Злоwebучесть. Тролли среди нас. Убить анонимов. Часть 3

Тот факт, что Интернет в состоянии поддерживать целую субкультуру людей, чья деятельность направлена на подрыв самих его основ, говорит в пользу того, что И-нет добился феноменального успеха. То, что часть наименее зрелых членов интернет-сообщества построила для себя замкнутые гетто анонимности и варится там в собственной злобе – не так уж и плохо. Но как быть в случаях, подобных «Гирою», хаку сайта эпилептиков и прочих, где вероятность того, что пострадают посторонние люди совершенно реальна?

В чем смысл причинения страданий беззащитному незнакомцу? Очень соблазнительно обвинить во всем современные технологии, которые раздвинули границы наших коммуникаций, спрятав при этом человеческий образ наших собеседников. Случаи подобные «Гирою» и Меган Мейер вряд ли имели место, если бы злоумышленикам пришлось столкнуться со своими жертвами лицом к лицу. Однако, хотя технологии и ослабляют социальные барьеры, удерживавшие нас от гнобления незнакомцев, это не не объясняет наличие начального импульса к троллингу.

Этот импульс возникает из какой-то врожденной человеческой тяги к разрушению, которую многие испытывают, но у которой не многие идут на поводу, некой фоновой мизантропии, которая так часто является составной частью искусства, политики и, в большой степени, шуток. В мире разлито много ненависти и для этой ненависти есть масса подходящих целей.

Несмотря на все разногласия, механизм Интернета оказался более прочным на разрыв, чем можно было подумать. Еще в 1994-м году глава Internet Society предупредил, что спам «разрушит Сеть». Традиционные СМИ описывали онлайн-мир как Дикий Запад, напичканный злобными хакерами, спаммерами и педофилами. Однако Интернет чувствует себя совсем неплохо для пограничного городка на грани анархии. Ожидается, что размер интернет-трафика к 2012 году вырастет в четыре раза. Утверждать, что сегодняшние тролли угрожают существованию Интернета – все равно, что говорить, будто вороны угрожают существованию фермерства.

Тот факт, что Интернет в состоянии поддерживать целую субкультуру людей, чья деятельность направлена на подрыв самих его основ, говорит в пользу того, что Интернет добился феноменального успеха. То, что часть наименее зрелых членов интернет-сообщества построила для себя замкнутые гетто анонимности и варится там в собственной злобе – не так уж и плохо. Но как быть в случаях, подобных «Гирою», хаку сайта эпилептиков и прочих, где вероятность того, что пострадают посторонние люди совершенно реальна?

Несколько законодательных собраний различных штатов предложили принять законы против киберхулиганов. Линда Санчес, член Конгресса от Калифорнии, разработала проект закона под названием Закон Меган Мейер о Предотвращении Киберхулиганства, который превратит в федеральное преступление рассылку любых сообщений, направленных на «причинение значительных эмоциональных страданий».

В июне Лори Дрю отказалась признавать себя виновной по выдвинутым против нее обвинениям в мошенничестве путем создания фальшивой личности для «издевательств, оскорблений и унижений» другого юзера, а также путем нарушения пользовательского соглашения с MySpace. Однако пользовательские соглашения никто не читает и миллионы пользователей создают для себя фальшивые личности. «Хотя поведение Дрю аморально, было бы большой натяжкой счиитать его преступным», – написал в своем блоге Concurring Opinion специалист по онлайн-прайвеси, профессор Дэниэл Дж. Солоув.

Многие поступки троллей, такие как звонки-розыгрыши Хендерсонам или обещания расправы в адрес Кейти Сиерра, нарушают существующие законы о преследовании и угрозах. Проблема – в установлении личностей злоумышленников. Для того, чтобы довести дело до суда следователи должны предъявить судебные постановления владельцам сайтов и интернет-провайдерам с целью получить от них IP-адреса авторов угроз и после этого – вычислить их физические данные.

Местная полиция обычно не имеет технической возможности размотать цифровой клубок до конца, а федеральные службы перегружены делами о спаме, мошенничестве и детской порнографии. Но даже если бы у нас была возможность привлечь к суду троллей – действительно ли это то, чего бы мы хотели? Готовы ли мы к Интернету, где правоохранительные органы наблюдают за каждым оскорбительным блогом и каждым куском злобных комментов, находясь в постоянной готовности вмешаться при первых угрозах применения насилия? Возможно нет. На периферии любой оживленной дискуссии процветает троллинг, троллей практически невозможно убрать без удушения самой дискуссии.

