Принципы работы СМИ в условиях войны

«Не публиковать: названия, движение или планируемое передвижение вооруженных сил, флота или морской пехоты. Точный состав, характер и снаряжения войск. Идентификация бойцов тех или иных подразделений, или их пребывание на кораблях. Сообщение о боевых потерях подразделений – до тех пор, пока эта информация будет обнародована соответствующими департаментами…»

Во время Второй мировой Рузвельт сформулировал два принципа работы СМИ в условиях войны: 1. американцы имеют право получать от журналистов точные и правдивые сообщения о войне; 2 публикации не должны помогать врагу. Как американские журналисты самоорганизовались для добровольной цензуры.

Цензура достигла такого уровня самоорганизации, когда все журналисты, знакомые с нормами цензурного кодекса, безошибочно и охотно выполняли его требования. Единственным «карательным инструментом», который Управление цензуры могло применять – публикация имен журналистов, переступивших границу дозволенного.

Одной из наиболее эффективных практик военной цензуры считается работа американского Управления цензуры в 1942-45 годах. Оно смогло, не нарушая конституционного права граждан США на свободу слова, успешно защищать военные тайны – в том числе и такую ​​важнейшую, как создание атомной бомбы.

Но при этом американская цензура на самом деле была самоцензурой: контроль над информационным пространством осуществляли не чиновники или военные, а редакторы и журналисты американских газет, журналов и радиостанций.

В августе 1942 года американский автор популярной журналистской колонки, которую ставили на свои страницы наиболее мощные газеты страны, сообщила своим читателям: «Я получила очень строгое письмо относительно ремарок о погоде в моих текстах, и отныне я не буду рассказывать, был ли дождь или светило солнце там, где мне пришлось побывать».

Письмо, о котором шла речь, было направлено Управлением цензуры. Строгое замечание касалось нарушения одного из введенных управлением правил: не сообщать о том, какая погода была в определенном месте в определенное время (потому что этой информацией могла воспользоваться авиация и подводные лодки врага). А журналисткой, послушно согласившейся выполнять это требование, была … жена президента США Элеонор Рузвельт.

Такой значок носили сотрудники Управления цензуры. Латинский девиз на нем – Silentium Victoriam Accelerat – Тишина ускоряет победу

Колонку под названием «Мой день» Элеонор Рузвельт начала вести еще в тридцатые годы прошлого века, и делала это в течение 27 лет шесть дней в неделю. Поэтому вряд ли кто-то осмелился бы указывать ей, как и о чем ей следует писать. Однако война ввела новые правила, под действие которых попали все – от начинающего репортера до первой леди США. И то, что жена президента получила от Управления цензуры письмо с замечанием, показательно демонстрирует, насколько мощной и всеобъемлющей была работа этого государственного учреждения.

Однако самое интересное заключается в том, что эта мощная и всеобъемлющая цензурная машина была … добровольной. Ее сотрудники не имели права ни править материалы перед публикацией, ни наказывать журналистов, которые нарушили правила цензуры. Единственным «карательным инструментом», который они могли применять, была публикация имен тех журналистов, которые пересекли границу дозволенного. Но такая самоцензура сработала гораздо лучше, чем строгие ограничения или наказания.

И это не просто слова. Во время Первой мировой войны в США также действовала цензура, и механизм ее работы был, так сказать, «классическим». Репортеров заставляли писать то, что им скажут, а нарушителям грозило вполне реальное тюремное заключение «за шпионскую деятельность». Более того, цензурный аппарат не гнушался «сливом» журналистам откровенной дезинформации – об отправке войск, которой на самом деле не было, или о мифических потерях врага.

Все это сопровождалось навязыванием СМИ примитивных пропагандистских тезисов – о США, которые защищают Европу от кайзеровских уродов, о распятых мальчиках Славянска, замученных немецкими солдатами французах и тому подобное. Однако эффективность подобных мероприятий была, мягко говоря, невысокой. Журналисты видели в цензурном учреждении своего естественного врага, который мешал им сообщать аудитории правду. При этом доверие к официальным источникам было крайне низким.

