Зачем Украине членство в Международном уголовном суде
С начала вторжения Российской Федерации в Украину в киевском политическом дискурсе все более популярной становится идея обращения в Международный уголовный суд (МУС) в Гааге для наказания виновных за аннексию Крыма и агрессию в Донбассе. Этот феномен демонстрирует готовность многих украинцев к более активной роли международных структур во внутриполитической жизни страны.
Ситуация в Украине контрастирует со все более дуалистическим подходом Кремля к иностранным договорам и его политикой разделения международного и национального права.
Несмотря на относительно монистический характер российской конституции, подразумевающий, что международное и внутригосударственное право являются составными частями единого правопорядка в государстве и что международное право выше национального, Россия проводит все более резкую грань между внутренней правовой сферой и международными соглашениями. Кремль больше не считает, что двух- или многосторонние договорные обязательства России или взятая на себя ответственность в рамках международных институтов имеет непосредственное отношение ко внутренним делам РФ.
Киев, напротив, руководствуется все более монистическим подходом в своей внешней и внутренней политике. Несмотря на свою относительно дуалистическую Конституцию, Украина все чаще выражает готовность принять вмешательство в свои внутренние дела со стороны таких международных институтов, как, например Европейский Союз, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) и Международный уголовный суд. Что касается МУСа, то Киев надеется, что этот суд поможет Украине наказать Россию за ее военные действия в Крыму и в Донбассе и тем самым — сдержать дальнейшую агрессию со стороны северного соседа в будущем.
В то же время в Украине многим не хватает глубокого понимания того, что собой представляет Международный уголовный суд и как именно он работает. Политические лидеры, включая президента Порошенко, регулярно упоминают эфемерный "Гаагский трибунал" в качестве высшей судебной инстанции, способной привлечь к уголовной ответственности российское руководство, лидеров сепаратистов, а также ответственных за убийства во время Евромайдана. Но они часто преувеличивают юридические и практические возможности суда.
Начнем с того, что МУС не призван заменить национальные суды в преследовании международных преступлений — против человечности, военных, агрессии и геноцида. МУС может вмешаться в том случае, если государство не желает или не в состоянии принимать правовые меры. Однако в Украине существует широко распространенное заблуждение, что МУС возьмет на себя работу украинских национальных властей по расследованию международных преступлений, совершенных на украинской территории, а также по преследованию виновных в этих преступлениях.
Но деятельность МУСа обычно нацелена на наказание только высокопоставленных лиц, совершающих преступления против международного права. Суд не располагает ресурсами, необходимыми для рассмотрения огромного количества преступлений, совершенных представителями среднего и низшего звена на украинской территории. Суд рассматривает только персональную вину отдельных преступников и не является инстанцией для установления ответственности государств за преступления. Кроме того, вопреки стремлению общественности Украины к быстрому правосудию, судебный процесс в МУСе — длительный и дорогостоящий.
Однако наиболее противоречивый аспект киевских надежд касательно МУСа состоит в том, что Украина все еще не является полноправным членом Международного уголовного суда, поскольку до сих пор не ратифицировала Римский статут, несмотря на то, что эта ратификация была одним из условий заключения Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС. Римский статут — основополагающий документ МУСа, определяющий его функции, юрисдикцию и структуру. Только ратифицировавшие его государства (в настоящее время в общей сложности 124 страны) являются полноправными членами МУСа. Украинское правительство подписало Римский статут в 2000 г., однако год спустя Конституционный суд постановил, что документ не соответствует Основному Закону Украины и его ратификация возможна только после внесения изменений в Конституцию. Недавно украинский парламент отложил ратификацию на три года, проголосовав за пакет изменений в Конституцию в части правосудия.
Как же Украина ныне взаимодействует с Международным уголовным судом, не будучи его участником? Украинское правительство предоставило МУСу специальную юрисдикцию в отношении всех международных преступлений, совершенных на территории Украины с 21 ноября 2013 г. (т.е. с начала Евромайдана), на основании двух деклараций, принятых Верховной Радой в 2014 и 2015 гг.
Однако частичное принятие Украиной юрисдикции МУСа не означает, что суд готов автоматически приступить к расследованию преступлений, таких как насилие во время событий Евромайдана или аннексия Крыма, а такое расследование крайне важно для Украины. Например, предварительный анализ, опубликованный Управлением прокурора МУСа в ноябре 2015 г., установил, что критерии, описанные в Римском статуте для начала расследования, неприменимы в отношении актов насилия, совершенных во время Евромайдана в Киеве.
Это означает, что до получения новых доказательств систематичности и распространенности преступлений официальное расследование событий Майдана открыто не будет. Однако прокурор МУСа по-прежнему намерена изучить преступления, совершенные в других районах Украины, в том числе во время военных действий в Донбассе.
