Аферы XX века. Кубла Хан, или Видение во сне. Часть 1

Из побоев Марти усвоил на всю оставшуюся жизнь два урока: во-первых, мир враждебен и поэтому достоин только мести и презрения; во-вторых, чтобы победить, нужно приспосабливаться. Был еще и третий урок, однако его мотивация оказалась загнанной глубоко в подсознание: Марти Френкель интуитивно переживал собственную ничтожность и осознавал убогость творческого потенциала. И это свое ничтожество Марти преодолевал за счет насильственной социализации: он постоянно пытался втереться в доверие к людям, обволакивал их своей симпатией, говорил им только то, что они хотели слышать, убеждал в дружеских чувствах. Лишь только охмурение приносило успех и люди доверяли Френкелю свои деньги, сразу же включался центральный жизненный импульс и Марти мстил за свои детские унижения и переживания. “Если бы я не обладал невероятным даром предсказывать движение рынка, то никогда не очутился бы в таком положении, как сейчас. Единственной целью моей жизни было заработать денег, чтобы накормить всех голодных людей планеты”.

Мартин Френкель. Май 2000 года.

Следственная тюрьма.

Гамбург. Германия

Увертюра

В стране Ксанад благословенной

Дворец построил Кубла Хан,

Где Альф бежит, поток священный,

Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,

Впадает в сонный океан.

На десять миль оградой стен и башен

Оазис плодородный окружен,

Садами и ручьями он украшен.

В нем фимиам цветы струят сквозь сон,

И древний лес, роскошен и печален,

Блистает там воздушностью прогалин.

Вудиалленовский человечек

Семья Френкелей пользовалась глубоким уважением в городке Толедо, штат Огайо: отец – Леон Френкель, местный лев адвокатуры, по словам сослуживцев, “человек предельно образованный, высоконравственный и честный”. Мать, Тилли Френкель, лучшие годы своей молодости отдала беззаветной службе в муниципалитете, где снискала неподдельную славу стенографическим талантом.

После ухода на покой в начале 80-х годов Леон Френкель целиком посвятил себя хлопотам в местной синагоге Бнай Израэл и участию в олимпийских играх для пожилых людей. В возрасте 88 лет Леон благополучно скончался, не дожив до позора, который навлек на их род сынок Марти. Как сказал друг семьи Дэвид Тэйлор: “Леон не был в ответе за поведение сына. Он выполнил свой долг, дав детям отличное образование и привив им высокие моральные ценности”. Непонятно только, как с такими “высокими моральными ценностями” в голове, мальчик Марти Френкель сумел превратиться в омерзительное чудовище?

В своем голубом детстве Марти Френкель был, как и полагается, вундеркиндом. Сюзан Окс в 60-е годы работала учительницей в начальной школе Фултона и навсегда запомнила субтильного чернявого мальчика в очках с толстыми линзами: “В классе было 33 ученика, чей коэффициент интеллектуальности варьировал от 50 (полный дебилизм – С.Г.) до 165 (почти гениальность – С.Г.). Марти был вторым сверху”.

Помимо того, что маленький Марти обладал высоченным IQ, он еще был и тем, что в Америке называется nerd. Чаще всего nerd переводят как “не от мира сего”, но гораздо ближе к нашим реалиям будет слово “гаденыш”. Марти не общался со сверстниками, полагая себя несоизмеримо выше остальных, не участвовал в совместных играх, однако при этом он постоянно за всеми следил и регулярно закладывал старшим. С учетом существующей культурной традиции и общепринятых ценностей этим своим поведением маленький Френкель снискал однозначное одобрение и уважение преподавательского корпуса (Сюзан Окс: “У мальчика был свой маленький замкнутый мирок, как и полагается высокоодаренным детям”). Справедливости ради скажем, что сверстники испытывали к Френкелю чувства, более понятные нашим читателям, поэтому Марти периодически избивали, правда, тайком и осторожно: как-никак папа у Марти был первым юристом в городе.

Из побоев Марти усвоил на всю оставшуюся жизнь два урока: во-первых, мир враждебен и поэтому достоин только мести и презрения; во-вторых, чтобы победить, нужно приспосабливаться. Был еще и третий урок, однако его мотивация оказалась загнанной глубоко в подсознание: Марти Френкель интуитивно переживал собственную ничтожность и осознавал убогость творческого потенциала. И это свое ничтожество Марти преодолевал за счет насильственной социализации: он постоянно пытался втереться в доверие к людям, обволакивал их своей симпатией, говорил им только то, что они хотели слышать, убеждал в дружеских чувствах. Лишь только охмурение приносило успех и люди доверяли Френкелю свои деньги, сразу же включался центральный жизненный импульс и Марти мстил за свои детские унижения и переживания.

