Н.Поддубный: «Самое страшное в жизни — это предательство. И чем человек богаче, тем зачастую подлее»

Легендарный борец с организованной преступностью впервые рассказывает о рэкете, бандитских «наездах», «разборках» и лидерах украинского преступного мира. А также о том, почему работников милиции вербовал КГБ. Мнение безусловного авторитета о многих резонансных – в том числе и нераскрытых – преступлениях.

Генерал-лейтенант милиции, первый начальник отдела по борьбе с организованной преступностью в Киеве и в Украине, бывший начальник ГУВД Киева и заместитель министра внутренних дел Украины, экс-замдиректора Национального бюро расследований и Управления «К» СБУ, заслуженный юрист Украины и почетный сотрудник МВД СССР Николай ПОДДУБНЫЙ:«Конфликт между жившими по понятиям «ворами в законе» и молодой порослью, которую зоны и воровские понятия не прельщали, разгорелся настолько серьезный, что ранее судимых авторитетов в Киеве просто поубивали и власть перешла к спортсменам».

Фото Феликса Розенштейна

В середине 90-х, когда обыватели уже не смаковали слова «авторитет», «стрелка», «общак» и «понятия», потому что были по горло сыты разгулом преступности, в одного киевского чиновника бросили средь бела дня гранату, после чего по подозрению в организации дерзкого преступления арестовали криминального авторитета Москву. Через какое-то время в УВД города поступила информация: он передал на волю записку, а в ней приказал убить заместителя начальника столичного УБОПа, который его «брал», поскольку считал этого опера главным виновником своего ареста. Оставалось, правда, неизвестным, кто именно получил приказ (в Киеве в тот момент действовали 22 преступные группы).

Тогда начальник киевской милиции Николай Поддубный пригласил к себе заместителя прокурора города, всех криминальных лидеров столицы и сказал: «Мы знаем, что кто-то из вас получил команду убрать такого-то. Я спрашиваю: кто?». Бандиты возмущенно загудели, а один из них, Рыбка, вскочил. «Начальники, — возмутился, — что вы из-за такой ерунды нас собрали, откуда нам знать?». Поддубный его оборвал: «Сядь! — и продолжил: — Смотрите, я кладу в фуражку 22 бумажки с вашими фамилиями. Вытяну три, и если наш человек погибнет, эта троица будет ликвидирована. Кто будет исполнителем, мы не знаем, а поэтому — свободный выбор!».

Бандиты приуныли, потому что никто и никогда не мог понять, шутит Поддубный или говорит серьезно. Конечно, это был блеф, но прокурор промолчал, что было воспринято ими как согласие. Через несколько часов поступила информация: заказ снят — оперативник остался жив и здоров.

Если вы подумали, что перед вами сценарий к очередной порции сериалов «Улицы разбитых фонарей», «Ментовские войны» или «Хроники убойного отдела», ошиблись — это отрывок из воспоминаний до недавних пор первого заместителя Генпрокурора Украины, а ныне судьи Конституционного суда Сергея Винокурова — он и был вышеупомянутым заместителем прокурора города, который участвовал в импровизированном спектакле для господ бандитов.

В прошлом сам легендарный опер, генерал-лейтенант милиции Николай Олегович Поддубный о своих неординарных методах борьбы с криминалом рассказывает крайне скупо и неохотно, но от бойцов УБОПа, которые любовно называли его Батей, я знаю: в трудовой (или правильнее — боевой?) биографии моего собеседника таких эпизодов, щекочущих нервы и вызывающих предательский холодок между лопаток, хватит на десятки захватывающих детективов. В ней были не только расследования, но и стрельба, взрывы, погони, хотя с виду этот обаятельный человек совсем не похож на пуленепробиваемого супермена, который в огне не горит и в воде не тонет.

Поддубный и бойцы возглавляемого им первого в Союзе подразделения по борьбе с организованной преступностью бесстрашно встали на пути криминального цунами, захлестнувшего Украину в конце 80-х. Бандиты тогда обзавелись целым арсеналом оружия, накачали литые мускулы и обfмотали шеи тяжелыми золотыми «голдами», а милиционеры из элитной структуры месяцами не получали зарплаты, и все-таки эти парни в большинстве своем верили: «Вор должен сидеть в тюрьме!».

В то время по телевизору показывали множество красивых задержаний рэкетиров, вот только — чего уж греха таить — заканчивались они зачастую постановлениями об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления. Состоятельные покровители знали, на какие кнопки для этого надо нажать, где подмазать, кому, что и сколько пообещать. Теоретически всех рэкетиров и их заказчиков из мира бизнеса и политики пересажать можно — это доказали на практике неоднократные операции под условным названием «красный город», но вместо одной отрубленной головы гидры тут же вырастали 10 новых. Что делать, если деловые вопросы в нашей стране по сей день выгодно решать путем обмана и услуги организованной преступности остаются востребованными?

Сегодня с грустью мы констатируем: в Украине криминал окончательно сросся с властью, а многообещающая идея создания Национального бюро расследований, украинского аналога ФБР, в задачи которого входило проведение досудебного следствия и оперативно-разыскной деятельности в особо сложных уголовных делах, а также информационно-аналитическая работа (Поддубный был назначен туда заместителем директора), после двух попыток была благополучно похоронена незаинтересованными в появлении НБР лицами.

…Недавно Министерство внутренних дел «порадовало» нас сообщением, что в связи с экономическим кризисом за восемь месяцев текущего года количество тяжких и особо тяжких преступлений увеличилось на 25 процентов. Николай Олегович Поддубный считает: причина в неоправданной текучести кадров и частой смене руководства МВД, в результате которой из милиции ушли профессионалы.

Служба в Закавказье, 1963 год. В числе прочих заданий спецназовец Поддубный охранял правительственные здания Грузии

«Я РОС ТОГДА, КОГДА ВСЕ ВОКРУГ БЫЛИ НАМНОГО ДУШЕВНЕЕ, ПРОЩЕ. ПОЭТОМУ МЫ, ОЧЕВИДНО, И СТАЛИ ЛЮДЬМИ»

— Я, Николай Олегович, искренне рад приветствовать легендарного опера, человека, который стоял у истоков борьбы с организованной преступностью в независимой Украине, а чтобы ввести читателей в курс дела, не откажу себе в удовольствии зачитать внушительный список ваших регалий, должностей и постов. Итак, Николай Поддубный: генерал-лейтенант милиции и армии, первый начальник Отдела по борьбе с организованной преступностью в Киеве и со временем в Украине,  бывший начальник ГУВД Киева и заместитель министра внутренних дел Украины, экс-замдиректора Национального бюро расследований и Управления «К» по борьбе с коррупцией и организованной преступностью Службы безопасности Украины… Думаю, если бы в детстве ворожка нагадала вам генеральские лампасы, отец с матерью ей ни за что не поверили бы — пятеро детей в вашей семье донашивали сапоги один за другим, а вы пережили жуткий голод 47-го года…

— Ну, те тяготы не только я пережил — все дети войны, как сейчас официально, по закону наше поколение называют. Вплоть до 53-го года очень тяжелое было время, но, как видишь, выстояли, не сломались. Главное, что достаток у всех примерно был одинаков — не как сейчас, когда одни жируют, а другие в нищете прозябают. Все дети словно из одного были гнезда — делились последним коржиком, сухарем. Мы же еще и выучились — во всяком случае, стремились к этому, потому что и родители, и учителя наши твердили: чтобы чего-то достичь, надо постигать науку. Да, трудное мне выпало детство, но я горжусь, что рос тогда, когда все вокруг были намного душевнее, проще. Поэтому мы, очевидно, и стали людьми.