Обложка цензурного кодекса для радиостанций. Менеджеров призывают ознакомить с документом всех сотрудников – потому что это жизненно необходимо для осуществления добровольной цензуры

Этот сценарий имел все основания повториться и во время Второй мировой. У властей США были все рычаги для внедрения тотальной цензуры – не смотря на свободу слова. Еще в 1938 году был принят закон, который предоставлял президенту США полномочия определять, какую именно военную информацию следует защищать как секретную.

На основании этого закона администрация США могла ввести полномасштабную цензуру всего, что, по ее мнению, могло бы составлять военную тайну. И если бы было принято соответствующее решение, то оно было бы выполнено. Стоит упомянуть, что статус крупнейшей демократии мира отнюдь не помешал Штатам упечь в лагеря более ста тысяч этнических японцев, проживающих в стране.

Однако Рузвельт крайне неодобрительно отнесся к идее тотальной цензуры. Он понимал, что это неизбежно приведет к злоупотреблениям со стороны власти, противодействию этим действиям со стороны как общества, так и журналистов (ведь первую поправку к конституции США, которая гарантирует свободу слова, никто не отменял), и, наконец, к провалу государственной информационной политики в целом.

Вместе с тем президент сформулировал два требования, которые должны были обеспечить политика информационного контроля в условиях войны. Первое: американцы имеют право получать точные и правдивые сообщения о войне, переданные в журналистских материалах. Второе: эти материалы не должны помогать врагу.

Байрон Прайс, руководитель Управления цензуры

Впрочем, самая большая заслуга Фрэнклина Рузвельта даже не в том, что он правильно определил задачи военной цензуры. Самое главное, что он нашел для своей задачи самого лучшего исполнителя. И в течение следующих пяти лет обеспечил его действиям политическую поддержку на самом высоком уровне.

19 августа 1941 года Рузвельт назначил руководителем Управления цензуры Байрона Прайса, исполнительного директора службы новостей в Associated Press. Это был очень удачный кадровый ход: главным цензором страны стал не чиновник или военный, а один из наиболее авторитетных медийных лиц США. При этом Прайс знал, что такое война: единственным перерывом в его 27-летней карьере в АР были два года службы в армии во время Первой мировой.

Цензуируй себя сам

Показательно, что Байрон Прайс вовсе не горел желанием превратиться в пастуха и контроллера американских журналистов. Занять должность главного цензора его заставили совершенно противоположные соображения: Прайс не хотел, чтобы в военное время журналистику заставили ходить строевым шагом и выполнять команды «равняйсь» и «смирно».

А такая перспектива была вполне реальной: большинство генералов считали, что для национальной безопасности следует ввести максимально полный контроль над тем, что пишут и передают в эфир американские СМИ. Поэтому Прайс поставил перед Рузвельтом два принципиальных условия. Первое – он возглавит Управление цензуры, но только если будет подчиняться непосредственно Рузвельту. И второе – цензура, которую введет управление, будет исключительно добровольной.

На первый взгляд, выражение «добровольная цензура» звучит так же алогично, как «горячий лед» или «темный свет». Однако Байрон Прайс едва ли не первым осознал то, что мало кто понимал и до, и после него. Любой редакционный процесс включает в себя отбор, проверку, фильтрацию и удаление информации.

Это происходит ежедневно в рабочем режиме. И для того, чтобы не допустить утечки данных, которые могут повредить нацбезопасности, совсем не обязательно сажать над журналистом или редактором военного или государственного цензора. Достаточно просто сообщить самым редакторам, какую информацию нужно изымать при подготовке материалов к публикации. И при этом обязательно объяснить, почему так нужно делать.

С этой целью Байрон Прайс, объединив усилия своего управления, американских СМИ и общественных организаций, создал инструмент, который обеспечил четкое понимание, о чем не следует сообщать в СМИ. Этим инструментом стали так называемые «Кодексы военной практики». Впервые они были опубликованы в январе 1942 года.

Кодексы представляли собой маленькие – не более 5-7 страниц – брошюрки, которые рассылались всем американским СМИ. Они имели две версии – для печатных СМИ и для радиостанций. Управление цензуры периодически издавало новые редакции этих брошюр. Кодексы были максимально структурированы, с максимально четкими формулировками.