Гораздо сложнее было смириться с творческим убожеством. Эту тайну Марти скрывал даже от самого себя, и именно она доставляла ему невыносимую муку. Френкель понимал, что не способен породить ничего, кроме жалкого эпигонства, механистичной перелицовки чужих идей и откровенного плагиата. А с такими “талантами” можно было распрощаться с мечтой о том, чтобы стать famous and rich (знаменитым и богатым (англ.) – единственной ценностью, доступной пониманию не только провинциального мальчика из Толедо, но и всей американской цивилизации. Не удивительно, что всю свою жизнь Марти Френкель посвятил пропаганде собственной гениальности и того самого “невероятного дара предсказывать движение рынка”, который, в конце концов, таки довел его до тюрьмы.

В 1972 году Марти Френкель досрочно закончил Уитмеровскую среднюю школу и, поработав два года на побегушках в торговле и общепите, поступил в Толедский университет. Однако не доучился: высшее образование требовало усидчивости и методичной целеустремленности – качеств, полностью отсутствующих в арсенале Френкеля, который хотел все сразу, здесь и сейчас. Как это часто бывает в жизни, вундеркинд раннего детства быстро сдулся и превратился в поверхностно образованного начетчика, правда, наделенного нешуточным талантом пускать пыль в глаза и производить впечатление если не гения, то уж по крайней мере выдающегося человека. В течение 10 лет Марти прозябал в буквальном смысле слова: работал на подхвате и более двух-трех месяцев нигде не задерживался. В конце концов, без всяких перспектив роста устроился на зарплату в риэлторское агентство.

В середине 80-х Марти показалось, что он, наконец, нащупал свое призвание – ему жутко захотелось стать биржевым трейдером. В 1985 году Френкель получил лицензию и устроился работать в местную брокерскую контору “Доминик & Доминик”. К тридцати годам имидж нашего героя окончательно сформировался: это был хорошо знакомый тип “вечного мальчика”, живущего с мамочкой и прислушивающегося к каждому ее совету. Соседи вспоминают, что даже на первые допросы Тилли Френкель возила сына на своей машине, плотно инструктируя, как нужно вести себя со следователем.

Один из толедских адвокатов, Джон Кример, успешно защищавший инвесторов, пострадавших от Френкеля на ранней стадии его финансового беспредела, так описывает нашего гения: “Френкель был типичным персонажем в толстых очках из фильмов Вуди Аллена, которой всем симпатичен, потому что кажется этаким незамысловатым нескладёной. Он подваливал к вам со всей своей обезоруживающей бестолковостью и трогательностью, так что вы сразу же проникались к нему доверием. Если дополнить картину его дьявольским умением делать заявления, никак не обоснованные реальностью, то получается неотразимая комбинация”.

Фирмой “Доминик & Доминик” управлял Джон Шульте. Все шесть месяцев, что Френкель осчастливливал работодателя своим присутствием, Шульте не переставал удивляться: “В первый рабочий день Мартин позвонил в магазин и заказал для себя новый компьютер и монитор. Привезли оборудование, и он по-хозяйски расписался в накладной – казалось, Мартин полностью ощущал себя владельцем фирмы”. Один из клиентов вспоминает, что “Френкель категорически отказывался носить костюм и галстук, мотивируя это тем, что уровень его познания рынка

За полгода работы Френкель привлек единственного клиента, да и то умудрился сфальсифицировать учетные записи в его брокерском счете. В конце концов, Шульте уволил Френкеля с мотивировкой “отсутствие результатов и нарушение субординации”.

Френкель ушел. Но не один. Для начала он завел роман с женой Шульте Соней Хау. По удачному стечению обстоятельств, Соня была не только женой, но и партнером в “Доминик & Доминик” с равной долей. Когда Соня подала на развод, находчивый Френкель помог ей утопить мужа в суде, подсказав два неотразимых хода: обвинение в сексуальном домогательстве детей и избиении супруги. И хотя оба навета оказались полным вздором, карьера Шульте пошла прахом. Удар пунтильей (Пунтилья – в корриде: маленький кинжал, который использует бандерильеро, чтобы добить быка, раненного шпагой матадора (исп.) был нанесен в 1994 году, когда Френкель провел эффективное частное расследование брокерской деятельности Шульте и анонимно передал полученные документы ФБР, в результате чего бывший работодатель отхватил восьмимесячный тюремный срок за самовольное распоряжение деньгами клиента. Речь шла о нескольких тысячах долларов. Как раз в это время Марти Френкель энергично и не менее самовольно распоряжался более чем 200 миллионами, доверенными ему страховыми компаниями.

