Симферопольский маньяк с комплексом Наполеона

70-е годы грозили Симферополю, да и всему Крыму, «рождением» нового маньяка, подобного Андрею Чикатило. Правда, «чикатиловским» садизмом и извращенностью преступлений Георгий Ванидзе (имя и фамилия изменены) похвастать не мог. Но благодаря работникам крымского уголовного розыска его кровная месть всем женщинам была остановлена уже после второго убийства. Сколько их на самом деле он совершил, до сих пор остается тайной, которую симферопольский маньяк унес с собой в могилу.«Слезы обиды» урода-гоблина

«Слезы обиды душили меня всю жизнь» — это признание, которое сделал Чикатило перед судом, наверняка объединяет всех маньяков мира. Сначала Ванидзе был ущербным ребенком — из-за большого грузинского носа на длинном узком лице и небольшого роста Жору обзывали гоблином. При этом он всякий раз краснел и закатывал глаза, смешно втягивая шею, словно черепаха голову в панцирь, отчего становился еще уродливее. Он так же, как и 7-летний Андрюша Чикатило, был стеснительным, робким, беспомощным мальчиком, который плакал по поводу и без.

Семейство Ванидзе было многочисленным и бедным. Жора был не последним и не первым ребенком у своих родителей, поэтому на роль лидера или любимца претендовать не мог. В семье его попросту не замечали: ни радости, ни особых хлопот маме с папой Жорик не доставлял. Грузная и властная мать смотрела на бесхарактерного сына, как на какое-то жалкое недоразумение, — наверняка должна была родиться девочка… Но родительница очень ошибалась по поводу своего Жоры. Голову 15-летнего парня разрывали наполеоновские мысли: он непременно хотел стать властным, знаменитым и богатым, чтобы доказать всем, что миром могут править и гоблины.

Но в институт после школы Ванидзе так и не поступил. Отец — потомственный сапожник, обучив Георгия этому важному и денежному ремеслу, отправил сына с Богом в большую жизнь. Большая жизнь Ванидзе не понравилась, как и ремесло сапожника. Оно его унижало, он опять был у ног толпы. День и ночь склоняя свою голову над чужими поношенными башмаками, Жора обливал их горячими слезами обиды. Зачастую эта обида выливалась в подленькую месть — торчащее из-под стельки острие маленького гвоздика, которое до этого тщательно затачивалось, до крови врезалось в пятки клиентов. Из-за таких «шалостей» Жору очень быстро записали в плохие сапожники, и бизнесу его пришел конец.

Тогда Ванидзе понял, что спасет его только бегство. От себя убежать невозможно, но Георгий все же переехал из Абхазии в Крым. Здесь очень быстро устроился сапожником и больше не «шалил». Крым принял его радушно. Очень скоро Ванидзе открыл собственную мастерскую, потом еще несколько, затем взял в подмастерья других сапожников, а через некоторое время купил машину и квартиру в одном из районов Симферополя и даже женился. Кстати, с девушками у него до этого были проблемы. Ну кому был нужен уродливый карлик? Хотя с заметным наполнением Жориного кошелька он для многих крымских дам сказочным образом превращался просто в Аполлона. Клюнула на деньги грузина и 25-летняя официантка со средним заработком. Вышла за Ванидзе замуж и уже через год родила ему дочку — такого же носатенького и некрасивого ребенка, каким Жора был в детстве. Может, поэтому он так прикипел душою и сердцем к маленькой девочке. Она стала для него единственной радостью и надеждой. А с женой отношения не складывались. Жора был не только некрасивым мужчиной, но и весьма «неисполнительным» в отношении супружеских обязанностей. Любящая женщина, конечно бы, молчала по сему поводу, но его супруга при всякой удобной возможности напоминала гоблину о том, что он так и продолжает оставаться гоблином.

Трижды изнасилованная

…И опять его душили слезы обиды. И опять он был бессилен и несчастен. Жена насмехалась, намекая, что завела любовника. Ванидзе стал пить и надолго уходить из дому по вечерам. Он часами бродил по своему району, переполняемый ненавистью и злобой теперь уже ко всем женщинам. Хотелось опять что-то доказывать. Свою мужскую состоятельность, силу, величие, в конце концов. Однажды мимо него прошла девушка с гордо вздернутым маленьким носиком, застучала каблучками возле подъезда, стряхивая налипшую осеннюю грязь. Ванидзе, словно загипнотизированный, двинулся за ней. Она зашла в квартиру и захлопнула за собою дверь. Он позвонил, даже не думая, кто откроет, одна ли она, может, выйдет муж?.. Открыла девушка, он втолкнул ее в квартиру и повалил на пол. Попытка изнасилования все никак не удавалась, Ванидзе нервничал, девушка пыталась вырваться и кричала… Тогда он сомкнул на ее шее свои руки и сжал изо всей силы. Как потом говорил Ванидзе на допросе, намерения убивать ее у него не было, просто она сопротивлялась и обзывала его уродом…

После того как девушка умерла, убийца долго насиловал ее труп и чувствовал себя всесильным: никто не смотрел ему в глаза, никто презрительно не смеялся над его неумелостью, никто не называл гоблином… Выходя из квартиры, Ванидзе зачем-то взял со стола облигации и засунул себе в карман.

