ВОРЫ В ЗАКОНЕ: ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Он показал мою рукопись сразу нескольким «уважаемым» людям преступного мира Киева и Москвы. Они, ознакомившись с текстом, были крайне возмущены тем, как я описал деформацию преступных «понятий». Исходя из их заключения, следовало, что автор умышленно, возможно по «заказу мусоров», унизил честь и достоинство «братвы». А значит, заслуживает самого серьезного наказания в виде казни. Именно, казни, учитывая, что в основе расправы с таким автором лежат следующие действия. Такого автора вывозят в лес, где затем в присутствии нескольких криминальных авторитетов выносят приговор – смерть! Далее берут бинт и наклеивают на него битое стекло. После чего этот бинт накладывают на рот и нос автора, и душат, пока он не умрет.Возвращусь к тому, что первые наработки этой книги я показывал самым различным людям, стараясь при этом узнать их мнение о моей работе. Одним из таких людей был адвокат, с которым я как-то случайно познакомился в Киеве. Некто Валерий Николаевич, заявивший в ходе нашего знакомства о том, что в вопросах организованной преступности он, если не супер, то профессионал, так это уж точно. Узнав же о том, что я работаю над столь интересной темой, адвокат, естественно, захотел ознакомиться с содержанием моей работы, пообещав при этом что-либо подсказать или посоветовать. Я на такое предложение согласился, из-за чего и дал ему не только часть рукописи книги, но и оставил номер домашнего телефона. А спустя какое-то время, я уехал домой в Харьков и надо сказать, даже забыл об этом знакомстве. Каково же было мое удивление, когда уже через год после этих событий Валерий Николаевич обнаружился и попросил по телефону назначить встречу. Но еще больше тогда меня поразило даже не это, а результат этой встречи. Начну с того, что, во внешнем виде и поведении адвоката я обнаружил нечто настораживающее. Если во время нашего знакомства его лицо постоянно расплывалось в улыбке, то сейчас было хмурым, а в чем-то даже угрожающим. Причины же этих изменений выяснились в самом начале нашего разговора.

Как рассказал адвокат, он показал мою рукопись сразу нескольким «уважаемым» людям преступного мира Киева и Москвы. Так вот, те, ознакомившись с текстом, были крайне возмущены тем, как я описал деформацию преступных «понятий». Исходя из их заключения, следовало, что автор умышленно, возможно по «заказу мусоров», унизил честь и достоинство «братвы». А значит, заслуживает самого серьезного наказания в виде казни. Именно, казни, учитывая, что в основе расправы с таким автором лежат следующие действия. Такого автора вывозят в лес, где затем в присутствии нескольких криминальных авторитетов выносят приговор – смерть! Далее берут бинт и наклеивают на него битое стекло. После чего этот бинт накладывают на рот и нос автора, и душат, пока он не умрет.

«Наверняка ужасно неприятное ощущение», – попробовал пошутить я , узнав каким образом «воры в законе» расправляются с «брехливыми журналюгами». На что адвокат спокойно уточнил, что эти ощущения я могу испытать, если откажусь выполнить требование «уважаемых» людей и исправить содержание моей работы в их пользу. Далее адвокат посоветовал не заниматься ерундой, вспомнив о собственных детях.

Вот тебе и на, оценил я эту беседу. Не успел издаться, а уже имею возможность превратиться в очередное «таращанское тело». Насколько эта угроза была серьезной, тогда я как-то не подумал, сосредоточившись на более интересной проблеме. То, что адвокат представлял интересы какой-то криминальной структуры, было понятно полностью. Но вот что меня здесь заинтересовало больше всего, так это интерес этой структуры к автору книги. А это уже серьезно, ввиду намека на то, что украинский криминалитет, во-первых, действительно пытается вмешиваться в политику. А во-вторых, следит за тем, каким образом публицисты показывают жизнь преступников, что говорило о наличии в Украине организованной преступной деятельности с основой на преступной идеологии.