— Вот интересно: в то непростое время сволочей было больше или все-таки меньше, чем сейчас, когда, в общем-то, повсюду достаток?

— Сложно сегодня об этом судить, потому что был еще мал, да и воспитание было в ту пору совсем другое: дети не могли обсуждать поведение старших, давать им оценку. Мы знали свое место, родители наши — свое, но народ в послевоенные годы был куда более сплоченный и дружно решал задачи, которые перед ним стояли. Село поднялось? Безусловно, а возьми тот же Крещатик… Немцы же оставили его разбитым, разгромленным, а уже в 49-м на нем почти полностью навели порядок, возвели прекрасные здания, которые украшают его до сих пор. Все воодушевлены были, потому что объединяли цель, гордость за нашу страну, нашу землю.

— Чувствовали ее своей, правда?

— Конечно — никто и понятия про какие-то там Америки и тому подобное не имел.

Помимо своих многочисленных «подвигов», криминальный авторитет Пуля (Владимир Никуличев) известен еще и тем, что сбежал из Лукьяновской тюрьмы. До него это удалось лишь группе революционеров под предводительством Николая Баумана. Пуля погиб в 1992 году, похоронен рядом с отцом

— Смотрю на вас — суровый, серьезный, мужественный человек… Кто мог бы подумать, что закончили в свое время курсы реставраторов и реставрировали Киево-Печерскую лавру, Софийский собор, даже знаменитую «Александрию». Как-то не вяжется это с образом знаменитого опера — грозы бандитов…

— Ну почему — в то время не думал и не гадал, что буду милиционером, и путь до реставрационной мастерской лавры был очень тернистым. Раньше, чтобы выехать из села, надо было исхитриться: паспорта крестьянам не выдавали, никаких других документов не было…

— …и вы тоже паспорта не имели?

— Ну а откуда он у меня? Во-первых, я был еще несовершеннолетним, а во-вторых, не разрешали людям из сел уезжать. Поступил так: немножко добавил себе возраст и в райкоме комсомола взял путевку на целину — только таким путем и вырвался. Думал, там лучше жизнь, какие-то перспективы (как раз Леонид Ильич Брежнев, кстати, подъемом целины и руководил)… Много таких пацанов, как я, туда приехало… Ну, старшие днем работали, а нас, почти детей, поставили на ночные разгрузки. Давали вагоны с известью, с цементом — самые тяжелые, да еще разгружать их приходилось без респиратора. Воды не было, спали вообще под навесами…

Как вспомню, не по себе становится, а потом один белорус, мой друг, говорит: «Давай подадимся в Сталино, — так тогда назывался Донецк, — потому что тут пропадем». В те годы шахтеры жили неплохо, им уделялось больше внимания, у них даже появлялись машины — вот и мы понадеялись, что пусть не в забое, так хоть наверху какую-то копеечку заработаем.

Приехали, но из-за зеленого возраста с нами и разговаривать не стали: «Езжайте своей дорогой!». Друг предложил: «Айда в Белоруссию — там мой брат начальником ДЭУ работает — вот где непременно подзаработаем».

Белоруссия встретила нас морозами: кругом снег, леса, голодно — один хлеб или бульба. Покрутился я там, а потом твердо решил: надо ехать назад. Продал часы «Победа», которые подарил брат, и на вырученные деньги купил билет до Киева. Там и попал в Киево-Печерскую лавру — учеником в реставрационную мастерскую №1. Мы реставрировали главную колокольню, которая возле Успенского собора, взорванного немцами, стоит — хотя разные есть мнения по поводу…

Рыбка в Нью-Йорке на берегу Гудзона

— …того, кем же он взорван…

— Да, но об этом стали уже потом говорить, а раньше такого и в мыслях не допускали. Помню, московские позолотчики золотили купол — в общем, как мы тогда колокольню отреставрировали, так она и поныне стоит.

— Видно, на совесть делали…

— Да, причем всему по ходу учились — с самого верха каждый кирпичик простукивали, проверяли. Ну а уже в 1961 году, когда работу, по сути, закончили, Печерский райвоенкомат призвал меня в армию.

«МИНИСТР ОБОРОНЫ СССР МАЛИНОВСКИЙ ВРУЧИЛ НАМ ПОДАРКИ: ФУТБОЛКИ И ШЕЛКОВЫЕ ТРУСЫ»

— Служить вас отправили, знаю, в спецназ в Закавказье, а это правда, что вы входили в состав личной охраны Шеварднадзе?

— Нет, но мы, солдаты, охраняли правительственные здания: ЦК Компартии Грузии, Кабинет Министров.

— Даже в Ираке, по слухам, отметились…

— Немножко не так. Ирак был нашим союзником, и его представители — довольно приличные офицеры! — проходили у нас на полигоне стажировку, а мы просто перевозили туда и назад спецгрузы — я ездил в сопровождении. Точно таким же образом мне и на Кубе во время Карибского кризиса довелось побывать: нас вызвали в Москву (министром обороны СССР был тогда Малиновский), поставили задачу, переодели. Поскольку мой отец агроном, выдали мне (улыбается) гражданскую одежду, сфотографировали анфас и в профиль, а накануне кандидатом в члены КПСС приняли, чтобы никуда не сбежал (смеется)…

Рыбка, он же Виктор Рыбалко, квартирный вор, страдающий клептоманией, возглавил после смерти Пули ОПГ. Был расстрелян в 2005-м в центре Киева, куда приехал из-за границы на пару дней, чтобы поздравить друга с днем рождения. На могиле трогательная надпись: «Пусть бросит в меня камень безгрешный…»

Понимаешь, я выполнял долг… Пробыли мы там где-то месяцев пять, а потом вернулись назад, и министр обороны вручил нам подарки. Тогда Олимпиада в Токио проходила, и нам выдали спортивную форму: футболку и шелковые трусы красивые. Долго она у меня как память лежала — лет до 60-ти, наверное.

