Ночные бабочки компромата

Избирательная кампания — время выброса самого гнусного компромата на политиков. Жертв информационных бомбежек уже предостаточно. Но парадокс в том, что эти громкие скандалы уничтожают репутацию не только мишеней, но и самих пламенных обличителей. 

Эротический фильм «Юля» с откровенным намеком на то, что прототипами главных героев являются Юлия Тимошенко и Михаил Саакашвили, осенью 2005 года стал настоящим скандалом. Депутат российской Госдумы Алексей Митрофанов, выложивший за съемки $5 млн, на вопросы журналистов отшучивался, что, мол, «секс-символ украинской политики» повысит рейтинг у мужского населения. Но в БЮТ было не до шуток.

Задачу нейтрализовать скандал выполнял Денис Богуш, нынешний вице-президент Украинской PR Лиги. Он написал несколько статей, в которых напомнил, что съемки порнофильмов в России вообще-то запрещены, и намекнул на то, что порно снимают в Госдуме все. После этого в Госдуму из Киева последовало несколько звонков с предупреждением о том, что чем чаще там будут комментировать фильм, тем больше это подпортит имидж всей Госдумы. «Они не были готовы к такой реакции, и скандал замяли», — говорит г-н Богуш. На его взгляд, реальной жертвой этого скандала стал Алексей Митрофанов, серьезно подмочивший свою репутацию.

Партия сказала: надо!

В Украине политиков, через которых оглашается компромат, называют «сливными бачками». Эпитет не совсем верен, когда «чернуха» озвучивается не по заданию партии, а по личной инициативе ньюсмейкера. Но суть от этого не меняется. Любая информационная бомба в украинской политике имеет направленное действие, даже если изначально создавалась не для этого. Вполне вероятно, что именно так обстоит дело со скандалом о растлении детей в лагере «Артек».

Во всяком случае так утверждает депутат-регионал Вадим Колесниченко, который шокировал общество обнародованием деталей этого дела. В беседе с «ВД» он признался, что этот вопрос не относится к сфере его депутатской ответственности во фракции. Более того, как выяснилось в разговоре, об этом деле задолго до того как оно загадочным образом попало к Колесниченко, было известно его коллеге по фракции Елене Лукаш. Последняя не спешила предавать его огласке, а вот г-н Колесниченко не сдержался. Он утверждает, что перед тем как озвучить компромат, консультировался только с г-жой Лукаш.

Впрочем, кто бы еще ни давал добро на раскрутку дела «Артека», оно обречено стать одним из самых громких выбросов компромата перед выборами наряду с кассетным скандалом, разразившимся в 2000 г. И, вероятно, таким же недосказанным в отношении политиков, по нему проходящих. Девять лет назад лидер СПУ Александр Мороз обнародовал в Верховной Раде «пленки Мельниченко» все в тех же целях: уничтожение политических конкурентов. Но до конца поквитаться с Леонидом Кучмой, как и поднять собственный рейтинг до желаемого уровня, не удалось. Беспокоить президента в отставке, похоже, уже никто не собирается, а главный социалист с трудом собирает сторонников на выдвижение своей кандидатуры на пост президента даже в собственной политсиле.

Справедливости ради стоит признать, что не одни только политические мотивы заставляют государственных деятелей разжигать скандалы. Подчас это личный конфликт и даже… искреннее увлечение «разоблаченческой» работой. Для страстных обличителей от политики озвучивать компромат — скорее потребность, чем необходимость. «Действительно, некоторые политики считают, что они действуют по совести и иначе поступить не могли. Это, например, Григорий Омельченко, Николай Мельниченко, погибший Анатолий Ермак, ушедший из большой политики Виктор Драчевский, — утверждает Кость Бондаренко, политолог, директор Киевского института проблем управления им. Горшенина.

— Они, как правило, выходцы из спецслужб, офицеры, и считают, что офицерская честь их к этому обязывает. И если они получили какой-то материал, то не могут молчать. При этом обнародование компрометирующей информации в их понимании — это открытое письмо или депутатское обращение, например, к генеральному прокурору». Для таких увлеченных скандалистов иногда неважно, в кого стрелять — в своих или чужих. Но и за их активностью по озвучиванию резонансных новостей легко маскировать «точечные» материальные стимулы.