Все же эти события происходили летом 2001 года. То есть, после «касетного» скандала, в результате чего проблема организованной преступности и коррупции в Украине привлекла внимание мировой общественности. Что в свою очередь заставило руководство Украины делать хотя бы видимость собственного отрезвления. А спустя какое-то время, продемонстрировать результаты этого отрезвления. Например, во весь голос вещать на весь мир о своих успехах в борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Да при том, успехах грандиозных, позволяющих делать официальные заявления о чуть ли не полной победе над криминалитетом. И тут же об укреплении правового образа жизни в украинском государстве с основой на демократии. Самым же интересным в той ситуации было то, что кое-кто из западных политиков начал принимать все эти заявления всерьез. И конечно же не знал, что в это время в Харькове побежденный украинский криминалитет угрожает казнью никому неизвестному автору еще неизданной книги только за то, что тот собрался очернить честь каких-то «уважаемых» людей. Не знал про это, а тем более даже не догадывался о том, что криминалитет Украины не так-то уж и просто побороть. А тем более за столь незначительный промежуток времени. Ведь развивался он не последние десять лет независимости Украины, а не одно десятилетие. Развивался, постоянно укрепляя свою силу не только физическую, но и духовную. А вот насколько это действительно так, можно судить, оценив некоторые этапы этого развития.

История развития организованной преступности Украины существованием «воров в законе» не заканчивается, а всего лишь начинается. Доказать это можно огромным количеством примеров, взятых из криминальной истории Украины. Перечислять их все не имеет смысла, из-за чего я остановлюсь лишь на некоторых.

Поздней осенью 1977 года в камышовой заводи Днепра, в тридцати километрах от Днепропетровска, местными охотниками был обнаружен труп неизвестного мужчины. Прибывшие на место происшествия оперативники одного из РОВД Днепропетровской области установили, что это было зверски изуродованное тело, судя по возрасту, старика. При том старика, скорее всего без определенного места жительства. “Бомж”, — определили опера, не захотевшие усложнять свою работу лишней головной болью, о чём и было доложено руководству. “Бомж”, — согласились с такой точкой зрения “наверху” после того, как не смогли установить не только личность погибшего, но и лиц, заинтересованных в его розыске. “Точно бомж, хотя чем-то и похож на вора в законе по кличке Шелка (Шевяков Александр Иванович, вор в законе, 1907 г. р. г. Запорожье, общий срок пребывания в лагерях 27 лет)” — определили ещё выше, после изучения фотографий, полученных из Днепропетровска. А раз так, значит, дело можно отправлять в архив без уточнения этой детали. Ведь какая разница, вор в законе или бомж, с учетом их единого антиобщественного происхождения. Поэтому дело и было отправлено в архив без особого изучения.

Насколько же такое отношение к этому убийству было оправдано не по законам того времени, а с позиций борьбы с организованной преступностью? С официальной точки зрения, полностью, учитывая, что в те годы в Украине никакой организованной преступности не было, и быть не могло, исходя из идеологических соображений. О ворах в законе и их деятельности знали в узком кругу профессионалов оперативной практики, но не более. Если же оценивать это происшествие с трупом, похожим на вора в законе, с позиции существующих реалий без давления со стороны идеологических догм, то это убийство можно было отнести к разряду сверхзначимого. Притом сверхзначимого для всех последующих лет развития организованной преступности в целом. Главным же доказательством такого вывода является то, что в отличие от руководства органов милиции, в преступных кругах знали, что найденный в камышах труп является действительно телом вора в законе Шелки. Вследствие чего, преступная элита Днепропетровска тут же установила убийцу их сотоварища по уголовной жизни, возмущаясь при этом не самим фактом совершённого злодеяния, а его предысторией, которая развивалась в следующем порядке.

Как-то еще в августе того злополучного для Шелки года, к нему, прямо на “воровскую хазу” (место проживания вора в законе в условиях подполья), приехали какие-то “фраера” и предложили убрать “щипачей” (карманных воров) с одного из рынков Днепропетровска. Причиной же этой просьбы было то, что приезжие затевали на этом рынке какое-то дело с “барыгами”. А “щипачи” своим присутствием на рынке привлекали к нему внимание милиции, что могло этому делу помешать. Договориться им тогда с Шелкой не удалось, из-за чего вся эта история и получила дальнейшее развитие. Спустя некоторое время после встречи, какая-то братва выловила на рынке двух карманников и устроила им чуть ли не публичную казнь. После этого происшествия люди Шелки тут же установили, что обидчиками были какие-то “бандюки” из молодых. Их масть была непонятной, “зоновскую” пайку они не хлебали, в уголовном мире их никто не знал. Но, тем не менее, вес в Днепре эта бригада имела уже достаточно приличный и укрепляла его изо дня в день все больше.