— 1985 год, молодой и решительный Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев объявляет курс на перемены, начинаются перестройка, гласность, ускорение, демократизация, и ближе к 87-му году, когда уже вовсю разворачивается кооперативное движение, в Советском Союзе возникает явление, о котором до этого никто никогда не знал, под названием «рэкет». Вы работаете в киевской милиции, и вам первому поручают создать экспериментальный Отдел по борьбе с организованной преступностью: фактически по борьбе с нарождающимся рэкетом. Что он тогда из себя представлял?

— Ну, по-видимому, и раньше среди криминальных элементов какие-то движения в этом направлении были — у них существовали свои счеты и свои понятия, им не в новинку было какие-то выбивать долги. Ты в курсе: они не очень любили ходить по судам, но в Киеве экспериментальный ОБОП не я создавал, а Андрей Владимирович Василишин, который был тогда начальником главка.

— Будущий министр МВД…

— Да, и этот ОБОП он учредил на базе Управления уголовного розыска.

— Сколько «штыков» в это подразделение входило?

— 32 человека. Хлопцев из райотделов набрали, а я на тот момент был заместителем начальника уголовного розыска Киева (до этого проработал в розыске едва ли не всю свою сознательную жизнь — с 66-го года). В милицию попал после Закавказского военного округа, где прошел специальную подготовку. Нас ведь еще на Дамаск собирались направить, в Сирию, где тогда события разворачивались (в 60-х годах в результате серии переворотов к власти в Сирии пришла партия «БААС», которая начала радикальные социалистические преобразования. — Д. Г.), но родичи, которые в системе внутренних дел работали, мне сказали: «Ну что ты там забыл? Давай в розыск!». Таким образом я туда и попал.

— Бойцов в ОБОП вам дали хороших?

— Бойцы как бойцы были — все, я считаю, от командира зависит, а мне, во-первых, легко было в городе ориентироваться, а во-вторых, перед этим занимался раскрытием умышленных убийств (было соответствующее подразделение, которое я возглавлял, а все тяжкие преступления совершались в основном на почве дележа, каких-то разборок). Ну и, наконец, в-третьих, я уже знал всех авторитетов, с которыми так или иначе сталкивался в процессе работы. Мне было проще, поэтому я собрал ребят и сказал: «Кричать я на вас не буду. Мы должны заниматься новой, непонятной работой, которая не только опасна, но и нигде не регламентирована». Тогда ведь еще законов каких-то о борьбе с рэкетом не было — их приняли позже, а также создали союзное Управление по борьбе с организованной преступностью, так что, по сути, мы были первопроходцами.

В начале 90-х «наперстки» были весьма прибыльным и относительно безопасным бизнесом

«В ЛИЦО НИКТО ИЗ РЭКЕТИРОВ МЕНЯ НЕ ЗНАЛ — ТОЛЬКО ФАМИЛИЮ СЛЫШАЛИ, НО ЕСЛИ ОНА УЖ ЗВУЧАЛА, ПОЧЕМУ-ТО ВСЕ УДИРАЛИ…»

— Как с рэкетом вы столкнулись впервые?

— Начали поступать заявления о том, что или кого-то выкрали как заложника (а начальник ГУВД уже расписывал это дело на меня), или, если кто-то какие-то долги не отдавал, его шантажировали, угрожали убийством, а то и убивали.

— Было ли так, что с зарождением кооперативного движения кто-то стал, допустим, выпускать футболки и к нему немедленно подходили крепкие ребята и сообщали: «Отныне ты должен платить в месяц столько-то»?

— Именно так и было — а как же? Множество ныне успешных людей на этом вообще выросли — сейчас они депутаты, уважаемые бизнесмены…

— Есть среди них и олигархи?

— Да все кто угодно, но фамилии я называть не хочу.

Работа моя была интересной. Почему? Потому что уголовно-преступный элемент хорошо знал. Я четко представлял, куда иду и с кем буду бороться, и прежде чем куда-то на стрелку ехать, мы серьезно готовились, все продумывали до мелочей.

— Вы сами ходили на стрелки?

Легендарный Валерий Кур обезвреживает рэкетиров возле киевского рынка «Юность», 1990 год

— Ну конечно! — а кто же? Первый — командир, потом уже все остальные. Люди соврать не дадут, да и как иначе 32 человека проконтролируешь? Мало того что ходил, я же и руководил этим всем, в том числе задержанием авторитетов. Тогда был такой Патя — первый, можно сказать, рэкетир, который на Левом берегу гремел. Сейчас это имя забыли, может, а тогда…   (Патя — Олег Патишук, в прошлом спортсмен-гребец. Погиб в 1989-м от передозировки наркотиков. -Д. Г.).

— Были еще, помню, Пуля, Вата…

— Нет, это уже совершенно другие лидеры преступного элемента. Пуля, Вата, потом Рыбка, Слепой рэкетом не занимались, наоборот. Они уже были в определенном возрасте, свое отсидели и придерживались других понятий. К этим людям приходили крутые, которые связываться с милицией не желали (хотя рано или поздно все равно заявления туда поступали!) и обращались к ним как к неким третейским судьям, а те разрешали их споры, причем вердикт обжалованию не подлежал.

— Апелляции не было, да?

— Определились — все! (Владимир Никуличев по прозвищу Пуля известен еще и тем, что сбежал из Лукьяновской тюрьмы. До него это удалось лишь группе из 11 революционеров под предводительством  Николая Баумана в 1902 году. Никуличев бежал, перепилив металлические прутья решетки бритвенным лезвием, а после задержания — специально для охранников — еще раз продемонстрировал ловкость своих рук. Погиб в 1992 году.

Вата — Виктор Радченко числился директором малого предприятия «Сокол-1» (работал по торговой части), решал вопросы с руководством сети питания и торговли и исполнял функции «политрука» — проводил разбор с нерадивыми или чересчур горячими. Его характеризовали как человека слова, дорожащего именем. Занимался всевозможным бизнесом — от ресторанного до металла, это имя также связывают с конфликтом вокруг Николаевского глиноземного завода. В начале 90-х застрелен в машине вместе с охранником-племянником, когда ехал по улице Горького. Скорее всего, киллером был третий пассажир, который скрылся по-английски, не прощаясь. В тот день Вата выиграл в казино три миллиона рублей, и возможно, целью убийства было ограбление. По другой версии, он, ярый фанат «Динамо», пытался препятствовать наезду на команду.