Пробный шарик

После выдворения из “Доминик & Доминик” Марти понял, что давно созрел для самостоятельной работы. Имя Леона Френкеля в городе уважали, поэтому жители благосклонно восприняли заявление вундеркинда Френкеля-младшего о том, что ему удалось отыскать Священный Грааль и разработать неотразимую трейдинговую систему, которая позволяет практически без риска чуть ли не удваивать капитал ежегодно. Марти учредил инвестиционный фонд своего имени – The Frankel Fund. Забавно, что ни этот фонд, ни последующие Марти нигде не регистрировал, хотя на то были четкие административные указания. Еще забавней, что никто эту регистрацию и не спрашивал: государственная система целиком и полностью строилась на доверии и добрососвестности.

Фонд Френкеля оперировал из спальни учредителя в родительском доме. Семейный авторитет и врожденный талант пускать пыль в глаза сработали на ура: Марти сумел уговорить 30 инвесторов, которые доверили ему чуть больше одного миллиона долларов. Прекрасный шанс для демонстрации трейдерских талантов. Марти взялся за дело ретиво: накупил компьютеров, установил все доступные биржевые терминалы, за которые выплачивал 2 000 долларов ежемесячно и… стал изучать рынок! Дело в том, что никакого Святого Грааля у Френкеля не было, как не было и элементарного понимания биржевых законов: платье короля оказалось на поверку совершенно прозрачным. Но даже не это было главным: хуже всего, что Марти не мог торговать… физически! Когда через несколько лет SEC, Федеральная комиссия по ценным бумагам, лишала Френкеля лицензии, в свое оправдание Марти дал письменное показание о том, что постоянно испытывал так называемый trader’s block, ступор, не позволяющий ему покупать и продавать ценные бумаги: “Я был всегда лучшим учеником в классе. В университете я успешно изучал все курсы, но никогда не мог сдать экзамен – в самый ответственный момент я терялся и все забывал, – откровенничал Френкель перед государственными чиновниками. – Когда нужно было продавать или покупать акции, меня охватывала паника, так что я не мог нажать на курок и расстаться с деньгами”.

Поразительно, но факт: Френкель насобирал кучу денег у доверчивых односельчан, но совершенно не мог пустить их в дело! И тогда Марти понял: не царское это дело – деньги зарабатывать. Его удел – деньги тратить. Он покинул штаб-квартиру Фонда Френкеля в родительской спальне, собрал манатки и перебрался в шикарный Вест Палм Бич, где арендовал дом прямо на берегу океана. В своем послании 30 инвесторам он писал, что познакомился с королевской семьей Румынии – королевой Анной и королем Михаем, которые не только любезно предоставили ему возможность управлять фондом из своего коттеджа во Флориде, но и инвестировали огромную сумму денег в Frankel Fund, поскольку были потрясены трейдерскими достижениями Марти. Толедские инвесторы рыдали от счастья: как же им повезло в жизни с этим Френкелем-младшим, дай бог ему здоровья!

В Вест Палм Бич Марти установил девять телефонных линий и очередную кучу мониторов, а затем принялся выписывать чеки: 5 000 долларов он отписал дорогой и любимой мамеле Тилли, 4 294 доллара – сестричке Эми, 2 500 – себе любимому и еще 15 000 – на имя компании PDS, принадлежащей Дагу Максвеллу, которого Френкель привлек к работе в фонде.

Во всех рекламных проспектах сообщалось, что The Frankel Fund практически обеспечивает гарантированную прибыль, поскольку большую часть времени деньги помещаются в безопасные долговые обязательства государства, а акции покупаются не чаще, чем раз в месяц, но так, чтоб наверняка. В реальности инвестиционная деятельность фонда принесла убыток ровно в 130 тысяч долларов – в основном, за счет трейдинга Дага Максвелла: читатель помнит, что у Марти Френкеля был перманентный ступор и он не торговал.

Не удивительно, что как только один из вкладчиков The Frankel Fund потребовал свои инвестиции обратно, фонд немедленно развалился. Марти вернулся в Толедо злой как черт и на вопрос остальных инвесторов, где их деньги, сказал, что денег нет. Те подали в суд, началось параллельное расследование Федеральной комиссии по ценным бумагам. Френкель попытался нанести свой коронный предупредительный удар и быстренько заложил Дага Максвелла в SEC, свалив на своего приятеля всю вину по растрате денег, но это не помогло – в 1992 году Френкеля отодвинули от биржи, запретив пожизненно заниматься трейдингом.

