Курганов становится больше. Кто ответит за убийства шахтеров на копальнях?

Не перестаешь поражаться нашим властям, которые поставили свой народ на грань выживания, доведя людей до скотских условий жизни. А сами продолжают жировать…

Речь пойдет не о захоронениях бронзового века, коими усыпаны донбасские степи, в песне – о них, а о совсем свежих, новой эпохи, черных, похожих на кротовьи норы холмах – шахтах-копальнях. Трагедию, произошедшую утром 23 ноября на нелегальной шахте близ небольшого городка Вахрушево, что на Луганщине, уже окрестили как «Погребенные заживо».

Пятеро молодых мужчин погибли во время взрыва метана. Заброшенная выработка бывшей шахты «Западная» шахтоуправления «Алмазная» стала для них последним пристанищем. В степи на Луганщине вырос еще один курган. Вот только захоронение умерших произошло без сопутствующих случаю почестей и ритуалов: аварийный участок спешно засыпали, не оставив шахтерам малейшего шанса на спасение, не зная наверняка, что люди погибли.

Бывалые шахтеры утверждают, что когда загорается метан, то кислород выгорает в считанные минуты, и человек, находящийся в этот момент в выработке, задыхается. А уж если газ взрывается, то возможности выжить у тех, кто находится в эпицентре «вспышки», практически нет. Поэтому во избежание новых взрывов и распространения огня было принято решение тампонировать и засыпать выработку вместе с теми, кто там остался. Младшему из погибших горняков Виктору Капкову было чуть за двадцать. Парень 1987 года рождения.

Семья Смирновых лишилась сразу двоих сыновей – Алексея (1973 г.р.) и Владимира (1975 г.р.). Анатолий Бровкин родился в 1977 году, Максим Климов – в 1980-м. Дата смерти у всех одна – 23 ноября 2008 года. Надгробных табличек с датами жизни не будет, так как не будет могил: похоронить по-христиански шахтеров не получится, никто не станет разбирать многие тонны породы, которыми засыпана общая могила горняков, чтобы извлечь их из-под земли.

А что думают эксперты о том, возможно ли было спасти людей из аварийного ствола? Руководитель штаба ликвидации следствий взрыва при горисполкоме Вахрушево, заместитель городского председателя Сергей Моисеенко утверждает, что при большой концентрации газа, которая была в момент взрыва, никто выжить не мог. По его словам, он отработал в шахте 15 лет, поэтому может оценивать ситуацию как специалист.

В свою очередь председатель Луганского общественного комитета защиты конституционных прав и свобод граждан Николай Козырев допускает, что на момент того, когда начали засыпать выработку, люди могли еще быть живы: «Гипотетически можно предположить, что горняки, которые выполняли подземные работы, могли находиться в разных местах, взрыв же мог произойти на каком-либо одном участке, кто-то из рабочих мог оказаться за перемычкой, еще где-либо, какое-то время жить и надеяться на спасение. Существует же масса других способов тушения пожаров, изменить вентиляционную струю, к примеру, и т.д. Нельзя было преждевременно засыпать выработку ни с юридической, ни с человеческой точки зрения».

До сих пор неясным остается вопрос о количестве погибших. Ведь если шахта незаконно добывала уголь, вряд ли кто-то контролировал не только ход работ, но и число трудящихся, их выполняющих. По неофициальным данным, там могло находиться до 16 человек. Пока эти данные не подтверждены.

Но трагедия – один человек погиб или сто – остается трагедией. И оснований полагать, что людей, боясь огласки, убили умышленно, предостаточно (не говоря уже о моральной стороне действий по пожаротушению – и по отношению к горнякам, и к родным погибших, тем, кому придется до конца своих дней оплакивать близких – молодых, здоровых, красивых, едва начавших жизнь людей). Продолжая разговор о контроле над процессом производства, также с уверенностью можно сказать о том, что вряд ли здесь велись какие-либо замеры загазованности.