Задержание, оперативная съемка. «Мы никогда не применяли насилия — только во время задержания. Тут же не будешь ждать, пока тебе под дых двинут, а то и пулю всадят»

Рыбка — Виктор Рыбалко. Квартирный вор, страдающий клептоманией, ранее судимый. После смерти Пули возглавил ОПГ. Когда зачистки усилились, выехал в Голландию, где женился, получил вид на жительство и завел бизнес. На Родину приезжал изредка — только чтобы проведать старенькую маму. Его джип «мерседес» обстреляли в августе 2000-го: двух человек убили, а на Рыбке — ни царапины (он спрятался между сиденьями и вывел автомобиль из-под обстрела). В мае 2005-го приехал в Киев, чтобы поздравить с днем рождения друга. Через неделю, когда Рыбка вышел из химчистки, возле Министерства культуры его встретил шквальный огонь из пистолета-пулемета «Скорпион». Всего было выпущено около 20 пуль, четыре достигли цели.

Слепой — Олег Яновский заведовал бригадной кассой. Убит в 1991-м в квартире сожительницы в Дарнице ночью при интригующих обстоятельствах. Будучи матерым уголовником, он никого не впускал без предварительной телефонной договоренности, причем сначала выходил на балкон и смотрел, кто пришел. На всякий случай у входа держал два заряженных пистолета, которыми так и не воспользовался. Слепой открыл дверь и пошел вперед, а в результате был застрелен в затылок. -Д. Г.).

Тогда все, кто на скользкий ступал путь, хотели блатными быть, а уже потом в рэкет пришло много здоровых парней, спортсменов. Работать им стало негде — производство остановилось, а бизнес, наоборот, развивался. Вспомни, во что тогда киевский Центральный стадион превратился, — там и костюмами торговали, и пирожками, и кошками…

— …и шашлыками из кошек…

— …(смеется) и все это привлекало туда рэкетиров. Каждого шашлычника они облагали данью, и это уже были не те уголовники, с которыми нам приходилось иметь дело раньше. Когда их вожаков мы задерживали, я досконально планировал операцию, потому что все они были вооружены. Чем? В то время как раз Советский Союз развалился…

— …и много бесхозного оружия появилось…

— Да, потому что армия утратила над ним контроль. На этом я позже остановлюсь, когда расскажу об освобождении взятого в «Правэкс-банке» в заложники зятя Черновецкого, — незабываемая история. Просто когда военные спецназовцы из Германии прибыли, оттуда они много чего вывезли — уже по материалам уголовного дела было видно, что их по пересечении границы элементарно… 

Операция по захвату преступной группировки. Киев, Ленинградская площадь, начало 90-х

— …бросили…

— …сунув каждому предписание, но бумажки эти они выкинули, а вот оружие себе оставили. Все как один ребята крепкие да хорошенько обученные: им надо кушать, одеваться, — куда податься? Естественно, шли туда, где взять можно побольше. Это была фаза укрепления рэкета, а у нас пошли первые задержания. Мы, повторяю, к этому очень готовились, заранее наводили справки, кто сколько требует и кто из торговцев особенно задолжал. Каждому бойцу отводилась своя роль, и в зависимости от нее ребята переодевались: кто в костюмы, а кто и в бомжей…

— То есть «на дело» шли не как милиционеры?

— Не в форме, естественно, но все были обеспечены и радиосвязью, и разными техническими средствами. Я тоже приезжал и, сидя в стороне, за всем наблюдал. Мало того, мы проводили скрытую видеосъемку происходящего, и даже мои сотрудники не знали, что я это делаю. Зачем? Чтобы потом, когда уже все задержаны…

— …в суде ее предъявить?

— Нет, в суде тогда записи не показывали. Допустим, мы повязали группу (а это шесть, восемь, а то и 10 человек, которые были вооружены)… Вечером я докладываю начальнику ГУВД о том, что группа задержана, потерь нет, и предлагаю: «Можете видеофильм посмотреть, как сотрудники наши работают».

Василишин приходил, я брал указку и на экране показывал: где, что и как… Кто правильно себя вел, кто не совсем и в чем заключался его промах, какими последствиями это чревато: к примеру, кого-то из наших могли ранить. Бойцов это дисциплинировало, и потом уже, когда они на подобные мероприятия выезжали, работали четко. Там было сразу видно, кто, предположим, трус, и я уже принимал меры, потому что всегда есть вариант отступить, где-то в сторонке встать и не лезть на рожон, но когда все это на пленку снимаешь, получается объективно, наглядно.

— Фактически, значит, вы проводили разбор полетов, тренировали бойцов…

Владимир Кисель по кличке Дед окончил секцию вольной борьбы Киевского института физкультуры, контролировал столичные рынки, ряд ресторанов и спортклубов, фирмы маршрутных такси, являлся депутатом Голосеевского райсовета. Незадолго до смерти начал заниматься богоугодными делами, строительством храмов, собирался уйти в монастырь. Погиб в автоаварии, похоронен в Свято-Покровском монастыре Голосеевской пустыни

— Конечно, и при этом Андрей Владимирович Василишин присутствовал и все это смотрел.

…В лицо, я замечу, никто из рэкетиров меня не знал — только фамилию Поддубный слышали, но если она уж звучала, почему-то все удирали…

— Сами-то разве не знаете, почему?

— (Смеется). Догадываюсь, но то наше подразделение — это же были какие люди! Харченко, Кур, Нога — шустрый такой парень… Очень интересно было за ними наблюдать, когда они работали. Мы, кстати, никогда не применяли насилия — только во время задержания. Тут же не будешь ждать, пока тебе под дых двинут, а то и пулю всадят, но уже когда задерживали, категорически было сказано: в застенках никакого рукоприкладства! Это по-видимому, действовало и на преступников. Избиений, пыток, физического воздействия я никогда не допускал, и сейчас позорно иногда узнавать, что милиция сует людям палки куда попало, только чтобы показания выбить. Это от непрофессионализма, от того, что сотрудники не владеют приемами раскрытия преступлений, а коли ума нет, ничего не остается, кроме как применить силу.

«НАПЕРСТОЧНИКОВ» ВАЛЕРА КУР ОБЫГРЫВАЛ, КАК ДЕТЕЙ, — ОНИ ЖЕ НЕ ЗНАЛИ, ЧТО ПЕРЕД НИМИ МИЛИЦИОНЕР»

— Бытует мнение, что рэкет в Украине — в частности, в Киеве — начинался с «наперсточников», что это была самая разветвленная преступная группа…

— «Наперсточники» были не так опасны — это, скорее, хитрецы, мошенники, шулеры. Когда мы впервые с этим видом криминала столкнулись, помню, поехали я и Валера Кур в Дарницу к «Детскому миру», где эти ребята играли. Кур говорит: «Ты, командир, учись, навыками овладевай — смотри, как надо». Он их обыгрывал, как детей, — они же не знали, что перед ними милиционер…

Ой, да что там «наперсточники» — Кур нашего начальника ФИНО (финансового отдела) УВД на такую обыграл сумму, что тот — а он азартный был очень! — схватился за голову (я им потом прочухана давал).

