«Старший лейтенант избил меня, а потом, схватив за половые органы, начал их выкручивать…»

Военный суд Киевского гарнизона приговорил 24-летнего заместителя командира роты почетного караула Президентского полка к трем годам лишения свободы за побои и издевательства над солдатами

Военная часть А-0222, чаще именуемая Президентским полком, расположена почти в центре Киева, рядом с редакцией «ФАКТОВ». С территории части часто доносятся звуки бравурных маршей. Из наших окон видно, как военнослужащие, готовясь к парадам, «печатают» шаг на плацу. В роту почетного караула, встречающую важных государственных гостей, берут только стройных красавцев ростом не ниже 180 см, обязательно с мужественными чертами лица. Казалось бы, «дедовщине» в этой элитной части места нет. Разве можно себе представить синяки на лицах солдат, вытянувшихся по струнке в почетном карауле?

Увы, недавно в военном суде Киевского гарнизона было установлено, что в течение шести месяцев 28(!) рядовых и младших сержантов роты почетного караула регулярно подвергались избиению и издевательствам со стороны своего командира.

Старший лейтенант частенько приказывал рядовому лечь на пол и начинал выкручивать ему ноги

Некоторые строки приговора молодому офицеру-садисту явно тянут на психиатрический диагноз. Трудно поверить, что ТАКОЕ мог творить здоровый, психически нормальный мужчина. Впрочем, обо все по порядку.

Старший лейтенант Владимир Кравченко надел офицерский мундир три года назад. Поначалу молодой офицер зарекомендовал себя с хорошей стороны: исполнительный, добросовестный. Прибыв на службу в Президентский полк, получил должность заместителя командира роты почетного караула и комнату в офицерском общежитии, где поселился с женой и маленькой дочкой. Перед старшим лейтенантом открывались неплохие перспективы: военная карьера в элитном подразделении, в дальнейшем, возможно, и собственное жилье в столице. За время службы Кравченко получил только один выговор – за появление на территории части в нетрезвом виде – и клятвенно пообещал, что такое больше не повторится.

Об истинном лице подающего надежды офицера командование части узнало только нынешним летом, и то лишь благодаря случаю. Накануне в полку на офицерском собрании обсуждали проступок лейтенанта Бачинского, который, проводя на плацу занятие с солдатами в противогазах, ударил рядового по лицу. Дело до суда не дошло – пожалели молодого офицера, который пришел в полк всего год назад. Обошлись строгим взысканием и испытательным сроком. На собрании выступил старший лейтенант Владимир Кравченко, заклеймив позором сослуживца, который уронил честь мундира. А уже на следующий день, напившись в стельку на очередной «встрече друзей», Кравченко, уверовав в офицерскую безнаказанность, устроил такой мордобой во вверенной ему роте, что молчавшие в течение нескольких месяцев подчиненные решили рассказать руководству всю правду.

Вот тут и выяснилось, что излюбленным средством воспитания солдат у старшего лейтенанта были кулаки. Только бил он хитро, стараясь не оставлять синяков на видных местах. Поводом для негодования командира могло послужить что угодно. Корреспонденту «ФАКТОВ» не удалось встретиться с пострадавшими, поскольку они уже демобилизовались. Поэтому нижеследующие эпизоды приводятся по приговору или по показаниям солдат, которые есть в уголовном деле. Так, например, один раз, услышав просьбу рядового Грищенко (фамилии пострадавших изменены) не запирать кабинет, потому что там нужно было еще прибрать, Кравченко впал в ярость. Старший лейтенант обрушил на подчиненного град кулачных ударов, а в конце экзекуции, заломив Грищенко руку назад, с силой швырнул парня на пол. Другого подчиненного командир избил за то, что тот в спальне оперся о спинку кровати, третьего – за заикание при ответе на занятиях по теоретической подготовке. Бил по голове указкой так, что она сломалась. За то, что рядовой во время занятий находился в спальном помещении, командир нанес ему около полусотни(!) пощечин. Кравченко мог ударить солдата ногой в живот или… коленом в лоб. В качестве подручных средств на плацу старший лейтенант использовал ремень или портупею, в классе хватал указку, в спальне дрался подушкой или полотенцем. Частенько Кравченко приказывал рядовому лечь на пол и начинал выкручивать ему ноги, доводя до слез.

В марте произошел из ряда вон выходящий случай. Во время сдачи нормативов по бегу на три километра старший лейтенант Кравченко, недовольный тем, что младший сержант Сомов не успел записать результаты всей роты, вызвал его к себе в кабинет, где трижды продемонстрировал провинившемуся свой излюбленный силовой прием – заломил ему руку за спину и бросил на пол. Затем, подскочив к лежащему солдату, схватил его за… половой орган и принялся выкручивать. У рядового выступили слезы на глазах – от боли и унижения. Но, как реагировать на такие действия командира, 19-летний провинциальный мальчик не знал. Сопротивляться, дать сдачи? Не по уставу. Пожаловаться вышестоящему командиру? Об этом и соседям по казарме говорить было стыдно, не то что докладывать командиру полка. Всласть поиздевавшись над подчиненным, Кравченко приказал ему встать, привести себя в порядок и покинуть кабинет. Сомов предпочел молчать о случившемся. Ну, а командиру, видимо, понравилось ощущение полной власти над униженным и растерянным солдатом. И он все чаще стал применять изобретенный им новый метод воспитания. Причем чем дальше, тем больше не стеснялся посторонних взглядов.