Если мы не можем вытащить троллей из онлайновой анонимности в зал суда, есть ли способ смягчить последствия их деятельности с помощью технологии? Один из способов, показавших свою эффективность – «оглушение», редактирование тролльских комментов на форуме путем удаления из них гласных букв. Это оставлят троллям самое желанное – онлайн-присутствие, замутняя при этом смысл их послания. Более общее решение – постоянная анонимность, система , позволяющая логиниться с одним и тем же ником на разные сайты.

Это позволит сократить злоупотребление анонимностью, оставляя при этом свободу маневра для людей, желающих соообщить о правонарушениях в своих компаниях и для диссидентов из зарубежья. В конце концов, как предполагает Форчуни, троллинг умрет – как только публика перестанет воспринимать троллей всерьез. «Люди привыкли не доверять передовицам таблоидов», – говорит Дэн Гиллмор, директор Центра Гражданских Медиа. «Это в еще большей степени должно относиться к анонимным комментам. У анонимных сообщений кредит доверия должен начинаться не с 0, а, скажем, с -30».

Разумеется, ни один из предложенных методов не будет давать стопроцентную гарантию до тех пор, пока у людей, подобных Форчуни, существует свое толкование понятия «человеческое благополучие». Во время нашего разговора по поводу хака сайта эпилептиков я спросил Форчуни, должен ли человек накормить голодающего незнакомца. Нет, сказал Форчуни, никто не должен требовать от нас симпатии или сочувствия.

Мы сами вправе принимать решение об оказании или неоказании помощи. «Я не могу толкнуть тебя в огонь», – объяснил он, «но я могу смотреть на то, как ты горишь, и не быть обязанным оказывать тебе помощь». Несколько недель спустя, после обсуждения со своим другом Заком, Форчуни начал задумываться над глубинными эмоциональными причинами, заставляющими его заниматься троллингом.

Теория зеленых волос, сказал он, «позволяет мне находить людей, страдающих фигней и менять их поведение. Зак спросил, могу ли я изменить моих родителей. Я чуть с катушек не съехал. Мысль о том, что они могут извлечь уроки из своих ошибок и стать людьми, с которыми я смогу опять разговаривать … это было для меня слишком.» Он продолжил: «Я веду себя с ними так не потому,что я их ненавижу. Я поступаю так, потому что хочу их спасти».

За несколько дней до моего визита к Форчуни я встретился за ланчем с молодым человеком по имени moot, основателем сайта 4chan. После пяти лет управления сайтом под псевдонимом он, наконец,открыл свое настояще имя – Кристофер Пул. За ланчем Пул поспешил дистанцироваться от выходок завсегдатаев /b/. «В конечном счете само сообщество диктует стандарты поведения своих членов», – сказал он. «Мы всего лишь предоставляем общую структуру». Кристофер выразил оптимизим по поводу нового форума – Robot9000, на котором модерация осуществляется как силами людей-администраторов, так и с помощью автоматизированных процессов. Юзеры, оставляющие «неоригинальные» или «малосодержательные» комменты получают временный бан, который удлинняется с каждым новым нарушением.

Сообщения на Robot9000 одним прекрасным утром стали выглядеть гораздо более содержательными, чем на /b/. Система кибермодерирования заткнула троллей, и 4chan стал обнаруживать признаки упорядоченности и связности, ощущение коллективных усилий. Другими словами, форум набрал силу. Толпы анонимов обменивались музыкальными альбомами и романами; у некоторых оказался неплохой вкус. Кто-то попытался начать шахматную партию : «Я начну, е2-е4», что быстро переросло в какафонию ходов вроде «Вернуть отправителю», «Отсюда и до Бесконечности», «Смерть Америке» и легкопредсказуемый трехэтажный мат.

В восемь утра с копейками кто-то спросил:
«Что определяет человека, как плохого? Или хорошего? Как узнать, плохой ли ты человек?»
Что повлекло за собой это:
«Хороший человек соблюдает правила. Плохой – нет».
И это:
«ты нарушаешь мои правила, ты плохой»
Отголоски античности:
«удовольствие – хорошо, боль – плохо»
«Морали нет. Есть только право сильного управлять слабым».
И заигрывания с постмодернизмом:
«Хороший и плохой – это субьективно».
«мы завтра пойдем на корм червям, а остальная вселенная и не заметит»

Были посоветованы книги:
«Читайте Канта, Дж.С. Милла, Бентама, Сингера и т.д. Нубы*.»

И наконец:
«Я думаю, что сопереживание – важный фактор».
————
* Нуб – новичок, неопытный человек.

By MATTATHIAS SCHWARTZ
Published: August 3, 2008, NY Times
Translated by vadda