Советы начинающим бомжам

В прошлом году я потерял все и стал бездомным. Я воспринял это как свою личную беду, виня во всем жестокую судьбу и собственную глупость. Как выясняется теперь – во время обвала экономики, – тогда я был своего рода испытателем, на себе изучавшим все тяготы бедности, чтобы поделиться бесценным опытом с миллионами людей, которым он еще пригодится.

Нехитрые старые заповеди, которые правили миром до наступления эпохи среднего класса, и сейчас вновь вступают в свои права.

И я говорю о настоящей нищете. Мы с женой в течение нескольких месяцев скатились по социальной лестнице, миновав по пути несколько степеней бедности. Сперва нам пришлось вспомнить голодную студенческую молодость, когда тебе начинаются сниться ночные кошмары на тему оплаты жилья, а под конец каждого месяца наступает время простой, здоровой диеты. Но очень скоро на смену этому пришла уже совсем диккенсовская нужда, которую избалованные благополучием западные обыватели вроде меня просто не могут представить в своей жизни. Именно такие тяготы познают в ближайшем будущем очень многие, потому что – я здесь именно затем, чтобы сообщить вам, – это может случиться с каждым.

И это чрезвычайно неприятно. Вы можете сказать: ‘Да ладно?! Удивил!’ – но это просто оттого, что вы до конца в деталях не представляете себе характер этих неприятностей. Поэтому я постараюсь вкратце описать, к чему нужно быть готовым и как вести себя в ситуации, когда вопрос не сводится к урезанию расходов или к продаже второго автомобиля, когда ты остаешься вообще без машины и даже без денег на еду и отопление.

Все истины, постигнутые нами в нищете, могут показаться тривиальными. Однако не стоит забывать, что человеку очень трудно мыслить четко, когда его жизнь разваливается на глазах. Вот эти нехитрые старые заповеди, которые правили миром до наступления эпохи среднего класса и сейчас вновь вступают в свои права.

Тепло. В самую первую очередь вы нуждаетесь в сухом теплом месте для ночлега. У нас с женой была только небольшая яхта без отопления, и этого оказалось недостаточно. Мы просыпались под шум морского прибоя, колотящего ледяным крошевом по обшивке лодки, и понимали, что времена ‘Отверженных’ никуда не делись. Когда мы наконец сбежали погостить к родственникам, мы неделями просиживали у их газового камина, завернувшись в одеяла. Пожив немного в холоде, перестаешь даже хотеть есть. Тебе будет хотеться только тепла, которого так не хватает. Только тогда ты осознаешь, что самая страшная вещь на земле – это холод. В старых английских диалектах ‘голодать’ было синонимом слова ‘замерзать’. Вы еще поймете, почему.

Машина. Если у вас есть авто, его, возможно, стоит продать сразу. Машина высасывает из своего владельца последние доллары. Но есть кое-что похуже: полицейские на улицах чуют чужое отчаянье и не выносят бедных. Раньше я не испытывал особой неприязни к полиции (за исключением наркоконтроля), но теперь я их просто ненавижу. Истинное назначение полиции в том, чтобы не пропускать на трасы бедняков. Как-то раз я ехал на собеседование насчет работы (это могло стать для нас спасением от нищеты), и меня остановила женщина-полицейский. Моя автостраховка оказалась просрочена на две недели – естественно, потому что на ее продление у нас просто не было денег. Полицейская влепила мне за это штраф на 600 долларов, плюс еще 120 за устаревший домашний адрес, указанный в водительских правах. После чего она вызвала эвакуатор, и пока я провожал обалдевшим взглядом свою буксируемую машину с нашей перепуганной собакой внутри, дама-коп гордо изрекла: ‘Пусть это станет для вас уроком!’ И я остался один посреди типичной для американского Запада улицы: четыре полосы интенсивного движения и никаких тротуаров.

Вы бедны? Отныне полицейские – ваши враги. Они попытаются достать вас именно через вашу машину. Так что ее лучше продать, если есть возможность – я имею в виду тот маловероятный случай, если в вашей местности хоть как-нибудь функционирует общественный транспорт.

Стыд. О нем забудьте сразу. Стыд – это прихоть. Об этом можно даже ничего не говорить: стоит вам пройти через настоящие голод и холод, старая добрая млекопитающая особь проснется в вас, чтобы выжить. И стыд перестанет что-либо значить.