В материалах уголовного дела есть показания солдата Олега Гринчака, которого командир Кравченко заставил однажды посчитать, сколько зубцов имеет штык-нож. Гринчак ответил: 36. Далее – прямая речь потерпевшего: «Кравченко сказал, что ответ неправильный. Он взял штык-нож и через брюки попытался засунуть мне его в анальное отверстие».

«Увидев, что я не занимаюсь уборкой, а пришиваю погоны, Кравченко порезал их ножницами на маленькие кусочки, – пояснял рядовой Пискунов. – Потом бил меня до тех пор, пока у меня не закружилась голова и я не упал в открытый шкаф. Дернув меня за грудки, Кравченко вытащил из шкафа и, схватив за половые органы, начал их выкручивать».

Еще один потерпевший утверждал, что Кравченко безо всякой причины позвал его в свой кабинет, велел стать рядом со стулом, на котором сидел, и несколько раз принимался трогать и сжимать его половые органы.

Вот строки из приговора:

«29 июня 2009 года в комнате подготовки офицеров Кравченко, недовольный тем, что рядовой Сенчук не мог найти диск с фильмами, стискивал его половой орган».

«2 июля 2009 года в комнате подготовки офицеров Кравченко, предъявляя претензии двум младшим сержантам Симашову и Бучеруку по поводу нарушения рядовыми дисциплины во время вечерней проверки, левой рукой схватил за половой орган Симашова, а правой – за половой орган Бучерука. И потянул вверх. Ребята закричали от боли, вцепились в руки командира».

4 июля Кравченко вознамерился перед отбоем проверить дисциплину во вверенной ему роте. В комнате для умывания Кравченко увидел, что его подчиненный моет посуду офицера другого подразделения. Это показалось старшему лейтенанту крайне обидным, и рядовой тут же получил пять крепких тумаков по голове. Посуда выпала у него из рук, а Кравченко, не помня себя от злости, помчался в спальное помещение. Старший лейтенант колотил подчиненных невесть откуда взявшимся жгутом из сплетенных резиновых трубок для капельниц, лупил солдат по щекам их же обувью, раздавал удары кулаком направо и налево. Причем старался метить в самое чувствительное место – в пах…

Можно ли назвать молодого офицера, способного на такие неадекватные поступки, психически здоровым человеком? Но по результатам судебно-психиатрической экспертизы Кравченко был признан вменяемым. В ходе следствия и в суде его неоднократно спрашивали, почему он хватал подчиненных за половые органы, бил по ним, причиняя рядовым боль и моральные страдания? Кравченко отмалчивался или бормотал что-то невнятное.

На суде потерпевшие просили… не наказывать своего мучителя слишком сурово

Беседуем с командиром полка полковником Виктором Плахтием. Мы познакомились лет десять назад, когда Виктор Николаевич, имевший тогда звание капитана, командовал ротой почетного караула. Тогда, помнится, он обронил фразу: «Синяки на лицах солдат Президентского полка – все равно что побои на лице государства». По словам командира полка, случай с Кравченко стал для него потрясением.

– На следующее утро после того, как мертвецки пьяный старший лейтенант избил более десяти подчиненных, в роте проводилось психологическое тестирование – обычная процедура, которую проводят один раз в две-три недели, – рассказывает полковник. – И солдаты, отвечая на вопрос, не обижает ли их командир, впервые решились сказать правду…

Каждый военнослужащий части знает номер моего личного мобильного телефона, на который может анонимно сбросить сообщение о любом случае неуставных отношений. Иногда, кстати, такие sms-ки действительно приходят, и я внимательно проверяю каждый сигнал. Но подчиненные Кравченко почему-то слишком долго терпели его выходки!

– Вы говорили с ним после случившегося?

– На следующее утро он был еще нетрезвым и, судя по его виду, не понимал серьезности происходящего. Надеялся, что все обойдется выговором. Потом приходила его жена, устроила истерику… Не понимаю таких женщин, – покачал головой комполка. – Вместо того чтобы остановить не в меру выпившего мужа, она принимала участие в гулянке наравне с ним.

– Насчет выпивки… Вот вас, как утверждают ваши же сослуживцы, часто видят по утрам бегущим трусцой по улицам, прилегающим к территории части, а также занимающимся на снарядах в спортзале. А вот офицера Кравченко регулярно видели пьяным… Как вы к этому относились?

