Третья мировая война: без линий фронта и атак пехоты
Концептуальное изменение способов и средств реализации военной политики вызвало глобальное переформатирование в масштабах планеты. США и Запад в целом идут по пути блестящего совершенствования инструментов реализации концепции радикального мондиализма. Монополизируя право на мировые ресурсы и нивелируя понятие суверенитета до уровня невразумительной защиты права личности.
Остальной мир либо цепляется за рассыпающиеся в прах понятия и системы ХХ века, либо воспринимает правила игры в позе «преднацистской» Европы конца 30-х гг в надежде не быть втянутым в игру, либо молчит в тряпочку и смиренно принимает свою роль в новой расстановке сил.
Начиная с 2002 года, когда США полностью пересмотрели основы своей «defense policy» (не путать с «мilitary policy» как ее составляющей) и начали быстро учиться адаптировать алгоритмы применения военной силы под существующие реалии, военная политика стала краеугольным камнем международных отношений.
Война всех против всех уже идёт. Сейчас в основном бедные воюют против бедных. Завтра — кто знает? Какие конфликты могут разгореться в мире в ближайшее время.
Именно американский концептуальный подход, когда военная политика согласовывает применение в качестве военной мощи державы политических, экономических, информационных и иных ресурсов, диктует сегодня развитие событий на международной арене. Военная мощь ушла далеко за рамки потенциала национальных армий, национальные ресурсы более не рассматриваются в тесной связи с национальными суверенитетами, возникает внешняя конкуренция за право их обладанием, и, как следствие, сама война уже не когда не будет делом только двух сторон.
Окончательный уход со сцены глобальных противостояний линейных армий ХХ века, повсеместная реализация в современных вооруженных конфликтах принципа «пусть это сделают за тебя» (назовем его так), переход противоборства в киберпространство сделали абсолютно неважными в разворачивающихся боевых действиях прежде ключевые понятия национальных границ и линии фронта.
Перестала играть ключевую роль многочисленность армий и численность в ее составе обычных вооружений – кроме высокоточных. Что касается тех ВВТ, которые не попадают под категорию «обычных вооружений», то из «старого» оружия имеет значение лишь ядерное, которое рассматривается исключительно как военно-политическое. И лишь его наличие на современном этапе может иметь сдерживающее значение, поскольку только оно может на значительном расстоянии принести противнику неприемлемый ущерб, осознание чего и заставляет воздерживаться от агрессии.
В новой холодной войне об идеологии речи просто не идёт. И Китай и Россия хранят свои «золотовалютные» резервы преимущественно в виде американских бумажек. Китай, где правят коммунисты, куда больше смахивает на классический капитализм, нежели страны Запада.
Разворачивающиеся – прежде всего, на Ближнем Востоке и Северной Африке – события подсказывают, что споры сторонников теории неоколониализма и их оппонентов в лице приверженцев концепции радикального мондиализма утратили смысл. Неоколониализм изменил свою суть, перейдя из «имперской» фазы в «наднациональную». Когда, с одной стороны, для легитимизации борьбы за ресурсы роль империй берут на себя военно-политические союзы, а с другой стороны, «колонии» захватываются без проведения сухопутных операций, а управляются без прямой оккупации.
Интересно, что с изменением форм войны изменились и цели войны (именно в таком порядке, что также парадоксально). А именно, с ликвидацией неугодных режимов не возникает необходимости изменения политического строя, формы власти, политической системы, что ранее было нонсенсом. Именно это мы наблюдали, например, в ходе событий в Тунисе и Египте.
Конечной целью войн становится смена ключевых политических фигур и экстренная интеграция своих экономических структур в экономики поверженной стороны. Как практически законченный пример этого формата можно привести в качестве примера Ирак.
При этом важной чертой дележа иракского «нефтяного пирога» является широчайшая «интернационализация» этого процесса, в которой наибольшую активность проявляют Россия и Китай. Как известно, в добыче и реализации китайской нефти активную роль играют российские компании «Лукойл», «Роснефть», «Газпром нефть» и «Татнефть», при этом создаются и консорциумы между «идеологическими оппонентами» – например, с участием ВР и китайской CNPC.
Это – еще один надежный путь легитимизации установления нового мирового порядка. Банальная жадность оппонентов делает их либо союзниками, либо заставляет играть роль пассивного наблюдателя в расчете на будущие дивиденды.
При этом практический опыт показывает, что переформатирование мира под эгидой борьбы за права человека исчерпывает себя, поскольку требуют создание видимости переформатирования поверженных государств, что, в свою очередь, требует серьезных ресурсов. Следуя логике событий, уже в ближайшем будущем, мы, очевидно, станем свидетелями геополитического парадокса, когда новые автократии будут играть роль управляемых извне систем.
В этих условиях национальные гражданские общества обречены на бесконечные и бесплодные дискуссии относительно времени и места «оранжевых» сценариев и последующее саморазрушение, а маргинализированные слои населения обретают патриотизм и, более того, становятся единственным его носителем.
В процессе формирования нового мирового порядка особую роль обретаеткиберпространство, которое по мере своего развития в качестве инструмента агрессии перестает быть составляющей инструментария войны и становится самостоятельной площадкой политических событий.
Использование интернета в целях реализации военной политики ставит целью дестабилизацию политической ситуации в стране-мишени, и одновременно играет роль мощнейшего организатора и координатора действий, имеет потрясающий консолидирующий потенциал.
Вместе с тем, именно эти качества, давая данному оружию огромную военно-политическую мощь, превращают его одновременно в «ящик Пандоры», алгоритм которого при запуске приобретает черты неуправляемой реакции. Ощущение свободы и способности влиять на ситуацию со стороны каждого рядового участника событий, который по задумке является лишь исполнителем, делает инструмент самостоятельным субъектом событий.
«Третья мировая начнётся с ошибки компьютера» – так мрачновато шутит офицер управления «К» одной из российских спецслужб, отвечающий за кибербезопасность. Под киберколпаком: война разведок в виртуальном пространстве. Такое понятие, как кибершпионаж, приобретает особый смысл в свете развития информационных технологий.
В этих условиях, с одной стороны, киберпространство позволяет достигать глобальных целей с относительно небольшими затратами. С другой стороны, чем активнее оно используется в военно-политических целях, тем большую самостоятельность приобретает. Так, на примере «арабской весны» интернет-сообщество увидело, КАК это можно делать, но ЗАЧЕМ это нужно делать – интернет-сообщество отныне может решать само. И если в этой ситуации в киберпространство не вброшена соответствующая идея, то такой трансформированный инструмент нынешней мировой войны приводит к хаосу. И этот хаос отнюдь не управляем.
То есть на самом деле инициаторы нынешнего создания нового мирового порядка одновременно создают и мощное оружие, которое в итоге будет направлено против них самих. Опасность и универсальность этого оружия в том, что его создание и использование не требует наличия экономики, промышленного потенциала, инфраструктуры, систем управления и разведки.
Таким образом, уже в разгар нынешней третьей мировой войны мы видим основную суть последующей, четвертой мировой – между личностью и обществом, и глобальными структурами принятия решений и управления. Но это будет потом.
Автор: Дмитрий Тымчук, руководитель Центра военно-политических исследований, «Хвиля»
Tweet