Вы обнаружите также, что общение на дне дается легче, чем можно было ожидать. Люди, обитающие там, непрерывно вовлечены в своего рода шоу-бизнес – это необходимо им, чтобы выжить. Общительность придает им оживление. И как показывает мой опыт (хотя это, возможно, зависит от того, чем ты обладал, прежде чем потерять все), они не особенно склонны к насилию.

Они много говорят о нем, но так делает любая белая гопота, какую мне доводилось видеть, и ни в одном случае дело не заходило дальше трепа. Обитатели низов – в основном люди дерганные; им приходится подолгу ждать тех или иных вещей, а когда долго чего-то ждешь, то стервенеешь, но в то же время боишься сам себе навредить. Поэтому они нервные, общительные, ехидные и вероломные сплетники – замечательный срез нашего населения.

Постояв вместе с ними в очередях в местный продовольственный банк, погревшись в тесной кучке у пропанового обогревателя, послушав их рассказы о том, кто как докатился до жизни такой, – я перестал их бояться. Они не станут вас грабить. Да, они постараются выудить из вас по максимуму денег – видит Бог, им досталась солидная часть наших последних сбережений, но это было мягкое вымогательство, основанное на дружелюбном трепе и прибаутках. Совсем как в мире среднего класса, за исключением дезодоранта.

Продовольственные банки. Это благотворительные пункты, где раз в неделю (чаще – раз в две недели) выдают бесплатные продуктовые наборы. Располагаются они обычно в подвалах церквей, просто потому что церкви – это единственный тип общественных заведений в новых жилых массивах на западе США. Ждать там приходится подолгу, так что осваивайте навыки беженца – приходите с утра пораньше, сразу записывайтесь и получайте номер.

И будьте дружелюбным, но напористым. Эти два качества непросто сочетать, но вы быстро научитесь. Дружелюбие вам потребуется, потому что придется просить у посторонних людей помощи и совета: без денег вы уже не можете позволить себе быть одиночкой. А напористость необходима, просто чтобы не дать себя игнорировать. Так что всегда идите на общение, но ни при каких обстоятельствах не показывайте денег (если они у вас есть) и не упоминайте их.

Антидепрессанты. Начинайте принимать их сразу же, если еще не принимаете. Если уже – увеличивайте дозу. Потому что вам будет очень плохо. Не важно, что вы начитались Маркса; не важно, что вы в состоянии анализировать свое разорение в глобальном экономическом контексте – весь этот кошмар творится непосредственно с ВАМИ, и переживать вы будете неописуемо. Ведь вы же американец, а значит, нравится вам это или нет, вы разделяете ценности, принятые в этой культуре: вы судите о себе самом по работе, машине и дому. Лишившись всего этого, вы начнете себя ненавидеть.

Даже не пытайтесь спорить – все так и будет. Просто примите этот ‘прозак’, будь он неладен. Вы бы отказались от шубы в Сибири? Воротить нос от ‘прозака’ в процессе обнищания так же бессмысленно. Пусть Том Круз со своими проповедями идет в задницу. ‘Прозак’ спас нам жизнь. Не стану вдаваться в тягостные детали, но честно скажу – не думаю, что мы пережили бы все это, если бы Святой Прозак не снизошел на нас в своей божественной милости.

Поэтому как только вы начнете сползать от опрятной бедности к жизни на улице, немедленно найдите ближайшую к вам клинику для малоимущих, и не стоит чураться запаха от очереди в коридоре. Запахи вообще будут для вас проблемой, но только первые пару недель; потом перестанете обращать внимание: вы сами пахнете, все вокруг – тоже. Если же захочется отвлечься от преследующего вас запаха давно не мытых тел, пристройтесь рядом с кем-нибудь, кто курит. В этом, кстати, заключается одно из немногих преимуществ курения и, возможно, причина того, что все бедняки курят. Однако не советую курить только ради этого. Сигареты безумно дороги, и не один бедолага превратился из-за них в назойливого, зависимого попрошайку.

Умеете ли вы рассказывать свою историю? Это важно, потому что нудеть о причинах ваших лишений вы будете непрерывно 24 часа в сутки, хотите вы этого или нет. Вы обнаружите, что пересказ истории своего падения является очень существенным навыком среди отверженных, а также не надоедающим способом времяпрепровождения. Это подводит нас к такому жизненно важному и при этом неверно понимаемому механизму, как отрицание.

