АрмЯгеддон-88

В конце 80-х годов ХХ века слова «межнациональный конфликт» уже прочно вошли в лексикон граждан СССР. Но 7 декабря 1988 года произошло событие, которое пусть на короткое время, но объединило буквально все народы Советского Союза. К сожалению, им стало катастрофическоре землетрясение в Армении, унесшее жизни 25 тысяч человек. 

Хлеб и гробы

В Армении я оказался через несколько дней как журналист пресс-центра Минмонтажспецстроя СССР. Наш Ил–86 добирался до Еревана почти двое суток, чему очень удивились летевшие с нами на помощь Армении американские пожарные.

Ереванский гражданский аэропорт Звартноц напоминал военный – всюду солдаты с автоматами, бронетранспортёры, взлетают и садятся армейские вертолёты. Прямо на лётном поле свалены грудой одежда и обувь – помощь пострадавшим от землетрясения. Какой – то пожилой мужчина,едва приблизившись к этой куче, тут же получил от милиционера дубинкой по спине. Контейнеры и коробки с гуманитарной помощью из –за границы от самолётов перевозят в сопровождении вооружённой охраны. Уже потом ереванцы рассказали, что в первые дни, «гуманитарными» канадскими куртками торговали на всех городских рынках.

Спитак стёрт с лица земли. Вместо многоэтажек груды строительного мусора. Кое –где поверх обломков лежат красные тряпки с нарисованными на них белыми буквами. Это коммунистические лозунги на развалинах социалистического города. В некоторых местах еще работают спасатели и добровольцы. Люди ищут родных и надеются найти живых. Вертолёты с гуманитаркой садятся на сохранившемся стадионе Спитака.

У въезда в город сидит маленький мальчик с большим остановившимися глазами. Он молча протягивает прохожим листок бумаги, на котором написаны имена и фамилия его родителей. Никто не знает, где они.

За 10 дней, что провёл в Армении, изъездил всю зону бедствия. На пути в Ленинакан (ныне Гюмри) встретился с Икарусом, в котором ехал пресовмина на СССР Николай Рыжков. Кортежа из машин сопровождения не заметил. В Ленинакане рухнуло много новых зданий, многие стоят с трещинами, старые одоно- и двухэтажные дома большей частью сохранились. Картины разрушенных городов и сёл ужасны. Удары подземной стихии не поддаются логическому объяснению. Вот несколько одинаковых домов у шоссе. Один разрушен, следующий цел, за ним снова разрушенный, вплотную к нем – целый. Будто черт из преисподней беспорядочно тыкал пальцами.

В разрушенных домах покинутых людьми, рыщут мародёры. При мне поймали одного, едва не затоптали насмерть. Еле военные отбили. Самое страшное, что грабят не только дома, но и мёртвых. В Ереване появилось много псевдожертв землетрясения, выбивающих деньги во всевозможных инстанциях. На моих глазах из-под развалин извлекли молодую женщину. Куда больше спасатели достают мёртвых. На улицах города прямо на асфальте стоят пустые гробы и фургоны с хлебом. Это главное, что сейчас нужно мёртвым и живым.

Вернулся в город – а города нет!

С первого взгляда нынешний Спитак – обычный армянский город. И только побродив по его улицам и окрестностям понимаешь, что величина городского кладбища несопоставима со скромными размерами самого города. Из-за этого возникает странное чувство, что мёртвых в Спитаке проживает больше, чем живых.

Живых сейчас в городе – 15 тысяч человек. До землетрясения было на 5 тыс. больше. Почти все живут в новых домах, различающихся цветом крыш. Красные – у микрорайона, построенного швейцарцами. Зелёные – в центральной части орода, возведёной на деньги американского миллиардера армянского происхождения Кирка Кркоряна. Другие дома строили итальянские, эстонские, узбекские строители…

В результате землетрясения, навсегда разделившего жизнь спитакцев на «до» и «после», центр горорда был разрушен полностью. Он состоял из панельных пятиэтажек, сложившихся, как карточные домики. Частный сектор на окраинах пострадал чуть меньше, но и там до сих пор можно увидеть стены с трещинами и брошенные дома. Деньги на обустройство «частникам» выделили ещё при СССР, но все они так и остались в сберкассах после распада страны.

В 1988 г. в городе погибли 4 тысячи человек – каждый третий житель. Версий того, почему было так много жертв, уже 20 лет назад было немало. Одни говорили, что сдетониролвали артиллерийские склады Советской Армии, постоянно пополняемые в те годы для возможной войны с Турцией. Другие настаивали на том, что это руководство СССР неудачно испытало тектоническое оружие. Третьи же утверждали, что всё, увы, куда проще и трагичнее – виноваты строители, своровавшие слишком много цемента.

Как бы то ни было, но от старого Спитака ныне осталось всего 3 дома, переживших катастрофу 1988 г. Один – полукруглый дом на перекрёстке улиц Шаумяна и Торусяна. Еще два сохранились на шоссе Ереван – Ванадзор. И все три, как постоянно подчёркивают местные старожилы, были построены Строительным управлением, которым руководил один человек – Левон Габриэльян. К счастью, он до сих пор жив и здоров, уважаемый в Спитаке человек.

Весь центр нового, нынешнего Спитака – школа, дворец культуры, торговый комплекс – выстроен из розового туфа, столь любимого армянскими строителями. Сейчас это один из красивейших городов страны, в котором много воздуха и открытых пространств. На кладбище, наоборот, чувствуется некоторая скученность. На стеллах из чёрного и красного гранита (сразу видно, производились большой серией) – одна дата смерти… Многие лежат тут как и жили – целыми семьями. А семьи в Армении традиционно большие…

Памятник Николаю Рыжкову

Каждый год 7 декабря на кладбище, в которое плавно переходит город, собираются выжившие, родственники, спасатели. Часто приезжает Николай Рыжков, которому в городе поставлени прижизненный памятник. В 1988 г. он руководил здесь спасательными работами. Рука об руку с ним работал и Фаград Апуджанян, в те дни – заместитель председателя спитакского райисполкома, ныне – редактор независимой газеты «Лусардзак»:

– В тот день я с коллегами поехал по азербайджанским сёлам в округе, чтобы решить вопрос о документах для тех, кто захотел переехать в Азербайджан. Взяли с собой чистые бланки, документы… В дороге тряхнуло, но на открытой местности поди определи силу толчка. Вообще-то у нас постоянно эти толчки бывают. Регион такой сейсмоопасный. Вернулись в город – а города нет…

Первое, что поразило после масштаба разрушений – тишина. Говорят, что тишина бывает мёртвой. Так вот, та тишина была мёртвой в самом прямом и буквальном смысле. На руинах встретил председателя горисполкома Григоряна. Вместе поехали в горком партии. Он тоже был разрушен, в своём кабинете погиб 3-й секретарь. На площади было много людей, все опасались новых толчков. В моей семье по счастью никто не пострадал, но друзей погибло много. Дом, в котором я жил, был почти полностью разрушен. Из вещей удалось спасти один сервант. Правда, во время землетрясения что-то случилось с замком – в общем, с тех пор я так и не смог его открыть. Так он и стоит в углу нового дома как память о жизни до землетрясения…

Сергей Осипов, АиФ-Украина