Сами же мы ходили под «Детский мир» играть для того, чтобы узнать: где, кто и как делится потом этими деньгами, — просто другого выхода не было. Конечно, особого вреда «наперсточники» не наносили, но в то же время они относились к организованным группам, где каждому была отведена своя роль и он выполнял свою работу.

— Когда я смотрю «Место встречи изменить нельзя», где Шарапова внедряют в банду, невольно задаюсь вопросом: «Это правда? Такое и вправду могло быть?». Скажите, а в ваше время милиция своих людей в банды внедряла?

— Я тебе так скажу: кино есть кино, и я не очень люблю смотреть детективы, потому что на то он и фильм художественный, чтобы все приукрасить. Не думаю, что после войны такие шараповы где-то работали, а вот когда были созданы управления по борьбе с организованной преступностью, у них появился специальный отдел криминальной разведки. Там уже офицеры были, которых внедряли и до сих пор внедряют, — это теперь разрешено Законом «Об оперативно-разыскной деятельности» (ОРД).

Череп (Игорь Ткаченко) подался в рэкет в конце 80-х, поставлял девушек в бордели Восточной Европы, затем перебрался в Будапешт, где обложил данью соотечественников и наркоторговцев. Был расстрелян в декабре 2001 года, жена утверждает, что причиной убийства послужило решение ее мужа баллотироваться в Верховную Раду. Похоронен рядом с отцом

Чтобы заниматься такими вещами, нужен закон — иначе попробуй отшить (освободить от наказания. -Д. Г.) своего человека в суде. В Америке, где внедрение агентов применяется широко, совсем другие пути документирования — у них нет, как у нас, досудебного следствия, которое может длиться Бог знает сколько. Задокументировали факты — и в суд: там уже судьбу подсудимых решают, и сотрудника, который участвовал в разоблачении преступной группировки, сразу же отшивают, а тому, кто оказывает помощь в раскрытии преступления, гарантируют смягчение наказания.

— Иными словами, и у вас были люди, которых вы лично внедряли в банды?

— Ну конечно — а как же иначе?

— Хорошо, а непосредственно в бандах осведомители, работавшие на милицию, у вас были?

— Отвечу так: задача милиции состоит не только в раскрытии преступлений…

— …но и в их профилактике…

— …в предупреждении. Кстати, сейчас о профилактике забыли, а когда-то она  была первостепенна. Так и в законе было записано: не допустить преступления, оградить от него человека. Сейчас мы внедряем куда-то сотрудника, когда видим, что преступление совершается, но раскрыть его другим путем невозможно.

Между прочим, у старых оперативников еще военного времени, у которых я стажировался, была присказка: уголовное преступление должно раскрываться руками самих уголовников. Чистыми руками ты, оперативник, этих ребят не возьмешь, каким бы грамотным и удачливым ни был, — это же надо собрать вещественные доказательства, признания их зафиксировать. Мы, безусловно, должны знать, что происходит в банде, но термина «осведомитель» у нас нет, мы по-другому называем людей, которые работают на милицию.

— Как, если не секрет?

— Есть разные названия: агенты, доверенные лица, просто люди, помогающие добровольно. Если человеку надоедает вести преступный образ жизни, если он видит, что назревает какое-то зло, и обращается к нам… Наверное, можно сказать, что это осведомитель, но такого слова мы не используем — оно из прошлого.

— Бывший советский разведчик, бежавший в Великобританию и ставший всемирно известным писателем, Виктор Суворов (автор знаменитых книг «Аквариум», «Ледокол» и так далее) говорил мне, что граждане иностранных держав, которые работали на ГРУ, получали за это немалые деньги. Бандиты, которые в составе своих ОПГ работали на советскую, на украинскую милицию, получали от нее какие-то деньги или сотрудничали с ней бескорыстно?

— Ну, разумеется, даром только птички поют. Разные есть источники информации — лучше мы будем их так называть (видимо, под американским влиянием у нас прижилось: источник информации или источник — появилось еще одно модное слово! — влияния). Любое преступление, особенно тяжкое, нанесет государству большой вред, и если человек добровольно или по нашему заданию рискует жизнью, чтобы возвратить похищенные материальные ценности или же раскрыть самое тяжкое преступление — убийство, конечно, надо платить. На то есть специальный закон, который определяет выделяемые на эти цели суммы.

«СТОИЛО МНЕ ПОЯВИТЬСЯ В СИЗО, ВСЕ ПЕРЕСТУКИВАЛИСЬ: ПОДДУБНЫЙ ПРИШЕЛ! — СТРЕМИЛИСЬ КО МНЕ ПОПАСТЬ ВСЕМИ ПРАВДАМИ И НЕПРАВДАМИ»

— Не скрою, лидеры преступного мира, криминальные авторитеты, всегда вызывали у меня интерес, да вы и сами только что подчеркнули, как много от командира зависит: без него любое подразделение боеспособным не будет. Это были умные, хваткие, цепкие авантюристы, яркие личности или..?

Авторитет Москва (Игорь Фадеев) создал крупные коммерческие структуры, через которые легализовал деньги, полученные преступным путем (только в 1993-1994 годах в банки Бельгии было перечислено около восьми миллионов долларов). Неоднократно оказывался под следствием, избирался в Житомирский облсовет по спискам БЮТ

— Разные среди них попадались…

— В том числе и случайные люди?

— Случайные — это так называемая шантрапа, начинающие, а первый сильный авторитет по Киеву был Пуля. Когда он освободился, я очень долго с ним говорил, расспрашивал об отце — он же полковника сын…

— Армейского?..

— Да, причем разумный мужик, но был у него в душе какой-то изъян, червоточина: похоже, гордился он тем, что по извилистому пошел пути.

Самое страшное в жизни — это предательство: оно везде роковыми последствиями чревато, а уж в нашем-то деле… Почему мы сейчас до того докатились, что друг другу не доверяем? Потому что предательство сплошь и рядом. Некому верить, и чем человек богаче, тем зачастую подлее — так же, смею тебя уверить, и в криминальных кругах. Как правило, там было две категории лидеров. Одни, уголовные авторитеты…

— …прошли тюрьмы…

— …да, за спиной сроки имели и уже не хотели на нарах париться, поэтому стремились извлечь какую-то корысть за счет «шестерок», их окружавших. Ну а потом появились спортсмены — здоровые, образованные, многие с высшими достижениями, чемпионы… Они расширяли свое влияние, но уперлись в потолок: для них был недосягаем тот вес и престиж, который имели в преступной среде люди типа Пули, Слепого. Их, из первой категории, человек семь в Киеве насчитывалось.