Если перефразировать слова полковника Куртца о страхе в романе ‘Сердце тьмы’, отрицание может быть твоим другом… но может оказаться и врагом, которого нужно опасаться. Отрицание в определенной мере потребуется вам, чтобы избежать полного крушения самооценки. А ваша самооценка очень серьезно пострадает, когда вы станете никем. Легко быть вежливым и скромным, когда у тебя все хорошо, – я был именно таким. Но когда твоя жизнь сыплется, самоуничижение – это роскошь, которую ты не можешь себе позволить.

Как говорит персонаж Джима Керри в ‘Кабельщике’, ‘играем по тюремным правилам’: если рассчитываешь на уважение, будь готов его требовать. В противном случае остается только развоплотиться и исчезнуть. Так вот, антидепрессанты помогут вам в отрицании фактов, но время от времени вам необходимо отбросить скромность и потешить свое эго, поупражняться в бахвальстве, чтобы пробудить в себе ту ребячливую самоуверенность, которая успела атрофироваться у значительной части вежливых человечков из среднего класса. Вам она понадобится.

Если говорить о практической стороне, то все сводится к вопросу, что выбрасывать за борт. И я веду речь не только об имуществе. Если у вас есть дети… да поможет вам Бог. Ничего не могу в этом случае советовать, потому что у нас с женой – к счастью – детей нет. Но у нас, к сожалению, есть собака. Эта большая неуклюжая щенятина появилась у нас незадолго до того, как наша жизнь рухнула. Наверное, нам стоило сразу же отдать ее кому-нибудь.

Пожив с нами в атмосфере страха, холода и ненависти к себе, щенок вырос в очень странную, несчастливую собаку. Раньше, еще когда я был благополучным, у меня было множество разных псов, и все они были веселыми, домашними, игривыми любителями фрисби. Эта же псина абсолютно дикая и вдобавок со странностями.

Сейчас, когда у нас наконец-то есть крыша над головой и тепло, нам бывает почти забавно наблюдать за ее поведением – как она вздрагивает и принюхивается на любой шум, запах или движение. Но я знаю, что эта собака была бы намного счастливее, попади она в какую-нибудь семью, где жизнь в доме всего с четырьмя спальнями считается полной лишений.

Кроме того, наличие собаки уменьшает ваши шансы найти новую работу. Наша имеет свойство завывать в одиночестве (еще одно наследие ее трудного детства), поэтому кому-то из нас приходилось постоянно оставаться с ней дома. Ты был по сути прикован к неотапливаемой яхте-развалюхе, на которой мы жили.

Лодка эта была еще одним фактором нашего прозябания; ее нам тоже следовало с самого начала продать, пусть даже с потерей 90% стоимости. Замысел с этой чертовой лодкой заключался в том, чтобы жить на ней задаром, вместо того чтобы снимать где-то жилье по безумным ценам, характерным для западного побережья Штатов. Это была очень неудачная мысль. Если у вас появится вариант перебраться в какое-нибудь аскетическое и бесплатное обиталище, отнеситесь к этой идее с максимальным скепсисом. Вся штука в том, что из подобного прибежища практически невозможно вернуться в нормальный, отапливаемый и комфортный мир. Там нет Интернета. Если вы рассчитываете выкарабкаться, Интернет вам необходим, как и исправно работающий душ, которого на нашей яхте тоже не было. В противном случае начинаешь выглядеть и пахнуть как та самая очередь в клинике для бедных. А это не лучший облик с точки зрения перспектив трудоустройства. Возможно, если бы мы избавились от собаки, у меня был бы хоть какой-то шанс.

Но это еще не все: ты утрачиваешь нечто большее. Ты меняешься совершенно, больше, чем способен осознать; меняешься настолько, что даже когда тебе наконец-то предоставляется возможность, ты уже не в состоянии ее ухватить. Долгие месяцы я пытался устроиться на работу преподавателем, не получая даже ответов на свои резюме, и тут в местном колледже вдруг открылась идеальная вакансия. Им требовался учитель литературы, который преподавал бы также написание сочинений и вел курс писательского мастерства, – как раз моя специализация.