Безналичный расчет

Ни один украинский политик не попадался на получении пухлых конвертов за оказание услуг по озвучиванию компромата, поэтому говорить о конкретных фамилиях эксперты не рискуют. Но расценки на подобные услуги все-таки существуют, а следовательно, есть те, кто формирует спрос и предложение. В 2002 г. бывший пресс-секретарь Вячеслава Чорновила, непосредственно ассоциировавшийся тогда с Народным Рухом, опубликовал запись телефонного разговора между Виктором Ющенко и Александром Омельченко о заговоре против Виктора Медведчука, за что был обвинен оппонентами в исполнении заказа за деньги. Прозвучала даже конкретная сумма — $22 тыс. Правда, насчет того, кто же получал деньги за оглашение записи, в которой Омельченко называет Ющенко «прэдателем», у ее распространителя есть своя версия.

«Когда ко мне попала кассета, и я по своей личной инициативе решил ее обнародовать, то обратился к близкому другу, руководившему в то время аппаратом Народного Руха, за помощью с залом для проведения пресс-конференции, — рассказывает Дмитро Понамарчук, в настоящее время глава Фонда свободных журналистов имени Вячеслава Чорновила, запустивший «кассетный скандал-2».

— Он мне помог, но, видимо, куда надо сообщил, что я буду выдавать компромат на Ющенко. Ко мне приезжали от Медведчука выяснять детали как раз тогда, когда этот друг пригласил меня сыграть с ним в бильярд. Складывалось впечатление, что он мой представитель. Поэтому, возможно, и решили, что это «Сидоров – кассир». Позже он мне говорил, что это все вранье, якобы нас хотят поссорить. Но я все равно с ним быстро расстался. И навсегда».

Как бы там ни было, суммы, которые фигурируют «на рынке» политического компромата, очень индивидуальны и зависят от того, кто его озвучивает. Если роль «черного» спикера доверена малоизвестной общественной организации, ее гонорар может стартовать от нескольких сотен долларов. Если же эту функцию доверяют народным избранникам, суммы достигают и нескольких миллионов. «Есть политики, которые соглашаются за деньги выйти и озвучить компрометирующую информацию, иногда сфабрикованную.

В Раде это практикуют несколько человек. Фамилии называть не буду. Но можно, например, вспомнить выступление одного депутата, который встал и сказал, что Мороза купили за $300 млн (эту информацию в 2006 г. озвучивал Олег Ляшко, фракция БЮТ — прим. «ВД»). Информация абсолютно не соответствует действительности, но этот человек выступил, и цифра пошла гулять», — говорит Кость Бондаренко.

Впрочем, политтехнологи утверждают, что 80% компромата попадает в руки депутатов случайно, и только 20% — результат манипуляций, в т. ч. и представителей их профессии. Как правило, получив выгодные для своей политсилы и компрометирующие конкурентов данные, депутаты доносят их до общественности.

Поэтому в большинстве случаев обладатели депутатских мандатов зарабатывают на озвучивании очернительной информации не денежные знаки, недвижимость или прочие материальные активы, а только доступ к ним. Как справедливо отметил в беседе с «ВД» Дмитрий Выдрин, попробовавший себя в роли депутата ВР прошлого созыва, «прибылью» в политике сейчас считается, в первую очередь, близость к лидеру (которой расплачиваются и за успешные «сливы»). Благодаря ей все остальные блага появляются автоматически.

Эффект бумеранга

Политические и материальные бонусы зачастую заставляют политиков закрывать глаза на то, что выброс компромата — штука рискованная. Часто вместо того чтобы угодить в цель, он попадает в бросавшего. Достаточно вспомнить, чем обернулись заявления Бориса Пенчука, обвинявшего нардепа-регионала Бориса Колесникова в вымогательстве — обвинитель и обвиняемый поменялись местами. Колесников вышел из СИЗО через четыре месяца, а Пенчук попал за решетку на восемь лет. Политтехнологи давно назвали это коварное свойство компромата «эффект бумеранга».

