Ночь нa 26 апреля 1986 года. Самая мaсштaбная техногенная кaтaстрофа нa плaнете, символ рукотворного ада, который человек способен себе устроить. КПП «Дитятки» – въезд в одну из самых контролируемых в Украине территорий – Чернобыльскую зону отчуждения… Журнaлисты агентство Укринформ своми глазами увидели, как выглядит рaдиоaктивнaя «Мекка» туризма 35 лет спустя.
Такие бы дороги – да всей Украины
Солнечное, прохладное апрельское утро у КПП «Дитятки» – главного въезда в Чернобыльскую зону отчуждения (он же считается и пограничным пунктом пропуска на границе с Белоруссией).
В автобус заходит полицейский, быстро, по-деловому проверяет документы каждого визитера.
– Да, все нормально. Ага … – бормочет что-то загадочное себе под нос и выходит.
Шлагбаум поднимается. Пустая дорога. Трогаемся. Впереди – Чернобыль.
К каждому из нас подходит экскурсовод Дмитрий Шибалов и вручает персональный дозиметр-накопитель, с которого потом считают и будут хранить некоторое время информацию.
– Сейчас на дозиметре 0,13 микрозиверта в час – это обычный фон для большинства мест на планете Земля. Рядом с АЭС фон выше. За полдня вы наберете от 1,5 до 2 микрозивертов дозы облучения – сколько обычно набираете дома в сутки или за час полета в самолете, – авансом успокаивает Дмитрий.
Нас в автобусе человек 20: кроме, собственно, гида – несколько коллег-журналистов и шесть ликвидаторов аварии на ЧАЭС из легендарного 371-го спецбатальона – Николай Андрюк, Юрий Грищенко, Сергей Зорин, Валерий Кузнецов, Александр Мышелов и Владимир Резник. Именно их в первые часы после аварии ночью забрали из дому и, переодев в военную форму, отправили в самое пекло.
– Та самая дорогая, – говорит один из них.
– Она, – ответили вместе и быстро начали доставать из карманов телефоны, молча фотографируя через окно заброшенные деревни, которые все больше похожи на обычные лесные чащи.
Хотелось подойти к ним поближе и поговорить, впрочем, что-то остановило: сейчас точно не лучшее время для надоедливых вопросов, сейчас – они мысленно где-то в апреле-мае 1986 года.
Проезжаем второй КПП «Лелив». На этот раз документы никто не проверял, только гид что-то согласовал с охраной. Поэтому двигаемся дальше.
По дороге все время через окно вижу группы рабочих, которые кладут новое дорожное покрытие. Что ж, дороги нужны и Зоне.
Не успел он договорить, как дозиметр в автобусе активно запищал, показывая превышение нормы радиации в 200 раз. Как выяснилось, мы проезжали место, где был так называемый Рыжий Лес – это около 10 км² непосредственно прилегающих к Чернобыльской АЭС …
– Не переживайте, все нормально. Через 5 мипнут наша первая остановка – город Припять, – успокаивает гид.
Припять: впечатляет тишина и ко всему привыкшие псы
Еще в автобусе Дмитрий дает четкие указания, чтобы ходили лишь по тем местам, которые он показывает, потому что рaдиaциационное загрязнение оседало пятнами.
Когда-то молодой, цветущий город-спутник Припять, не дожил до совершеннолетия, теперь – брошенный и мертвый, и давно уже не принадлежит людям. Природа взяла свое и превратила его в сталкерские джунгли, декорации для жутких фильмов.
– Людям здесь не жить никогда: у радиоактивных трансурановых элементов, которыми загрязнена территория вблизи ЧАЭС, период полураспада до 24 тысяч лет, – рассказывает гид.
В центре города – знакомая всем по бесчисленным фотографиям большая площадь, окруженная брошенными девятиэтажками. На некоторых – герб СССР. Стадион, поросший лесом. Универсам – склад мебели с выбитыми окнами-витринами. ДК «Энергетик» с портретами руководителей. Нам настоятельно не рекомендуют заходить внутрь зданий, и дело не только в радиации – ведь никто не знает, насколько критично их состояние.
Подбегают собаки, лижут, просят еды.
– Вот это и есть «чернобыльские мутанты», – смеется наш гид, гладя по голове одного из местных барбосов по кличке Черныш.
– Кто-то еще верит в мутантов?
– Ну, всякие туристы бывают. Спрашивают и о таких вещах.
– А как с туристами сейчас? Из-за пандемии намного меньше?