Но придя на собеседование, я внезапно осознал, что я уже не тот тихий и вежливый человек, который мог спокойно, ненавязчиво и обаятельно пиарить себя перед членами педагогического совета. Во мне был слишком силен страх перед теми условиями, в которых нам приходилось жить. Все во мне было неправильно, и сам я был неправильный и совершенно не подлежал найму на работу. На катере не было горячей воды, а мне нужно было сбрить жидкие седеющие клочки волос на моей большой плешивой голове; в итоге я брился дешевым одноразовым станком в туалете ‘Макдональдса’.

Результат легко предугадать: выглядел я так, словно мне на макушку взгромоздилась рысь и покинула это лежбище только после жестокой борьбы. Бэушная спортивная куртка, купленная в дисконтном магазине Value Village на последние 20 долларов с кредитной карточки, казалась мне впору, только пока я не очутился в безупречно чистой, гудящей голосами аудитории, где проходило собеседование.

А главное, что я сам стал более громким, импульсивным, страждущим человеком. Если я пытался говорить бодро, звучало это яростно. Когда меня спросили (этого вопроса я ждал), какой смысл преподавателю, работавшему в крупных университетах, наниматься в маленький сельский колледж, я искренне ответил: ‘Я лучше буду учить здесь, в глуши, чем в Стэнфорде’. Однако вместо того, чтобы прозвучать воодушевленно, вышло запальчиво.

После нескольких месяцев бомжевания я перестал соответствовать принятому уровню громкости и температуры. Я прямо-таки чувствовал, как работа ускользает у меня из рук, и в итоге они действительно взяли на это место человека из местных, который приходился другом директору, даже при том, что по послужному списку я был на голову выше его.

Ради возвращения в тихий, вежливый и нормально пахнущий мир вам будет необходимо устроить себе процедуру психологической разгрузки на пару месяцев. В нашем случае вышло так, что мы сбежали с лодки, нашли, где взять взаймы, сняли на эти деньги квартиру в подвале дома и залегли там, включив отопление на максимум. Только после этого я был готов на еще одну попытку с работой.

Несколько месяцев ушло на то, чтобы успокоиться, поутихнуть, хоть немного избавиться от лишней желчи. Да, вы ведь станете очень желчными. Нельзя же постоянно ненавидеть самого себя: придется время от времени переключаться и винить во всем кого-то еще. Тем более, что у ваших бед действительно может быть какой-нибудь конкретный виновник. Главное, не позволяйте желчи лишать вас сна. Чтобы лучше засыпалось, устраивайте себе долгие прогулки. Можете выкрикивать проклятия в адрес всего мира, если невтерпеж, только продолжайте идти. И что бы ни случилось, не продавайте свой спальный мешок. Я свой пуховый спальник фирмы North Face за время мытарств полюбил гораздо, гораздо сильнее, чем самого себя.

Сон – сам по себе антидепрессант, почти такой же действенный, как ‘прозак’, причем бесплатный. Волноваться стоит, если через каждые несколько часов вы с криком просыпаетесь. У меня это началось на шестой месяц бомжатской жизни. Именно тогда я сломался и попросил в долг у брата. В этом месте наша история отличается от настоящих уличных судеб: у меня был запасной выход. И я им воспользовался, еще как. Стоило сделать это раньше, на самом деле.

Если у вас есть запасной выход – друг или родственник, готовый одолжить вам денег, чтобы вы могли снять жилье, – обратитесь к нему немедленно. И как только какой-нибудь общий приятель предложит вам для проживания неиспользуемый сарайчик на своем участке или пустующий лыжный домик, – соглашайтесь, лишь бы он отапливался.

Жестокий старый мир, мир отверженных – никуда не делся, и он жаждет заполучить вас. Делайте что угодно, только бы не дать ему прикончить вас. И если за все это время я не обратился к какому-либо незаконному промыслу, то лишь оттого, что, по моим наблюдениям, бедняки находятся для этого в невыгодном положении. Как и многое другое в жизни, преступление – это удовольствие для состоятельных господ.

КАК СТАТЬ БОМЖОМ?