Специалисты утверждают, что загазованность в горной выработке не может быть одинаковой везде. Поэтому там, где во время инцидента находились люди, концентрация метана могла не быть взрывоопасной. Кроме того, во время групповых несчастных случаев на шахтах решение о прекращении спасательных работ должна принимать только специальная комиссия Минуглепрома, а не должностные лица на местах. Значит, вполне может быть, что кто-то в страхе за свою шкуру просто прятал концы в воду. «Если действительно шахтеров засыпали, не спасая их до последнего, не найдя ни живыми, ни мертвыми, то это само по себе преступление. Без учета обстоятельств гибели. Такого никогда не было. Смерть должны идентифицировать врачи», – отметил Николай Козырев.

А что же государство? Несчастный случай на предприятии, приведший к гибели более чем пяти людей, согласно действующему законодательству, должен расследоваться государственной комиссией в течение 10 дней после ЧП. Что касается данного случая, государственные органы отказались от расследования, так как такая шахта нигде не значится. Это следует понимать так: нет шахты, значит, и рабочих-то никаких не было. Невольно вспоминаешь горьковского Клима: «А был ли мальчик?»

Конечно, проще сделать вид, что случая никакого не было, обвинить государственные структуры не в чем – рабочих никто не заставлял идти на незаконную добычу. Закрыть глаза на глобальную проблему безработицы и нищенства гораздо проще, чем делать попытки в ее решении. Предъявить претензии к руководству шахты невозможно по той же причине – предприятие не зарегистрировано, не числится в официальных документах, а значит, и руководства у него нет. Хотя имя владельца шахты у всех на устах. Все знают, но сделать ничего не могут, поскольку у нелегального хозяина много легальной власти и влияния в его основной, свободной от добычи угля деятельности.

Голь на выдумку хитра: выживание в условиях хронической депрессии

Добыча на подпольной шахте-убийце пока приостановлена, вход в нее глухо заколочен, но по внешним признакам еще совсем недавно здесь велась активная деятельность: по территории разбросаны куски плит антрацита, сооружен небольшой бункер (емкость для ссыпания добытого угля), в хлипких постройках – следы нехитрого шахтерского застолья, посуда. К шахтенке ведут подъездные пути – дорога-«каменка», вымощенная много лет назад, когда территория вокруг «кормилицы» окрестных рабочих поселков была заселена, и жизнь не теплилась, а была активной и полноценной.

Сегодня же село Трубное представляет собой улочку в несколько домов, утонувшую в яру между холмами. Здесь нет воды и газа, нет магазина, нет транспортного сообщения, по сути, люди отрезаны от внешнего мира. Ближайший рынок – в Вахрушево, куда нужно пешком идти по степи несколько километров.

В окрестностях разбросаны еще несколько населенных пунктов, находящихся в тяжелой социально-экономической депрессии. Это, можно сказать, вымирающие села – Яновка, Красный Кут, поселок Садово-Хрустальский (в советское время имени Ленина) и другие.

С массовым закрытием шахт и социальное положение рабочих поселков пришло в упадок: разрушены постройки некогда функционировавших учреждений образования, предприятий сферы услуг, спортивных комплексов, библиотек. Сегодня населенные пункты, брошенные на произвол судьбы, угнетают одним своим видом. Большинство жителей покинули свои жилища и разъехались в поисках нормальных условий жизни. А те, кто остались, научились приспосабливаться.

…В подъезде полуразрушенной трехэтажки, оставшейся от былой цивилизации, в селе Яновка осталась одна семья. В давно обезвоженный населенный пункт глава семейства возит воду издалека, погрузив на мотоцикл молочные баки. Так, в общем, живут здесь все. Но мужчина отличился от своих земляков рационализаторской находкой.