— Можно сказать, что они Киев держали?

— Нет, они не Киев держали, а уголовный…

— …мир…

— …элемент. Уголовного мира нет — есть элемент (слово «мир» подразумевает совсем другой смысл), так вот те, первые, четко по понятиям жили. Нарушил…

— …ответь!

— Да, и тут уже, грубо выражаясь (пауза)… Нет, не хочу о покойных… Всех этих мелочевок, склонных к предательству, уголовные авторитеты видели насквозь и соответственно к ним относились… Пропали они при разных обстоятельствах, но убрали их по одиночке: и Пулю, и Слепого, и Вату…

Чайник (Владимир Полищук) — сын ответственного работника Киевского горисполкома. Был адъютантом генерала Бориса Громова, в начале 90-х в звании майора уволился в запас. Создал свой «бизнес», который со временем пытался легализовать, из-за чего вступил в конфликт с подельником — авторитетом Прыщом (Валерием Прыщиком). Убит в конце 1993-го

— …и Патю…

— Ну, Патя очень любопытной фигурой был — молодой, несудимый, кстати. Первоначально он на Левом берегу такую бурную деятельность развернул… Видишь ли, все преступники интересны, и всех надо знать, чтобы понимать, с кем же ты борешься. Чем больше опер — я имею в виду и простого сотрудника, и начальника подразделения — варится в этом котле, тем лучше понимает их души, и тем сильнее люди, преступившие закон, к нему тянутся. Если хотя бы раз их обманул…

— …все!..

— …да, они тут же поймут, что доверия ты не стоишь, а тебе надо им показать, что перед ними — государственный человек, что ты защищаешь интересы государства, а раз представляешь власть, врать не должен. Потому в свое время, не хочу хвастаться, но очень много информации я черпал из нашего следственного изолятора. Стоило мне появиться в СИЗО, как все перестукивались: Поддубный пришел! — стремились ко мне попасть всеми правдами и неправдами.

…Если арестованный приходит, он же не говорит: «А-а-а, Поддубный, здравствуй, я буду на тебя работать». У каждого свое горе: например, дети на воле остались, семья, обреченная на нищету, и он просит: «Если можешь — помоги, потому что куда я ни обращаюсь…». Конечно, идешь по инстанциям, в прокуратуру, а там тоже следователи и опера, с которыми тебя не раз сводила работа. Все ж люди простые…

Тогда, я скажу, больше профессионализма было — это первое, и второе: где-то процентов 60 в то время шли в органы по призванию, и нельзя было людей в милицейской форме мазать одним миром: все, мол, продажные.

Короче, когда арестованному ты в чем-то помог хоть на каплю, душа его раскрывается, он уже совершенно иначе тебя воспринимает. Он спрашивает: «Командир, какие проблемы?». — «Да вот замочили такого-то…». Они же в СИЗО все знают раньше, чем на воле, и при таком общении выдают тебе информацию лучше, чем интернет.

«БОРИК САВЛОХОВ БЫЛ ЧЕРЕСЧУР ЭМОЦИОНАЛЬНЫМ, ЧУВСТВИТЕЛЬНЫМ, НО ИНТЕРЕСЫ СПОРТА СТОЯЛИ У НЕГО НА ПЕРВОМ ПЛАНЕ И НА УБИЙСТВО ОН БЫЛ НЕ СПОСОБЕН»

— По одну сторону баррикад оказались, таким образом, люди, которые прошли тюрьмы, живут по понятиям и некоторые коронованы даже как «воры в законе», а по другую — молодая поросль: спортсмены, которых зоны и воровские понятия не прельщали, и при этом они хотели хорошо жить…

— Все правильно.

— Серьезный между ними конфликт разгорелся?

— Настолько серьезный, что, как я уже говорил, ранее судимых авторитетов в Киеве просто поубивали, и власть перешла к спортсменам.

— К кому же конкретно? Расскажите, пожалуйста, какие столичные группировки были самыми сильными, крупными и организованными?

— О нынешней ситуации в городе, чтобы меня не заподозрили в бахвальстве, судить не хочу, но раньше, когда я работал и просто в розыске, и начальником ГУВД, и начальником Шестого подразделения Украины, у нас в Киеве — со всей ответственностью говорю! — ни одного вора в законе не было. В основном же они выходцы с Кавказа или из Ставропольского края (где Горбачев, кстати, руководил) — там и короновались. Грузинов, замечу, больше всего было. В свое время их и здесь навязывали, но появились в Киеве так называемые воры в законе, только когда я уже ушел с должности начальника главка. Хотели было Пулю при мне короновать, но его убрали, как только освободился — с месяц только на свободе и погулял.

— Убили?

— Погиб в ДТП, но понятно, что было оно заказным. Вторым претендентом на эту роль был Кисель — его поднимали не только уголовные авторитеты, но и люди из власти, однако, учитывая, что в зоне он был «бугром», его кандидатуру на воровских сходках не пропускали. Тем не менее это был один из влиятельных лидеров ОПГ. (Владимир Карпович Кисель (по кличке Дед), родился в 1946-м, закончил секцию вольной борьбы Киевского института физкультуры, мастер спорта. Контролировал столичные рынки «Владимирский», «Лыбедской», на станции «Днiпро», книжный на Петровке, а также фирмы маршрутных такси, ряд ресторанов и спортклубов. Главным офисом была гостиница «Мир», пока однажды УБОП не задержал там около 80 человек из группировки. В ноябре 81-го Дарницкий райсуд осудил его за грабеж на четыре года. На зоне трудился завхозом, после освобождения занимался карточным шулерством.

В последнее время легализовал бизнес, занимался строительством церкви и прочими богоугодными делами, заявлял о желании уйти в монастырь. Был депутатом Голосеевского райсовета, президентом Всеукраинской федерации греко-римской борьбы и членом Национального олимпийского комитета. В 2003 году его пытались убить, подложив в автомобиль взрывчатку. Погиб в аварии 30 мая 2009 года — его джип на большой скорости не вписался в поворот и, перевернувшись несколько раз, вылетел с трассы. Похоронен в Свято-Покровском монастыре Голосеевской пустыни. -Д. Г.).