Несмотря на многочисленные призывы гражданского общества Украины и международного сообщества, Киев по-прежнему откладывает ратификацию Римского статута. Вместо этого он предпочитает обращаться к МУСу выборочно, когда видит возможность использовать Суд в продолжающейся пропагандистской войне с Российской Федерацией. Заявления членов Блока Петра Порошенко и СНБОУ демонстрируют не только отсутствие политической воли, но и плохое понимание механизмов международного уголовного правосудия. Эта критика касается не только представителей исполнительной власти и правящих партий, но и политиков оппозиции.
Возьмем, например, публичную жалобу депутата Виталия Куприя (УКРОП) на то, что проект закона о ратификации Римского статута был заблокирован парламентским комитетом по вопросам правовой политики и правосудия во главе с Русланом Князевичем из БПП. Куприй утверждал, что президент не был заинтересован в ратификации Статута, опасаясь ответственности за гибель украинских солдат в результате его возможной некомпетентности как главнокомандующего.
Такие предположения и возможные страхи украинской политической элиты, однако, довольно беспочвенны. Те преступления, которыми занимается МУС, характеризуются систематичностью и часто имеют статус государственной политики. Но в Украине на государственном уровне, в отличие от Югославии
1990-х, не поддерживаются убийства мирного населения, этнические чистки, пытки или грабежи (хотя такие действия украинских войск, возможно, и имели место на фронте).
Официальная и более вероятная причина нежелания Киева стать членом Международного уголовного суда — то, что Украина якобы слишком многим рискует, став полноправным членом МУСа во время военного конфликта. Киев, видимо, опасается, что ратификация Римского статута подвергнет украинских военных юридическим атакам со стороны РФ. Возможно, эти опасения исходят из грузинского опыта.
Действительно, после российско-грузинской войны 2008 г. РФ завалила МУС документами, якобы свидетельствующими о совершенных грузинской стороной международных преступлениях. Некоторые украинские правозащитники в этой связи в личных беседах указывают на то, что именно грузинские консультанты Петра Порошенко повлияли на его сдержанное отношение к ратификации Римского статута. Однако реальных негативных последствий ратификации Грузией Римского статута, в конечном счете, для Тбилиси не было. Хотя российская сторона и представила огромное количество "доказательств", суд не принял российскую версию событий войны с Грузией.
Новый генеральный прокурор Украины Юрий Луценко ранее заявлял, что ратификация возможна только после окончания военных действий. По его словам, сейчас нужно бороться с врагом, а "не идти в суд и собирать доказательства". Однако украинские правозащитники усматривают в таком подходе отсутствие понимания, насколько важно вовремя и должным образом документировать государственными органами международные преступления. Украина рискует повторить совершенные грузинскими властями ошибки: те оставили сбор доказательств неправительственным организациям. И хотя Генпрокуратура Украины сотрудничает с МУСом, количество и качество информации, направленной ею в Суд, уступает доказательствам, предоставленным украинскими и иностранными НПО.
Другая вероятная причина нежелания Киева ратифицировать Римский статут — боязнь украинского правительства реакции националистических групп в Украине на возможное преследование украинских военнослужащих в Гааге. Напряженность в отношениях между украинскими государственными органами и добровольческими отрядами под командованием лиц правого толка может (как предполагают некоторые в Киеве) поставить под угрозу мирный процесс в Украине и дестабилизировать и без того нестабильную ситуацию в стране.
Как бы там ни было, Украина не может неопределенно долго просить одноразовую помощь от МУСа без ратификации Римского статута. Еще более странно то, что в результате принятия Украиной двух упомянутых деклараций МУС на самом деле уже обладает полной юрисдикцией в отношении любых международных преступлений, совершенных в Украине после 21 ноября 2013 г. Однако без ратификации Римского статута Украина не имеет права пользоваться всеми привилегиями, которые дает членство в МУСе, как, например, голосовать на Ассамблее государств-участников за преследование актов агрессии.
Дальнейшее откладывание ратификации Римского статута в любом случае не защитит украинскую армию от расследований. Суд и без того уже имеет возможность выдвигать обвинения против украинских военнослужащих в соответствии с условиями признания Украиной его юрисдикции. Нежелание, наконец, урегулировать этот до сих пор открытый вопрос только играет на руку противникам Украины, создавая впечатление, что ей есть что скрывать. Поэтому Украине необходимо последовать своему традиционно монистическому подходу к международному праву и ратифицировать Римский статут как можно скорее.
Авторы: Андреас Умланд, Валентина Полунина, gazeta.zn.ua