Обезумевшая от горя мать погибшей умоляла работников уголовного розыска как можно скорее найти и наказать насильника. Ее дочь — 20-летняя девушка — за недолгую жизнь пережила много горя и до встречи с убийцей. После школы пошла работать телеграфисткой, первой любви так и не познала, да и на танцах была всего-то пару раз. Однажды возвращалась домой с работы поздно вечером, шла через городской парк. Из темноты вышел мужчина, накинулся на нее, затащил в кусты, изнасиловал и сбежал. Ее рыдания и крики о помощи услышали двое парней, прогуливавшихся рядом. Подбежали, расспросили, в чем дело, девушка, захлебываясь в истерике, все рассказала, и тогда они… изнасиловали ее еще раз.

После этого страшного вечера она отходила несколько лет, сначала лечилась в венерологической больнице от сифилиса, потом в психиатрической… Но, видно, у судьбы были свои планы на ее счет. Молодая телеграфистка по непонятным законам природы, Бога, дьявола должна была все же погибнуть от рук маньяка-насильника.

Месть за любовь

Номера серии облигаций, которые Ванидзе прихватил в квартире жертвы, оказались переписанными. Правоохранители скинули ориентировку по всему Крыму и четко распорядились: никаких мер не принимать, просто зафиксировать появление данных облигаций и сообщить в милицию. За убийцей началась охота.

Между тем семейные мучения Ванидзе продолжались. Деньги не спасали: он опять был для жены уродом и «не мужиком». Он опять пил и уходил из дому. В тот вечер сумерки только наступили, небо заволокли тучи, и перед дождем дышалось тяжело. Сапожник ходил по Гагаринскому парку, прячась от насмешливых глаз прохожих. Люди казались ему счастливыми и удачливыми, он завидовал и злился. Вот идут парень с девушкой, красивые, целуются на ходу, ну прямо Ромео и Джульетта… Парень провожает невесту к дому, но она беспокоится, что любимый опоздает на последнюю электричку: «Ты беги, я сама дойду». Ромео целует ее и убегает, а Джульетта, улыбаясь, идет по парку домой…

Ее, 17-летнюю студентку-первокурсницу, Ванидзе убивал с особым цинизмом. Он затащил девушку в кусты, оглушил ударом кулака, раздел догола и очень долго пытался стать ее первым мужчиной… Когда девушка пришла в себя, она закричала — тогда насильник закрыл ей рот и нос руками.

Тело студентки обнаружили на следующее утро. Сумочка и вещи остались нетронуты. Правоохранители по анализу спермы, отпечаткам пальцев и почерку преступления поняли, что и это убийство совершил симферопольский маньяк. В вечернее и ночное время по городу патрулировали наряды милиции. Работники уголовного розыска под видом гражданских лиц пришли на похороны студентки. Убийцы, как правило, появляются на погребениях своих жертв. Правоохранители не ошиблись. Ванидзе пришел. И зрелище, которое он здесь увидел, наполнило его чувством величия. Ромео был бледен и стоял мертвецом у гроба невесты. Их большой и первой любви пришел конец. Теперь и этот красивый сопляк будет так же несчастен, как уродливый гоблин. Теперь он будет жить с постоянным, грызущим и убивающим чувством вины за то, что не провел в тот вечер любимую к самому дому. Когда гроб начали закапывать, ее жених упал в могилу и умолял, чтоб закапывали вместе с ним. Несчастного парня, конечно, вытащили из могилы. Но… на следующий день Ромео последовал за своей Джульеттой — студента нашли повесившимся в туалете общежития.

Правоохранители вычислили маньяка на похоронах. Вернее, сначала они вычислили около пяти «условных маньяков». На всех субъектов, показавшихся работникам угрозыска подозрительными, «повесили хвост». Четверо оказались чистыми. Пятый был подозрителен уже тем, что не являлся ни знакомым, ни родственником убитой. А что делать человеку на чужих похоронах? Слежку Ванидзе учуял сразу. Он привел оперативников к своему дому, но уже на следующий день попытался выехать из города, направляясь в сторону Феодосии, меняя при этом такси несколько раз. Там его и задержала милиция.

На допросе жена Георгия рассказывала о невыносимой сексуальной жизни с мужем-уродом. Тот же показания давать отказывался. Ванидзе проверили на психическую вменяемость — никаких отклонений не обнаружили. Он долго молчал, словно впав в транс, потом заплакал точно так же, как это сделал разоблаченный Чикатило, и сказал, что всю свою жизнь был несчастен.

Георгию Ванидзе по Уголовному кодексу 1961 года за 2 убийства и изнасилования дали высшую меру наказания — расстрел. Слезы обиды душили его, когда он шел на казнь. Единственное, о чем попросил маньяк, — проститься с 3-летней дочерью. А в последней просьбе приговоренному к смерти, как известно, не отказывают…

Юлия Исрафилова,

Первая Крымская