– Скажу так, до «короны» число туристов удваивалось ежегодно. В 2014 году было 8 тысяч туристов, в 2018 году – 70 тысяч, в 2019-м – уже 130 тысяч. В 2020-21 гг. мы рассчитывали на 200-250 тысяч посетителей …
– А из каких стран сюда чаще приезжали?
– Большинство – из Великобритании, Польши, Германии, США, Чехии. Были и из Латинской Америки.
Нам дали еще 15 минут в Припяти – рассмотреть, сфотографировать…
Чернобыль: здесь есть почти все, кроме детей
Чернобыль, в отличие от Припяти, город далеко не мертвый. Да, здесь немного прохожих, мало автомобилей, но есть официальные здания, магазины, почта, банкомат, полиция, пожарные, общежития, несколько небольших магазинчиков со всеми необходимыми товарами, кафе, даже тренажерный зал и клуб с собственной самодеятельностью. Водопровод работает. Только вот, с мобильной связью иногда бывают проблемы. Но это не беда. На первый взгляд, Чернобыль ничем не отличается от обычного украинского провинциального городка. Более того, некоторым райцентрам есть чему позавидовать, хотя бы – ровным дорогам, скошенным газонам, опрятным улицам. Это все сразу же бросается в глаза.
А вот кого здесь нет вообще, так это детей. Несовершеннолетним находиться в зоне отчуждения запрещено.
«Вахтовиков» тут 1,5 тысячи. Спрашиваю его, какая у них зарплата.
– По сравнению с Киевом, они получают меньше. Один мой знакомый пытался устроиться в чернобыльский ЖЭК, ему предлагали 7-8 тысяч гривень. На других предприятиях, в зависимости от квалификации, от 12 до 20 тысячи гривень. Такие же деньги получают работники на самой остановленной атомной станции.
– А желающих здесь работать много?
– Как ни странно, но да. Преимущественно работу ищут жители приближенных к «зоне» сел. В конце концов, две недели здесь, две недели дома – видимо, это не так уж и плохо. Другой вопрос, что ты работаешь в таком месте. И если раньше были доплаты, компенсации, оздоровительные, давали какие-то путевки, то сейчас всего этого нет – только голая ставка.
Кроме работников предприятия, живут в Чернобыле и самоселы или стороселы – люди, которые, несмотря на запрет, сами вернулись в зону отчуждения в свои дома. Сейчас таких осталось немного – всего 120-130 человек. Хотя буквально семь лет назад их было почти полтысячи.
Большинство староселов, средний возраст которых – около 80 лет, живет в самом Чернобыле, остальные – в селах. Ежемесячно им привозят пенсию, а раз в пять недель приезжает автомагазин с самым необходимым. Впрочем, они могут и сами себя обеспечить: едят свои продукты с огорода – помидоры, картофель, морковь, свекла, лук, держат кур…
– Мы часто проведываем этих людей, привозим им разные подарки. Они всегда рады нас видеть, ведь общения у них, скажем так, не очень много. Угощают нас картошкой, домашним салом, самогончиком. Фактически, они живут так же, как жили все поколения нынешних урбанизированных людей. Каждый день встают на рассвете, борются с природой, дают корм скоту, возятся в огороде… И так целый сезон. Это очень здоровые люди, как морально, так и физически. Импульс позитива, который они дают, ну, это просто невозможно передать словами, – присоединился к разговору ликвидатор аварии на ЧАЭС, эколог, основатель проекта «Чернобыль-Тур» Сергей Мирный.
– Сергей, здесь когда-то жила девочка, родители которой вернулись в зону, и здесь она и родилась. Уникальная, трогательная история. Приходилось слышать о ней от коллег…
– Если вы спрашиваете о нашей Маше, то с ней, насколько мне известно, все нормально. Она уже выросла, уехала из зоны, поступила в университет. Точно не скажу, где она сейчас, но, может, это и к лучшему. Ее постоянно донимали журналисты, а она, видимо, хотела просто быть как все – обычным ребенком.
В Чернобыле можно увидеть музей быта украинского Полесья с тысячами старинных вещей и предметов одежды. И – еще один музей под открытым небом: с образцами техники, которую использовали при ликвидации аварии на четвертом энергоблоке ЧАЭС.
– Сюда, в Вербное воскресенье люди пойдут туда святить ветви, а на Пасху – куличи, – говорит Дмитрий и приглашает всех в автобус.
«Пропавший батальон»: нaм пришлось доказывать, что мы есть и мы – живы
В завершение мы посетили саму ЧАЭС. Это стратегический объект, правила здесь очень строгие, охраняет станцию Национальная гвардия Украины. Остановка разрешена только в конкретно выделенном месте – на смотровой площадке у 4-го энергоблока, который сегодня покрыт 110-метровым «саркофагом». (Этот «саркофаг» мог бы поместить Статую Свободы, а использованного металла хватило бы на три Эйфелевы башни. – Ред.)