«В искусстве создавать кризисы есть правило: никогда не начинай чего-то, если не знаешь, как это закончить. Выброс компромата очень опасен для тех, кто на это решается. Потому что впоследствии возможны минимум десять сценариев развития событий, — поясняет Денис Богуш. — Политик должен заранее знать, что ему ответят и каким будет его следующий ход. Но предусмотреть это достаточно сложно, поэтому очень часто компромат бьет по людям, которые его придумали или нашли и озвучили. Эффективными такие скандалы становятся очень редко».

Рано или поздно скандальный бумеранг попадает в того, кто его запустил, независимо от мотивов бросавшего. Бютовец Григорий Омельченко, выступавший с обличениями не только в адрес политических оппонентов, но и своих коллег (Виктор Лозинский, депутаты, фигурирующие в деле «Артека»), не так давно поплатился за свою бурную деятельность местом во фракции. Исключение сопровождалось нелестными эпитетами бывших соратников. «Коррупционер» и «лжец» — едва ли не самые безобидные из них. А регионал Нестор Шуфрич, озвучивший «сенсацию» о неотравлении Виктора Ющенко, надолго приобрел имидж «проффессионала», не заметившего в справке, на которую ссылался, буквы «г» в слове «дигоксин».

Не зря в парламенте действует жесткое правило: руководство фракций предает огласке только те факты, по которым есть доказательства, не подлежащие сомнению. Озвучивать же основную массу компрометирующей информации поручают рядовым депутатам. «Если скандал на 100% достигнет цели, его инициируют лидеры фракций. Когда это совсем грязно, выбирают тех, кого не жалко «спалить», кто ничего не стоит как политическая фигура, — говорит г-н Богуш. — Как в любом министерстве: есть министр, который оглашает хорошие новости, и пресс-секретарь, озвучивающий плохие. И весь негатив оказывается на последнем».

Итог большинства политических скандалов — недоказанность вины тех, кто был их мишенью, и подмоченная репутация «сливных бачков». Частота, с которой озвучиваются разномастные политические разоблачения, настолько высока, что у украинского общества уже выработался иммунитет на грязные новости. А это значит, что для повышения эффективности слива компромата будут использоваться все более шокирующие поводы и все более высокопоставленные политики, рискующие имиджем. Порнофильмами уже никого не удивишь.

Дмитрий Выдрин: «Я готов был лгать по поручению фракции, но не со скоростью раз в сутки»

Один из наиболее цитируемых политологов с опытом работы в парламенте, в настоящее время заместитель секретаря СНБОУ, не раз получал задание озвучить компромат на политических оппонентов. После выдворения из фракции БЮТ он может позволить себе без эвфемизмов говорить о системе распространения очерняющей информации обладателями депутатского мандата.

Что движет политиками, озвучивающими компромат?

— По природе обличительных мотивов я бы поделил депутатов, да и политиков в целом, на две большие группы. Для одних обличение — это страсть, потребность души. Они вдыхают воздух, а выдыхают обвинения против своих оппонентов. Вторая группа — люди, которые выбрасывают компромат по поручению. Мне как депутату самому приходилось выступать в этой роли. Все мы люди, и я согласен был лгать по поручению фракции, но не чаще, чем срабатывает механизм забывания у слушателей. Условно говоря, психологически легко соврать с перерывом в три месяца. Например, сегодня назвать одного человека хорошим, а через три месяца — плохим. За это время люди уже забудут, что ты говорил. Да и тебе психологически проще: за три месяца вполне могли произойти события, которые убедили тебя в том, что этот человек стал плохим. Но я не мог лгать с интервалом в сутки. И когда я отказался, думаю, это стало одной из причин моего исключения из фракции.

Какой компромат вам предлагали огласить?

— Например, я получал задание: нужно в «Свободе слова» сказать о том, что брат президента Ющенко задействован чуть ли не в воровских схемах.

Я объяснял, что еще вчера, выполняя предыдущее поручение партии, публично говорил, что брат президента Ющенко — безупречный политик и истово верующий прихожанин. Как я могу сегодня говорить, что он вор? Мне отвечали, что ситуация за ночь изменилась и теперь для нашей политической силы он уже не друг, а враг, и поэтому он уже не безупречный семьянин и верующий человек, а наглый рейдер, захватчик чужого имущества, подпольный миллиардер и алчный хапуга. Я отказывался это делать, потому что можно колебаться с линией партии раз в три месяца или хотя бы в полтора, но не раз в сутки. А есть ведь люди, которые способны колебаться с амплитудой не то что в сутки — в час, со скоростью получения мобильного звонка или sms.