И вдруг случилось чудо – Марти вернул вкладчикам The Frankel Fund все до последней копейки! И не только вернул, но и купил себе новенький “Мерседес” за 74 тысячи долларов. Когда в SEC недоуменно подняли брови, Френкель пояснил: “Члены одной почтенной европейской королевской фамилии инвестировали большую сумму денег в мой бизнес”.

Взлет

Для тех читателей, кого не удовлетворила версия Марти Френкеля о близости к румынским монархам в изгнании, скажу по секрету, что деньги пришли из другого – параллельного фонда – Creative Partners, который Френкель учредил в 1989 году вместе… со своей спутницей жизни и боевой подругой Соней Хау Шульте!

За период с ноября 1989 по сентябрь 1991 года Creative Partners привлек 13 миллионов долларов от жителей Толедо под ничем не документированное обещание инвестировать деньги в ценные бумаги по секретной стратегии, разработанной гениальным трейдером (кто бы это мог быть?). В рекламных брошюрах говорилось, что Мартин Френкель повсеместно признан самым успешным финансовым менеджером Америки. Только Френкелю и миллиардеру Уоррену Баффету удалось предсказать великий обвал рынка в 1987 году и выйти сухими из воды. Отчитываясь перед клиентами по итогам финансового 1990 года, Creative Partners демонстрировали умопомрачительные 99,2 % прибыли!

Десять лет спустя стало известно, что вместо трейдинга (Френкель по-прежнему его ненавидел и боялся как огня!) все деньги из Creative Partners шли по трем направлениям:

– перекачивались на номерные швейцарские счета;

– покрывали задолженность перед инвесторами в The Frankel Fund;

– уводились в еще один фонд, который назывался Thunor.

Фонд Thunor был учрежден неким Эриком Стивенсом в том же 1989 году. Юридическим и почтовым адресом Thunor была Уолл-Стрит, оказывающая магическое действие на инвесторов: 82 Wall Street, Dept. 1105, New York, N.Y. 10005.

В октябре 1991 года Эрик Стивенс познакомился с Джоном Хакни, бывшим банкиром, который предложил предпринимателю выгодную сделку – практически за бесценок купить крупную страховую компанию Franklin American Life Insurance из Теннеси. Для чего? Святая простота! Ведь страховая компания – это, в первую очередь, не скромная прибыль от работы, а наличные резервы, составленные из страховых взносов клиентов. У Franklin Insurance этих резервов было аж 18 миллионов долларов!

Сказано – сделано. Деньги на покупку, 3,75 миллиона долларов, Эрику Стивенсу предоставил Марти Френкель из активов Creative Partners. Заполучив контроль над страховщиками, Стивенс тут же сменил директора, назначив на эту должность Джона Хакни. Затем Franklin Insurance подписал соглашение о том, что все свободные страховые резервы будут инвестироваться исключительно через трейдинговую компанию Liberty National Securities, во главе которой стоял блестящий трейдер современности – Роберт Гайер. После всех манипуляций 3,75 миллиона долларов из денег Franklin Insurance были тайком возвращены в Creative Partners, дабы не обижать доверчивых толедцев.

Для облегчения восприятия всех этих головокружительных манипуляций предлагаю читателю небольшую подсказку в виде схемы.

Все получается стройно и красиво за исключением маленького нюанса: какого рожна Марти Френкелю понадобилось делиться с Эриком Стивенсом и Робертом Гайером? Неужели нельзя было обойтись собственными силами? В том-то и дело, что нельзя: SEC денно и нощно сидела на хвосте и следила, чтобы Марти Френкель не лез туда, где, по мнению Федеральной комиссии, он ни черта не смыслил – на фондовый рынок. Вот поэтому и пришлось заручиться поддержкой Стивенса и Гайера, вернее… их придумать! И Стивенс, и Гайер – лишь малая часть виртуальных персонажей, за которыми скрывался сам Френкель! Ну, что скажете? Неужели у кого-то еще остались сомнения в гениальности маленького вудиалленовского человечка? Однако еще не вечер.

В 1992 году фонд Creative Partners неожиданно для всех закрылся. На прощание инвесторам разослали фантастические чеки: прибыль получилась более 200%! Знай наших! Марти Френкель ощутил себя птицей большого полета и теперь выходил на новый качественный уровень аферостроительства. Он покидает материнский дом и переезжает в город Гринвич, штат Коннектикут, поблизости от мировой финансовой столицы Нью-Йорка.

Продолжение следует

Автор: Сергей Голубицкий.

<Бизнес-журнал №11>

You may also like...