В каждом был приведен исчерпывающий перечень (как правило, 11-13 пунктов) тех тем, которые Управление цензуры просило не освещать, пока эту информацию не предоставит соответствующее официальное учреждение, или если не будет получено особого разрешения от самого управления.

Приведем ориентировочный перечень этих тем, взятый из нескольких редакций «Кодексов военной практики».

Военные планы

Тайные военные планы или дипломатические переговоры, касающиеся военных операций.

Вражеские атаки

Информация о реальных или запланированных враждебных атаках на континентальную часть США. СМИ должны воздерживаться от сообщений об уроне, нанесенных этими атаками.

Вооруженные силы

Названия, движение или планируемое передвижение вооруженных сил, флота или морской пехоты. Точный состав, характер и снаряжения войск. Идентификация бойцов тех или иных подразделений, или их пребывание на кораблях. Сообщение о боевых потерях подразделений – до тех пор, пока эта информация будет обнародована соответствующими департаментами.

НЕ ПИСАТЬ О БОЕВЫХ ПОТЕРЯХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ – ДО ПУБЛИКАЦИИ ОФИЦИАЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ

Корабли

Названия, местонахождение, типы, описание, реальные и запланированные передвижения кораблей, транспортов и конвоев. Характер грузов коммерческих кораблей. Факт существования минных заграждений и других средств защиты гаваней, включая лоцманские ориентиры. Даты начала строительства и спуска на воду боевых кораблей. Информация о потоплении или повреждениях кораблей вследствие боевых действий.

Самолеты

Местонахождение, состав, передвижения, задания или количество авиационных боевых подразделений. Военная деятельность коммерческих авиалиний. Данные о новых самолетах и уже находящихся на вооружении, а так же об их оборудовании.

Фортификационные сооружения

Местоположение и описание фортификационных сооружений, береговых укреплений, зенитных орудий и других средств ПВО, включая средства обороны гражданских аэропортов. Местоположение и описание закамуфлированных объектов.

Производство

Новые и секретные виды оружия, местонахождение и характер заводов, производящих это оружие; секретный дизайн, формулы, процессы или эксперименты, связанные с военной промышленностью. Объемы производства материалов, используемых для военных операций. Движение или транспортировка этих материалов.

Слухи и неподтвержденные сообщения

Все подобные сообщения следовало немедленно переправлять в учреждения, которые устанавливали их правдивость. Особенно это касалось сообщений о бомбардировке или актах диверсий. СМИ должны приложить все усилия, чтобы избежать общественной паники.

Военная разведка

Информация о мерах разведки или контрразведки, методах или оборудовании. Секретные средства пеленгации и связи.

Связь

Адреса коммуникационных пунктов.

Пленные

Информация о прибытии, передвижении, местах содержания и имена военнопленных. Местоположение лагерей для интернированных лиц. Сообщение об арестах или допросах.

Визиты

Предварительная информация о пути, времени и способах передвижения президента. Передвижения высокопоставленных офицеров армии, флота и морской пехоты с / на фронт.

Погода

СМИ не должны были передавать метеорологическую информацию, за исключением тех ситуаций, когда это жизненно необходимо (предупреждение о стихийных бедствиях). Но даже в этих случаях не следовало рассказывать о том, какая именно погодная ситуация привела к потопу или блокировке дорог. Это ограничение было снято в конце 1943 года, когда перестал существовать риск авиационных рейдов или нападений подводных лодок на территорию США.

Без прямых эфиров

Существовали также специфические требования, связанные с конкретными видами СМИ. Так, газетам рекомендовалось прекратить публикацию анонимных объявлений от частных лиц: их могли использовать для передачи шифрованных шпионских сообщений. Радиостанциям советовали не проводить прямые включения, когда лица «с улицы» получали доступ к микрофону, и звонки в студию, когда телефонных дозвонщиков включали в прямой эфир. Отменялась и практика «музыки на заказ» – потому что определенная музыкальная композиция могла означать закодированное сообщение.

Несмотря на то, что потери радиостанций от таких самоограничений составили за время войны десятки миллионов долларов, радиокомпании шли на сотрудничество с Управлением цензуры. Не в последнюю очередь благодаря тому, что вместо этого они получали заказ на военно-ориентированную рекламу.  