Вообще, их было в то время немало: Череп, Авдышев. Был  также Фашист…

— …Москва, Чайник, Татарин…

— Когда наше подразделение создавалось, в Киеве насчитывалось 28 организованных преступных групп, поставленных на учет, и со всеми мы разобрались, всех на место поставили, в зависимости от того, кто что заслужил. Я их, по сути, изучил досконально — они все через мои руки прошли… Были среди них и заблудшие, оступившиеся… (Череп — Игорь Ткаченко. С 1999-го по 2001-й с женой Мариной, олимпийской чемпионкой Барселоны-92, тренировал национальную сборную по баскетболу. В рэкет подался в конце 80-х. Поставлял девушек в бордели Восточной Европы, затем перебрался в Будапешт, где его бойцы обложили данью соотечественников и бомбили торговцев наркотиками. В 1992-м осужден Печерским судом на два с половиной года за сопротивление сотрудникам милиции. Отбывал наказание в Запорожье. Поближе к мужу перебралась жена Марина, которая перешла в местный баскетбольный клуб «Казачка». Возможно, благодаря ей и инвестициям Черепа этот клуб стал завоевывать первые позиции в Украине. В 96-м Череп снова осужден — на семь лет за вымогательство, но уже в следующем году попал под указ об амнистии. В 1999-м задержан у Дворца спорта, при нем обнаружено оружие. В СИЗО провел четыре месяца, после чего отпущен под подписку о невыезде. 8 декабря 2001 года 37-летний Ткаченко расстрелян из пистолета ТТ, когда направлялся из дома на стоянку к машине. Жена считает, что причиной гибели стало его решение идти в политику — Ткаченко хотел баллотироваться в Верховную Раду.

Виктор Авдышев — чемпион СССР и Европы, бронзовый призер чемпионата мира по тяжелой атлетике. Позднее тренировал учеников в спортивном обществе «Динамо», где подготовил немало высококлассных спортсменов — призеров Олимпиад. Был президентом Федерации тяжелой атлетики Украины, а по совместительству — главой ассирийской группировки, которая в период расцвета насчитывала до 700 бойцов. «Держал» вещевой рынок на Республиканском стадионе. Когда ему и его подручным надоело обходить торговые ряды, они придумали отдел страхования в кооперативе «Меркурий» — и торговцы понесли деньги сами. В 96-м чудом избежал тюрьмы: его отпустили под подписку о невыезде, а потом два года искали. В 98-м стараниями адвоката Юрия Гайсинского накануне вынесения приговора (четыре года ИТК) отпустили под залог в 200 тысяч гривен на похороны матери. Авдышев уехал в Азербайджан, откуда уже не вернулся. В 1999-м осудили на родине на три года, после чего отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу с диагнозом «психопатия параноидальная в декомпенсационной форме», но вскоре выпустили на амбулаторное лечение.

Фашист — Вячеслав Пересецкий, родился в 1946-м в Махачкале. Был мясником в одном из киевских продмагов, подрабатывал «экстрасенсом» и создал свой медицинский кооператив, который замерял биополе. Авторитет старой воровской закалки, основным бизнесом был рэкет, грабеж и квартирные кражи. В 1964-м осужден на два года за разбой, в 1968-м — на три года за кражу. В 1997-м заведено дело о вымогательстве (пытался получить у директора птицефабрики два административных здания и «кредит» в 2,8 миллиона долларов). Следствие продолжалось три года, в 2000-м приговорен к восьми годам, но через полтора года вышел в связи с амнистией, приуроченной к 10-й годовщине Независимости Украины. Построил роскошный дом вблизи площади Шевченко, продолжает и сегодня разруливать конфликты.

Москва — Игорь Фадеев, 1960 года рождения. Создал боксерский клуб, откуда рекрутировал боевиков. Видя, что в группировке растет возмущение действиями Черепа, решил осуществить переворот. Создал коммерческие структуры, через которые на протяжении 1992-1995 годов осуществлял финансовые махинации с целью легализации денег, полученных преступным путем (только в 1993-1994 годах в банки Бельгии перечислено более восьми миллионов долларов). Позднее уехал из Киева и даже был избран в Житомирский облсовет по списку БЮТ.

В 96-м было возбуждено уголовное дело по организации покушения на председатеря Старокиевского райсовета Селиванова, под автомобиль которого 25 июня 1994 года бросили гранату. По делу было арестовано 18 человек, которые получили от пяти до 14 лет. Только Москву, обвиненного в организации банды, оправдали.

Чайник — Владимир Полищук, 1959 года рождения, сын ответственного работника Киевского горисполкома. В свое время в звании майора был адъютантом командующего Киевским военным округом генерала Бориса Громова (ныне губернатора Московской области). Когда начался развал Союза (конец 80-х — начало 90-х), Полищук уволился в запас. С ним ушел из армии еще парень из штаба округа, и вдвоем они создали свой бизнес, а поскольку весь бизнес тогда был «черный» (читай — криминальный), нужно было силовое прикрытие. Чайник создал боевую единицу, а бригадиром взял ставшего позже видным авторитетом Прыща (Валерия Прыщика), но на определенном этапе между Чайником и Прыщом произошла ссора: Чайник считал, что надо уже вести «белый» бизнес, это выгоднее, а Прыщ якобы отстаивал криминальные подходы. Убит в конце 1993 года.

Татарин — Искандер Керимов. В середине 90-х его ОПГ была чрезвычайно влиятельной и насчитывала свыше 200 «штыков». УБОП многократно его задерживал, Татарина судили, но он ни разу не «мотал» длительных сроков. Умен, талантливый организатор. Навел многочисленные мосты с представителями власти. В общении с чиновниками был щедр на финансовые подношения, благодаря чему успешно решал многие вопросы, касающиеся бизнеса. Очень часто к нему обращались бизнесмены в случае «наездов» бандитствующих элементов и представителей «органов». Сейчас тяжело болеет. — Д. Г.).

В первую очередь я смотрел, чтобы банды не занимались «мокрухой» — то есть убийствами, поскольку это самое тяжкое преступление. Двух братьев Савлоховых, кстати, относительно быстро убили, а почему? Потому что они мешали другим авторитетам, которые стояли, как говорится, под властью, под людьми богатыми, а тем невыгодно было, чтобы кто-то еще, кроме их подручных, руководил.

— Я хорошо знал Бориса Савлохова, который был к тому же моим соседом по дому. Остроумный, мудрый, неординарный…

— …он защищал интересы Украины…

— Да, спортсменов поддерживал, сирот, инвалидов. Мы с ним немало общались, и неприязни по отношению к нему у меня нет — остались только хорошие воспоминания…

— Боря не был человеком, одобрявшим убийства, — и Авдышев тоже, если на то пошло. Он и его подручные…

— …держали тогда рынок вещевой на Республиканском стадионе?