«Сливные» поручения раздает непосредственно руководство фракций?

— Конечно. Но слово «руководство» — слишком мягкое. Я бы называл их хозяевами. Фракция — это рабовладельческая латифундия, а не западный офис, где люди спокойно отправляются домой, когда их рабочее время закончилось.

Как отбирают депутатов, которые будут озвучивать компромат?

— Как правило, озвучивать компрометирующую информацию поручают тому, кто будет убедительнее выглядеть на экране. Не каждому человеку дано умение озвучить компромат, потому что это предполагает актерскую игру: гамма эмоций на лице, горящие гневом глаза, иногда даже слеза, пущенная в знак сострадания простым людям.

Особенности деятельности пламенных обличителей меняются со временем?

— Сравним, например, Григория Омельченко, сделавшего обличение своей второй профессией, и Олега Ляшко, который также пытается стать обличителем №1 в парламенте. Это обличители старого и нового поколений. Омельченко нравится обличать, он от этого получает драйв и, может быть, какую-то прибыль. А Ляшко, возможно, прибыль, а потом только драйв. Иначе говоря, молодое поколение обличителей значительно более прагматично, чем пожилое.

Вадим Колесниченко: «Сейчас я не знаю, как поступить с еще одним делом, касающимся депутатов, но уже местного совета»

Нардепа от Партии регионов, первым из политиков предавшего огласке дело педофилов, теперь «преследуют» новые заявления о преступлениях с детьми, в которых задействованы депутаты. Озвучивать их или нет, он решает гораздо дольше, чем обдумывал заявление по «Артеку».

Как к вам попала информация о деле «Артека»?

— Ко мне обратился заявитель (мать пострадавших детей — прим. «ВД»), мне показали документы, я увидел постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, переписку с уполномоченным по правам человека, депутатское обращение Лены Лукаш. Как выяснилось потом, Григорий Омельченко также занимался этим делом, были письма к премьер-министру и президенту, в Совете Европы эта тема звучала, а никто ничего не двигал. Это то, что меня тогда до ужаса возмутило. У меня тогда был жуткий день, я не спал, меня разрывало от ненависти к тем работникам, которые заблокировали прохождение дела. Я сам пять лет был оперативным работником, для меня очевидно, что дело через два месяца должно быть в суде. И когда ты видишь, что его семь месяцев блокируют, когда прокуратура возбуждает уголовное дело, а его прекращают, как можно молчать?

Вы принимаете участие в дальнейшей судьбе этого дела?

— Моя задача состояла в том, чтобы его не спустили на тормозах, довели до суда. В этой части все, что мог, я сделал. К сожалению, получилось немного не то, но сегодня я глубоко убежден, что поступил правильно. Я не указывал фамилии, фигурантов, обстоятельств дела, то, что я сделал, с точки зрения закона было корректно. Если бы я этого не сделал, дело, скорее всего, «утонуло» бы. Но самый сложный этап для меня начался сейчас: поступает множество звонков и заявлений о прекращенных делах по вопросам насилия над детьми. Вообще, по сути, это не моя тема, не мое направление, я не специалист в этом вопросе, но я вынужден этим заниматься. И теперь я уже не знаю, как с этими делами быть, потому что опять фигурируют депутаты, но уже другого, местного совета. И если опять об этом скажешь в период избирательной кампании, тебя обвинят в политических интригах. Я уже сам не рад, что оказался в этой истории.

Если это не ваше направление, почему мать обратилась именно к вам?

— Это проблема публичных политиков. Как минимум половина депутатов сталкивается с этим. Изо дня в день, когда ты идешь от ВР к своему комитету, к тебе подходят люди с различными просьбами. Не думаю, что было целевое направление на меня. Просто попался человек, которого видели по телевизору. Это был понедельник, здесь было мало людей, меня просто случайно поймали, я так полагаю.

Вы ощущаете удар по репутации от участия в этой истории?

— Да, безусловно. Тема педофилии и сексуальных скандалов никому славы не делает. Но для меня в данном случае имидж — дело второстепенное.

Алиса Юрченко, ВЛАСТЬ ДЕНЕГ