– У Кравченко уже было одно взыскание за появление на территории части в нетрезвом виде. Дело в том, что многие младшие командиры живут в общежитии на территории части. Закончив службу, они идут к себе домой. Поводы для вечеринки могут быть разные – день рождения, приход гостей. Я не могу ввести запрет на алкоголь во внеслужебное время – это приведет лишь к тому, что офицеры начнут пить по подвалам и подворотням. Поэтому у нас строжайшее правило: выпил – на территорию не выходи. И уж тем более не лезь в пьяном виде воспитывать подчиненных. Кравченко это правило нарушил.

Не сомневаясь ни секунды, командир полка направил дело в прокуратуру Киевского гарнизона. Кравченко временно отстранили от исполнения обязанностей. Рядовые, срок службы которых подходил к концу, перестали бояться и откровенно рассказали о выходках старшего лейтенанта. На суде Кравченко полностью признал свою вину, просил прощения у солдат и говорил, что сожалеет о случившемся. Потерпевшие… тоже жалели своего мучителя и просили не наказывать его слишком сурово.

– Для меня это было удивительным: как потерпевшие – а их в деле 28 человек, рослые, сильные ребята – могли так долго выносить издевательства и унижения? – недоумевал судья военного суда Киевского гарнизона Игорь Федотов. – После приговора я выстроил их в коридоре и сказал, что в случившемся, в общем-то, виноваты они сами. Стеснялись пожаловаться командиру – ну позвонили бы, хотя бы анонимно, в военную прокуратуру, телефон висит на доске объявлений в части. Военная часть расположена в центре Киева, доехать до прокуратуры – дело тридцати минут. Почему они этого не сделали?

Поскольку Кравченко не причинил подчиненным серьезных телесных повреждений, военный суд Киевского гарнизона приговорил его к минимальной мере наказания по статье о превышении власти и насилии по отношению к подчиненным – трем годам лишения свободы.

– Парень сам себе судьбу поломал, – считает прокурор Киевского гарнизона Николай Лысый. – Мы все чаще сталкиваемся с тем, что молодые офицеры, вчерашние выпускники военных вузов, совершенно не дорожат своей карьерой. Одновременно с делом Кравченко в суд было направлено и дело капитана Андрея Мельника – командира второй роты почетного караула того же Президентского полка, который обвинялся в вымогательстве денег у подчиненных. Причем капитан не гнушался брать всего по две-три гривни с каждого рядового. Например, в воскресенье, после того как военнослужащие, посмотрев рекомендованную к просмотру в войсках армейскую телепередачу, предвкушали выходной день, капитан заходил в комнату отдыха, со словами «А сейчас проведем занятия по искусствоведению, посмотрите картину Малевича «Черный квадрат» выключал телевизор и, не разрешая солдатам вставать со стульев, удалялся. Подчиненные вынуждены были оставаться в помещении, будто наказанные. Через час в комнату заходил посланец от капитана. Он объяснял страдающим от скуки солдатикам, что «цена вопроса – всего 150 гривен». «Скиньтесь, ребята, кто сколько может, и он вас отпустит». Рядовые безропотно выворачивали карманы. Приняв мзду, командир разрешал солдатам отдыхать, как им хочется – смотреть телевизор, гулять, сидеть в кафе на территории части. Такие поборы осуществлялись регулярно. Или еще случай. За то, чтобы вернуть отобранный мобильный телефон (рядовой солдатик пользовался им после отбоя, что запрещено в военной части), капитан Мельник потребовал у его владельца 300 гривен – мол, телефон у тебя дорогой, значит, и деньги есть.

Капитан Мельник был осужден к двум годам лишения свободы и так же, как и Кравченко, лишен воинского звания. Вряд ли эти молодые люди вернутся в армию. Для того чтобы прокормить семью, им придется осваивать другую специальность…

Обсуждая моральный облик несостоявшихся командиров, председатель суда Киевского гарнизона Олег Присяжнюк сокрушенно вздохнул:

– Не хочется, чтобы эта скандальная шумиха обернулась неприятностями для командира части. Представьте реакцию высокопоставленных военных чиновников: «Что там в этой части творится – четыре уголовных дела за год?» А командир ведь не стал скрывать ЧП – поступил принципиально, желая искоренить зло. Другой на его месте мог бы ограничиться служебным расследованием и замять дело, не вынося сор из избы. Только вот какой авторитет может быть у армии, где старшие командиры прикрывают бесчинства младших коллег?

P.S. Когда материал готовился к печати, Владимир Кравченко был еще на свободе, на подписке о невыезде. Пообщаться с журналистом он согласился без всякого энтузиазма, но все-таки пришел по моей просьбе в кабинет командира полка. Такой же, как все здешние красавцы: высокий, стройный, с упрямым изгибом чувственных губ. На просьбу объяснить свое дикое поведение вяло заметил: «А смысл?» На вопрос, жалеет ли он о случившемся, кивнул и уныло обронил: «А ведь все могло быть по-другому!»

Да уж, могло быть много чего: карьера, квартира, хорошая работа для жены и престижная учеба для дочки. А так – придется завтра бывшему офицеру надевать арестантскую робу, а его супруге возвращаться к родителям и объяснять, почему это глава семейства вместо службы в элитной военной части оказался на нарах в колонии общего режима…

Мария Василь, «Факты»