Впрочем, наш фотограф не удержался и подпольно снял саму электростанцию …
– Здесь живет легендарный чернобыльский сом, который способен за один раз глотать до половины хлеба, – рассказывает гид.
– А рыбачить здесь можно? – вдруг кто-то спрашивает его шутку.
– Строго запрещено из-за сверхвысокого радиоактивного загрязнения воды и ила.
Решили покормить рыб и ликвидаторы, которых я целый день пытался «поймать» для разговора.
– Добрый день! Сома не видели?
– Где там, только мелочь плавает.
– Простите, что спрашиваю, но вы – из 731-го батальона? Его легендарным называют…
– Легендарного? Скорее, забытого… – ликвидаторы отвечают без особой охоты продолжать эту тему.
Кое-как уговариваю их рассказать подробнее про апрель-май 86-го.
– Бaтaльон был сформовaн по законам военного времени. И шаг туда, шаг сюда… Выполняли зaдачи, все делали, пока плохо не стaновилось, – рассказывает один из ликвидаторов Владимир Резник.
Собирали радиоактивный грунт между реакторами, откачивали из реактора радиоактивную воду.
– Зaщита появилась у нас лишь нa 5-6 день. И это были респираторы-лепестки мaрлевые. Военная формa – это и была нaша защита… 6-7 мая все боялись, что будет повторный взрыв. Понимаете, все кипело. Еще бы немного, и могло бaхнуть так, что до Киевa точно бы достaло, – вспоминает он.
Влaсть, со своей стороны, долго даже не признaвала факт использования мобилизованных в ликвидации aварии на ЧАЭС. И в историю эти почти 700 человек вошли как «пропавший бaтaльон».
– Когда мы попробовали восстановить историю бaтaльона, то обнаружили, что многие документы уничтожены ввиду их «высокого радиоактивного зарaження». Сначала нaм долгие годы пришлось доказывать, что вот – мы, и мы живы, рады вы этому или нет… – дополняет Валерий Кузнецов.
– Ребята, давайте не будем о грустном. Вот помните 2 мая? – перебивает их Николай Андрюк.
Николай напомнил про финал Кубка обладателей кубков, который прошел 2 мая 1986 года в Лионе.
– Ну, неужели забыли, как замполит привез нам из Лелива (село рядом с Чернобылем. – Ред.) телевизор, чтобы мы посмотрели игру Динамо (Киев) – Атлетико (Мадрид)? А я помню! Мы уже настроились смотреть футбол, и вдруг – началось какое-то движение у вышки. Прибегает старший и дает команду, чтобы грузилися в автобусы, потому что может бахнуть. Так что, даже пять минут не посмотрим, это же финал? Приехали, розгрузилися, старший с кем-то перетер и говорит: «Отмена, ребята. Грузимося назад ». Я тогда так обрадовался, вы даже не представляете.
– Так успели на футбол? – спрашиваю.
– Ну, конечно! 3: 0! Наши тогда сильно… испанцев, – смеется Николай.
– Раз ты вспомнил, и я вспомню. 15 мая. Нам привезли передвижную установку и кино… Ну, комедия американская. Напомните, потому что забыл. Там еще главного актера с детьми разлучили, и он переодевался в нянечку. Ай, потом вспомню. Этот фильм тогда нам очень настроение поднял, – вступил в разговор Сергей Зорин.
– Было такое.. – сказали в один голос ликвидаторы.
Сегодня из 750 бойцов батальона осталось 100… Те, кто выжили, тяжело болеют и имеют различные группы инвалидности.
Люди привыкают. Ко всему. Почти…
На улице стало темнеть, Дмитрий все чаще начал смотреть на часы, значит – пора возвращаться. Проходим КПП, где на специальном приборе проверили наши одежду и обувь на уровень облучения.
Касаемся руками и ногами специальных датчиков и ждем… Если все в порядке, желтым светом загорится слово «Чисто». Если же нет, то в таких случаях вещи от радиоактивного загрязнения «чистят» на месте.
С нашей группой все в порядке, а потому – получаем «добро» охранников на выезд из зоны.
Впечатления от Чернобыля сильные, впрочем, надо еще много чего «переварить» в голове. Но главное – у меня, по крайней мере, пока – что он превратился в обыденность, Чернобыль – город, название которого вошло во все языки мира.
Автор: Мирослав Лискович. Киев; УКРИНФОРМ