В квартире третьего этажа установил насос, и чтобы баки не поднимать по ступеням вручную, из окна квартиры шланг выбрасывается наружу, прямо в бак, и при помощи насоса вода вкачивается в специальную емкость для хранения запасов жидкости. Вот уж где изумляешься умению наших людей обустраивать свою жизнь в самых, казалось бы, безнадежных и тупиковых ситуациях. И в то же время не перестаешь поражаться нашим властям, которые поставили свой народ на грань выживания, проще говоря, довели людей до скотских условий жизни, между тем как сами продолжают жировать.

Люди на копальнях гибнут постоянно?

Загнанные в это самое тупиковое положение, люди привыкли и к крайне опасным, никем не контролируемым на предмет охраны труда условиям работы на копальнях. Если раньше у населения депрессивных сел и поселков был хотя бы выбор – уехать на заработки или гнить в «копанках», то сейчас у них выбора нет: местные официальные угольные предприятия по пальцам можно пересчитать, а дорога в Россию, куда ринулись жители Луганской области, «освобожденные» от работы в 90-е годы, закрыта – нелегалов депортировали из Подмосковья.

Но абсурдность ситуации заключается в том, что на своей родной земле они, коренные ее жители, также являются нелегалами. На незаконных шахтах, разумеется, трудятся нелегальные рабочие. И положение их бесправно, ни за производственные травмы, ни за гибель их ответственности никто не несет. На этом фоне разговоры о социальном пакете показались бы наивными. Об этом уже никто даже не вспоминает. Полное бесправие!

За неделю до гибели парней на «Западной» в выработке задохнулся от газа рабочий копальни, расположенной недалеко от села Фащевка Антрацитовского района, которую местные жители условно называют «Сенокос». Вдове погибшего, от которой даже пытались скрыть, что ее муж умер именно в шахте, с трудом удалось выпросить у руководства «копанки» тысячу гривен на похороны. На находящейся неподалеку еще одной копальне, бывшей шахте №153, погибли два человека – маркшейдеры, которые, проводя расчеты в выработке, также задохнулись от газа.

Но случаи эти удалось умолчать. В огласке не заинтересованы не только хозяева, но и работники, поскольку добыть средства к существованию другими способами у людей нет. Вот и подписывают они договор на добровольную смерть. Реакция местного населения на взрыв «Западной» шокирует: «Что же делать, теперь и все окрестные «копанки» могут прикрыть из-за этого случая? Где же работать? Как же жить?» Люди боятся, что шахты-убийцы закроют…

Свет в конце тоннеля

На месте функционировавшей в советские времена шахты «Садово-Хрустальской» сейчас развернуло свою деятельность частное предприятие – шахта «Садовая», где добыча угля ведется механизированным способом. Работают три лавы (среднесуточная добыча порядка 700 тонн), предоставлено порядка тысячи рабочих мест, действует социальный пакет – оплачиваемые больничные листы, отпуска, на уровне норм министерства составлена тарифная сетка оплаты труда и своевременно выплачивается зарплата, организуется оздоровление шахтеров (правда, с оглядкой на сегодняшний кризис, фонд заработной платы также несколько сокращен).

На территории шахты работает вся необходимая для полноценной деятельности угольного предприятия инфраструктура – АБК, комбинат, мехцех, сортировка угля и другие. Возводятся новые наружные сооружения. На этой шахте также не обходится без несчастных случаев, но за них есть кому нести ответственность.

P.S. 30 ноября в Луганской области на шахте Должанская-Капитальная (город Свердловск, ГП «Свердловантрацит») был смертельно травмирован горняк. На горизонте 602 метра произошел взрыв, которым смертельно травмирован проходчик (1983 года рождения) участка №2.

Шахтер получил закрытую черепно-мозговую травму, ушиб мозга, обширную рану лица и паратравму легких и скончался при транспортировке на поверхность. Печальная статистика продолжается, и вопрос о том, кто ответит за ставшую приметой времени массовую гибель горняков, так и остается риторическим.

Татьяна Глебова, XXI