Имя – бомж. Год, проведенный среди лиц без определенного места жительства

Интервью с антропологом Федерико Бонадонна: «Бедность может быть даже бизнесом»

«В любом случае, нам дают отбросы. Заключается что-то вроде соглашения с большими продовольственными фабриками, которые за полцены отдают нам бракованные продукты, которые фабрика должна была бы выбросить. Таким образом, на вещах, за которые заплачено полцены, они получают неплохой объем прибыли. Они на нас зарабатывают! Бедность может быть бизнесом, вам это известно?» Обвинение выдвигается со стороны Карло, но это всего лишь одно из свидетельств, собранных в Риме антропологом Федерико Бонадонна (Federico Bonadonna), который год прожил среди бомжей. Опыт изложен им в книге «Имя – бомж».

-Итак, будем отталкиваться от заявления Карло. Бедность является бизнесом?

-Бывает и такое, но в первую очередь это состояние личности. Кроме бедных есть и те, кто помогает им. Есть те, кто занимается этим по зову сердца, по профессии, но есть и те, кто спекулирует на этом, как во всех других областях. Говоря это, я не верю в манихейское утверждение, что бедные – жертвы, а те, кто им помогает, – палачи. Обвинение со стороны Карло может иметь большое символическое значение, но в любом случае, продает ли фирма бракованные продукты за меньшую цену или просто дарит их, она делает социально полезную работу.

-Многие утверждают, что бомжами становятся в результате сознательного выбора. Это так?

-Марко, один из героев моей книги, говорил: «Улица – это ад. И никто не выберет жизнь в аду». Кто утверждает, что сознательно выбрал такую жизнь, делает это «пост фактум»: это своеобразная попытка видоизменить, реструктурировать реальность, чтобы было легче к ней приспособиться.

-Кто он – бомж?

-Это человек, который вынужден спать, мечтать, осуществлять свои первичные надобности, заниматься любовью, в общем, жить под взглядами прохожих 24 часа в сутки. Но не всех можно определить таким образом. Бомж, которого отличает синдром накопления, – это вершина айсберга разнородного мира бродяг.

-Почему среди них увеличивается число молодежи?

-Семья (и, как следствие, ее роль как социального амортизатора) находится в кризисе. Итальянская система обеспечения благосостояния еще не выработала средств и культуры реформирования, и молодежь, не имея перспектив (причем не только в работе) и уверенности в завтрашнем дне, откалывается от общества. Некоторые из них переживают этот кризис на улице, а когда пытаются вернуться, очень часто просто не находят своей семьи – ее уже не существует.

-Увеличивается количество столовых и ночлежных. Вам это кажется хорошим выходом из ситуации?

-В данное время они могут гарантировать, по крайней мере, реализацию первичных потребностей человека. Но этого мало. Необходимы центры работы с этими людьми, рассеянные по всей территории и руководимые людьми, способными работать с маргинальными персонами, живущими не так, как остальное общество.

-В первых рядах тех, кто занимается бродягами, – церковь. Что Вы об этом думаете?

-Исторически это всегда было так. С одной стороны, этим должны заниматься государственные учреждения, но, с другой стороны, бесспорно, что именно церковь умеет это делать. Однако необходимо тесное сотрудничество между всеми, кто занимается проблемами бомжей. Органы общественной администрации должны как позаботиться о том, чтобы не было необходимости уходить на улицу, так и работать с теми, кто уже стал бомжом, преодолев все имеющиеся социальные предубеждения.

-А что может сделать обыкновенный горожанин?

-Марко говорил, что часто горожане беспокоятся о бомжах гораздо больше, чем власти. Иногда они выходят на улицу в три ночи, будят бомжа, который только что заснул, поборов доводящий до галлюцинаций холод, и предлагают кофе! Принести горячую еду и одеяло – это уже определенный шаг. Но в то же время, это весьма ограниченное представление о нуждах человека, живущего на улице. В Италии такая добровольная помощь очень распространена, но вклад горожан должен основываться на проектах, которые принимают во внимание как физические, так и психологические нужды бездомных. Нельзя ставить эксперименты на этих людях. Здесь необходимо глубокое знание этого явления и личное смирение. Считать, что бомж может довольствоваться бутербродом и одеялом – значит не уважать личность другого человека и претендовать на знание точных рецептов.

-Вы жили вместе с бродягами. Что Вы вынесли из этого опыта?

-Необычайная человечность и желание жить полностью контрастируют с деградирующим контекстом улицы. В противоположность общепринятым представлениям, и те, кто живет в подобных условиях, имеют свои чувства и свою неповторимость.

( «Exiled online», США),  ( «Il Manifesto», Италия), перевод ИноСМИ