— Точно, а заправлял им Семен Юфа, глава печально известной фирмы «Меркурий», ну а Савлохов подмял под себя авторынок. Все эти ребята занималась своей работой — вышибали деньги, но тяжкие преступления — я имею в виду убийства… На это Борик был не способен. Да, он собрал крупную группировку и сильным был человеком, а сколько ему на Левом берегу диверсий устраивали… Ты же знаешь: по нему из гранатомета палили…

— Да, четыре раза, по-моему, на него покушались. Даже в окна квартиры стреляли — пуля попала в зеркало…

— Это уже на Правом берегу, на Никольско-Ботанической было — я тогда на место происшествия выезжал. И магазин поджигали, который его жена открыла…

Боря всегда был — ну, как сказать? — чересчур эмоциональным, чувствительным, причем интересы спорта стояли у него на первом плане, а деньги уже потом шли, и лишь для того, чтобы быть не ниже других. Тяжкими преступлениями он не занимался, а для меня это было главное. Вообще, по сравнению с другими регионами Киев по этому показателю как-то держался. Я анализировал данные и могу сказать, что на протяжении 60-х в Киеве совершалось 65-70 убийств в год…

— И большинство на бытовой почве, наверное?

— Бывали и бандитские, но они раскрывались, потому что шороху было много… В 70-е их число доходило где-то до сотни, а всплеск произошел в конце 80-х, в 90-е.

Ныне в стране совершается примерно две с половиной тысячи убийств в год, хотя можно считать и по-другому. Есть же еще «тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть», и этими данными манипулируют. В системе МВД нет строгого надзора за следствием, а к чему это приводит?

— К отсутствию внятной статистики…

— Да, поэтому никто четко не может ответить, какова реальная ситуация. По-видимому, причина в том, что демократические начала пока в Украине не утвердились — вот нас и шатает. 20 лет мы стремимся создавать государство, не зная толком, какое. Как Леонид Данилович когда-то бросил в сердцах: «Вы скажите, какое общество мы собираемся строить, и я его буду строить». За это время — так получилось! — мы имеем огромный рост по количеству возбужденных дел. Сейчас, ты заметь, как только где-то противоправные деяния с очень тяжелыми последствиями приключились, репортеры наперебой сообщают: «Прокуратура заявила, что возбуждено и расследуется уголовное дело», а как расследуется, сколько из этих дел дошли до суда и сколько виновных получили то, что положено?

Сейчас, если провести проверку, выяснится, что примерно каждый четвертый у нас был под следствием, но этого почему-то никто не учитывает. Попробуй-ка молодого человека принять в режимное подразделение (у нас же жизнь не стоит на месте), тут же выкидывают информацию: «был под следствием», а что оно обнаружило, установило ли его вину? Этих людей даже не снимают с учета.

«КОГДА Я ПРЕДУПРЕДИЛ КИСЕЛЯ: «ВОЛОДЯ, КОНЧАЙ, НЕ НАГЛЕЙ!» — И ОН ПРОПУСТИЛ ЭТО МИМО УШЕЙ… Я, В ОБЩЕМ, ВЗЯЛ ЕГО И ПРИКРЫЛ»

— Вы вот заговорили о криминальных авторитетах, которые связаны были с властями, состояли, можно сказать, на службе у госструктур, а насколько распространенным было явление, когда лидер банды выполнял щекотливые задания чиновников или же олигархов?

— Ответить на этот вопрос сложно, потому что нужны доказательства, но как оперативный работник скажу: да, действительно было много случаев, когда криминальные авторитеты защищали интересы власть и деньги имущих, вмешивались по их заданию в ту же выборную кампанию…

— Даже так?

— Да, и по своему нутру эти чиновники и олигархи были, на мой взгляд, опаснее для государства, чем те, кто заказы их исполнял. Как это получалось? Они просто «пригревали» лидера ОПГ: где-то его защитили один раз, слово замолвили (связи-то, как правило, большие) — и все, эти люди переходили на их сторону.

— В 90-х годах я спрашивал нередко у ваших коллег: почему, имея все данные на ту или иную банду, особенно на ее лидера, они не могут его упечь в тюрьму? Мне отвечали, как правило: «Связи там настолько высоки, что этого просто не дадут сделать». Куда, до какого высшего предела доходили связи руководителей бандформирований?

— Скажу тебе о другом. Сейчас вот много идет полемики по поводу неприкосновенности: депутатской, лидеров политических партий — якобы из-за нее нельзя побороть коррупцию и так далее, но высокопоставленными лицами никто просто заниматься не хочет. Если хорошо организовать работу, если негласно, применяя оперативно-разыскную деятельность, задокументировать противоправные действия vip-персон, отвечать им придется. Назови мне у нас в государстве хотя бы один пример, когда бы мы предоставили прокуратуре неопровержимые факты, а там отказали бы в возбуждении дела. Что же касается тех, которые на больших должностях… Какой бы пост человек ни занимал, он дрожит в первую очередь за карьеру, за шкуру свою.

— Дрожит?

— Да, ведь рано или поздно уйдет, и что тогда? Потому они и не любят предательства: другое дело — чудом уцелевшая мелочевка из старых криминальных «кадров» (они — люди в Киеве всем известные), которая крутится возле нынешних преуспевающих персонажей. Не спорю: иной раз высокопоставленные покровители могли где надо замолвить за них словечко, но дело принципа — заставить органы правопорядка не отговорки искать, а заниматься своим делом, да и уголовный розыск никто у нас не распускал. Есть в милиции подразделение по раскрытию убийств, шестое подразделение, в котором создали типа государства в государстве: там и экономика, и бандитизм, и никто не поймет, кто чем занимается, никто отдачи не требует.

— Ну, хорошо, взяли ваши орлы, предположим, лидера банды. Звонки из высоких кабинетов у вас после этого раздавались?

— Никогда и никто мне не звонил!

— Знали, что это бессмысленно?

— Один только раз, когда я Киселя предупредил: «Володя, кончай, не наглей!», — и он пропустил это мимо ушей… Я, в общем, взял его и прикрыл, так вот, по нему — единственный случай! — раздался звонок: так, мол, и так…

— Кто позвонил?

— Ответить на этот вопрос я не могу.

— Большой человек это был?

— Влиятельный.

— Государственный?

— Да, но звонки — дело такое… Когда я был начальником Шестого управления МВД, к нам в поле зрения попал банк «Украина» (люди известные там проходили по делу, поэтому об этом и сейчас часто вспоминают и много пишут). Я тогда наивно решил, что в демократическом государстве все перед законом равны: задокументирую, дескать, все, покажу, как расхищение этого банка происходило… Задокументировал и пошел докладывать: «Надо передавать материалы на реализацию», а мне говорят: «Тут подождать следует» — мол, не туда ты полез…

(Окончание следует)

 

Дмитрий ГОРДОН, «Бульвар Гордона»

Tweet