Узнав такие подробности о своих врагах. Шелка чисто по-воровски решил с ними встретиться и объясниться. Притом объясниться без лишней крови — по понятиям. И принял такое решение уважаемый за мудрость вор в законе Шелка совсем не из-за трусости, как может показаться на первый взгляд. А по причине понимания, что молодняк — дилетанты в преступной жизни, из-за чего и “прёт по бездорожью”, не имея никакого представления о правилах преступных игр. С учетом того, что эта “пацанва” была достаточно дерзкой и напористой. Шелка решил их подтянуть к себе и таким образом укрепить положение уголовной элиты Днепропетровска. С такой вот целью он направился в логово врага по-поручению клана днепропетровских воров в законе, которым эта идея пришлась по душе. Направился безоружным и без охраны, соблюдая, таким образом, старые воровские традиции. Всё дело в том, что, согласно этих традиций, каждый уважающий себя вор в законе даже на самую крутую разборку шёл без оружия, подчёркивая таким образом соблюдение одного из основных уголовных принципов — стрелять друг друга братва не должна. Смертью караются только отступники и “суки”. Остальные преступники просто обязаны уметь договориться между собой без применения силы. Вот так приблизительно и рассуждали днепропетровские “урки”, в ожидании своего парламентария. Самым же интересным во всей этой истории было то, что вместо ответа, который должен был принести Шелка, воры получили его труп. А это уже был явный вызов, брошенный им прямо в лицо, со стороны какой-то новой преступной силы. Вызов дерзкий и наглый, утверждающий то, что эта сила в те годы была уже сформирована полностью, на что правоохранительные органы внимания и не обратили. Насколько этот факт был случайным эпизодом в жизни организованной преступности вообще, далее разъяснила сама жизнь. Разъяснила не только в Днепропетровске, но и в других городах Украины.

Таким образом, в Украине появилась новая волна организованной преступности, которой в те годы даже не было названия. Не было названия, не было видимых корней. Но было в наличии явление, представители которого представляли собой какое-то молодое и своеобразное племя преступников. При этом именно молодое, учитывая, что основу этой категории преступности, составляла молодежь. В то время как с трибун молодежных конгрессов СССР раздавались пламенные призывы:

“Пионер! Будь готов!”, из подворотен городских домов все чаще в те годы отвечали: “Всегда готов!”. Но готов не к борьбе за дело коммунистической партии, а к делишкам куда более весёлым, чем строительство коммунизма. Например, к мордобоям у кинотеатров и на танцплощадках абсолютно всех украинских парков культуры и отдыха, к избиению прохожих на трамвайных остановках да в тёмных подъездах “хрущёвок”. Избиению пока ещё бескорыстному. Но со временем, со снятием шапок и шарфов с жителей больших и малых городов УССР.

Наиболее настораживающим в этом безобразии было то, что все свои приколы советско-украинская молодежь вытворяла мелкими группами. А это само собой уже намекало на организованность в совершении мелких преступлений. Организованность сначала стихийную, а затем контролируемую лидерами таких групп. В результате этого, повсеместно в Украине в молодёжной среде заговорили о появившихся лидерах этого нового преступного движения. Именно в те годы у нас появились, при том в массовом количестве так называемые короли улиц, районов, сёл, а то и отдельно стоящих пятиэтажек. Подданными же этих королей были целые шайки уличных хулиганов. Смысл существования таких королевств заключался в единственном — найти дополнительные формы развлечений кроме тех, которые молодежи предлагались комсомольскими вожаками. Молодёжную среду стало захлестывать пьянство, проституция, чуть позже, наркомания. А как следствие из этого, можно сказать массовое хулиганство и мелкий разбой, обеспечивающий деньгами всё это “разгуляево”. Обнаружив эту проблему, партийные радетели за благополучие и покой советских граждан тут же нашли выход — нужно этот глупый молодняк чем-то увлечь. Например, спортом. С экранов телевизоров и страниц газет раздались новые призывы — все в спортзал. И молодёжь, прислушавшись к слову партии, последовала этому приглашению. В открывшиеся почти во всех школах Украины секции борьбы, дзюдо и бокса ринулись толпы ещё вчерашних хулиганов. Казалось, здравомыслие взяло верх над безудержной и агрессивной энергией украинской шпаны. Но это всего лишь казалось, что обнаружилось спустя какое-то время.