Также Управление цензуры рекомендовало особый контроль над публикациями интервью или писем из зоны боевых действий – следовало предварительно получить санкции от управления или соответствующих военных органов. Редакторам отдельно объяснили, что письма из зоны боевых действий, которые обязательно проходили военную цензуру, при этом не предназначались для публикации – поэтому даже такие «очищенные» письма нужно было проверять на соответствие Кодексам.

Следует указать на еще один показательный момент: Управление цензуры не ставило перед СМИ требование обнародовать «положительные» новости,- как это практиковалось во время Первой мировой. Зато оно подчеркивало важность того, чтобы американськи СМИ самостоятельно проверяли свои материалы на предмет информации, которая может нанести ущерб безопасности страны, и самостоятельно устраняли эти угрозы. Об этом говорилось в предисловии к каждой новой редакции Кодексов.

Понятно, что полностью избежать эксцессов не удалось. Так, один из конгрессменов похвастался в СМИ, что японцы неправильно настраивают глубинные бомбы, и поэтому их атаки на американские подводные лодки оказываются неэффективными. Японцы приняли это сообщение к сведению, что привело к уничтожению нескольких американских субмарин.

В противном случае цензурный механизм оказался настолько эффективным, что это привело к утечке информации. Речь идет о знаменитом «Манхэттенском проекте» – программе по созданию в США ядерного оружия. Чтобы обеспечить максимальную секретность, управление цензуры тайно обратилось к СМИ с просьбой не публиковать сообщения, тема которых связана с исследованиями урана, разделения атомных ядер, изотопами и др.

Как потом признавали редакторы изданий, которые получили это обращение, для них эти вещи были “тарабарской грамотой”, однако просьба была выполнена. С 1942 года из американских медиа, как научных, так и массовых, полностью исчезли все упоминания об атоме. И на этот феномен … обратили внимание в СССР – физик Георгий Флеров даже написал об этом письмо Иосифу Сталину. Впрочем, как известно, секрет американской атомной бомбы выдали СССР не журналисты, а завербованные специалисты с самого проекта.

В конце концов, под конец войны цензурная система достигла такого уровня самоорганизации, когда все без исключения журналисты, знакомые с нормами цензурного кодекса, безошибочно и охотно выполняли его требования. Ибо все они понимали, что эти ограничения – не прихоть людей в погонах или политиков, а их вклад в достижение победы.

А как на такую ​​”цензуированную свободу” реагировала армия? Попытки максимально «закрутить гайки» происходили регулярно – их инициировало и министерство обороны (особенно его разведывательное подразделение), и созданное при нем Управление военной информации. Последнее отвечало за распространение пропагандистских сообщений, и Байрон Прайс делал все возможное, чтобы держаться от проектов этого «министерства правды» подальше.

Он справедливо полагал, что цензура в сочетании с пропагандой может привести лишь к тому, что американцы перестанут получать правдивую информацию о ходе войны. Прайс понимал фундаментальное различие между настоящей журналистской продукцией, хотя и ограниченной с помощью цензуры, и произведениями фантазии профессиональных «политруков» от информационной сферы.

Усилия Прайса оценила и власть, и журналистское сообщество. За создание Кодекса цензуры Байрон Прайс получил в 1944 году специальную Пулитцеровскую премию. Пожалуй, это единственный случай в истории, когда престижная журналистская награда была вручена за цензуру журналистики.

К концу войны, когда было понятно, что разгром немцев и японцев неизбежен, цензурные требования начали ослабевать, и в конце концов, потребность в них отпала. 15 августа 1945 года в полшестого вечера Байрон Прайс отменил действие созданных им цензурных кодексов. И повесил на дверях своего кабинета табличку: «Больше не работаем». Из этого символического поступка можно понять, насколько сильно главный цензор США не любил цензуру и цензоров. Но именно эта ненависть к цензурным ограничениям и дала ему возможность создать эффективный механизм информационного контроля над СМИ в условиях войны.

Автор: Сергей Лукьянчук,   Тексти.UA / Перевод: Аргумент