В результате этой «спортивной» кампании криминальное состояние улицы лишь усугубилось. Например, Киев к концу семидесятых был поделен на сферы влияния между шайками уличной шпаны и борцами, которые не нашли общий язык с этой шпаной. В Харькове наблюдалось слияние воедино боксёров и хулиганов. На Донбассе и Юге Украины шпана преобладала, в виду того, что спортсменов-хулиганов там было меньше. И так везде. И так до тех пор, пока уличным хулиганам не пришлась по душе идея, предложенная им дельцами из теневой экономики — пацаны, стремитесь жить красиво и в роскоши, а не просто так дубасьте друг друга по бокам из-за нечего делать.

Было ли это предложение случайным? И в чём конкретно оно нашло своё выражение?

Для того, чтобы правильно ответить на эти вопросы следует, прежде всего, определить, что собой представляли советские “теневики” к концу семидесятых годов.

В начале перестройки, под давлением разоблачительных сенсаций советского тоталитаризма, у наших граждан сложилось мнение, что «теневики» — это предприимчивые дельцы, которые прятались со своим бизнесом в подполье из-за страха перед репрессиями со стороны властей. Об объективности такого мнения можно судить на примере той же Украины. В этой республике СССР был сосредоточен огромный экономический потенциал. А значит, и процветала, как нигде, теневая экономика. Здесь таких дельцов наблюдалось сразу 3 вида. Во-первых, это были организаторы подпольных мастерских и цехов, о которых во времена перестройки и заговорили в Советском обществе. Во-вторых, это целая торговая мафия, в состав которой входила вся система государственной торговли и общепита, а так же примкнувшая к ним огромная масса спекулянтов. С этим видом теневой предприимчивости граждане Украины сталкивались каждый день, но почему-то мафией не считали. И, в-третьих, самый серьёзный вид теневой экономики, который поражал советскую экономику в самое сердце. Это мафия хозяйственников, получившая к началу восьмидесятых максимальное утверждение в экономике государства. Об этой мафии советское общество вообще не имело никакого представления, из-за чего и тешило себя надеждой, что его экономика — это верх совершенства и благополучия.

Продолжая разговор о видах теневой экономики СССР, в том числе и Украины, следует отметить следующее. Все они, включая сюда и “цеховиков”, накапливали капитал в результате совершения преступлений “связаных” с хищениями. Со временем это сплелось в единый клубок, что стало подрывать устои государственной экономики. Это обуславливалось тем, что в условиях общегосударственной собственности осуществлять какую-либо частную производственно-коммерческую деятельность без совершения хищений было невозможно. “Цеховики” закупали для своего производства огромное количество самого различного сырья, которое им предоставлялось директоратом госпредприятий в результате хищений. Далее, производимый ими товар реализовывался “левым” путём через систему государственной торговли. Это одна схема. Схема вторая связывала между собой непосредственно мафиози из госторговли и представителей хозяйственной мафии. В таких случаях директорат воровал, а торгаши продавали. А кроме этого, в самой системе госторговли Украины существовала еще одна схема хищений. В основе её было заложено искусственное создание дефицита, с вытекающей из этого спекуляцией. В конце концов, вся эта грязь оформилась в зачаток мафиозной системы, поразившей метастазами огромное государство. Начался этот процесс в системе снабсбыта, с появившегося здесь в начале семидесятых движения “толкачей”. То есть, взяткодателей, создавших в народном хозяйстве Украины, якобы из-за производственной необходимости, платформу для развития коррупции на уровне Совмина. А закончился тем, что «теневики» проникли в Госплан не только республики, но и СССР. Всё дело в том, что основой хищений на советском производстве была широко распространенная практика приписок, вследствие чего Госплан вызывал особый интерес у мафии. Если же вспомнить, что в Совмине и Госплане работали живые люди со своими человеческими слабостями, то становится вполне объяснимой ещё одна неприятность, притом куда более серьёзная, нежели развал экономики. И все это по той причине, что ещё в семидесятых годах она поразила души и мозги советских граждан.

(продолжение следует)
Александр Помыткин, специально для «УК»