Мир проституции: древнейшая вторая занятость

 Друзья из Лондона попросили помочь англичанину Саймону, который занимается проституцией. Я тоже сначала хмыкнул. А Саймон, оказывается, изучает проституцию как явление и пишет книгу.   Саймона интересовал следующий феномен: отчего в разных регионах проституция принимает разные формы, причем порой вовсе не те, что, казалось бы, должны возбуждать страсть в клиенте? 

Саймон оказался сутулым дылдой-ботаником в очках. Меня ему порекомендовали по глупости: я когда-то работал в глянцевом мужском журнале, полном фоток девушек в купальниках, и людям виделась связь. Саймон оказался родом из города «Битлз» и говорил по-английски с акцентом, который приятно для русского уха называется «ливерпадлиан». Мы договорились об обеде в кафе «Пушкин», которого, похоже, не избежать ни одному русскому, желающему показать товар лицом иностранцу.

Саймон знал историю проституции в деталях, включая различия между проституцией религиозной и гражданской в Древней Греции (я, в свою очередь, поделился с ним сведениями по истории проституции в Петербурге, некогда почерпнутыми в одноименной книжечке Лебиной и Шкаровского, которую смело могу порекомендовать любому школьнику: мне, например, только из нее стало ясно, что Сонечка Мармеладова была никакой не «билетной» проституткой, но «бланковой»).

Наличие у проституции истории было вещью очевидной — не может не быть истории у древнейшего ремесла, а вот чем Саймон меня удивил, так это теориями проституции. Он рассказал, например, об экономической теории Эдлунга и Корна, сводящейся к тому, что высокий почасовой заработок служительниц порока объясняется не профессиональными рисками и не ценой, так сказать, самого греха в глазах потребителя, а платой за время пропущенного брака и материнства. Он говорил еще об исследованиях Моффэта и Петерса, устанавливающих взаимосвязь между средней зарплатой проститутки и средней зарплатой в регионе…

Днем девушки выдают зарплату в родных бухгалтериях, а вечером латают собственный бюджет. Фото: / Армен Асратян / Agency.Photographer.ru /

Самого же Саймона интересовал следующий феномен: отчего в разных регионах проституция принимает разные формы, причем порой вовсе не те, что, казалось бы, должны возбуждать страсть в клиенте? Как может привлечь клиента витринной проститутки в Амстердаме или Брюсселе краткий, дорогой и дискомфортный акт прямо в витрине за задернутой занавеской? Кого увлечет пожилая, толстая и ярко размалеванная проститутка на пляс Пигаль или в Булонском лесу в Париже?

Однако же и привлекаются, и увлекаются. Гипотеза Саймона была такова: рынок проституции формируется не только спросом, но и предложением, причем экзотика повышает ценность товара (Саймон к моменту нашей встречи успел купить меховую шапку с советской кокардой, которую продемонстрировал мне для косвенного подтверждения идеи). Он бы хотел вывести формулу, увязывающую цену, спрос и экзотику, и написать диссертацию, а параллельно и книгу.

— Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! — отвечал я ему, подливая водки и следя, чтобы за ней немедленно по пищеводу следовали щи суточные «изъ квашоной капусты».— Оно, может, и умно, но больно непонятно. По мне, так все проще. Коль ты в России, так вот русская кухня. А если в Италии — вот итальянская.

Уличные проститутки теперь в старом, добром прошлом. ФОТО: Павел Кассин, Коммерсантъ

Но Саймон с неожиданной горячностью вдруг возразил, что параллель неверна. Что любая национальная кухня определяется климатом и географией. Локальные же проявления проституции, продолжал мой визави, имеют другую, не вполне изученную природу. Скажем, в Таиланде среди проституток заметны женоподобные, то есть от девушек внешне не отличающиеся, мальчики — знаменитые ladyboys. В ladyboys родители своих сыновей готовят сызмальства, в нежнейшем возрасте хирургическом образом вырезая им адамово яблоко, кадык, по которому только и можно отличить женоподобного юношу от мужеподобной девушки.

Ну, и какими региональными условиями это явление объяснить? В сходных по географии и укладу Бирме, Лаосе, Камбодже ничего подобного и близко нет — там нет и секс-туристов. Хорошо: допустим, в Таиланде проституция развилась после размещения там американских военных баз, оставивших след в топографии улицами типа Walking Street в какой-нибудь Патайе, но вряд ли солдатам был потребен столь декадентский вид досуга, как общение с ladyboys…

Словом, заключил Саймон, вопрос о местной специфике остается открытым, и потому он и приехал в Москву, чтобы проинтервьюировать уличных, гостиничных и вокзальных проституток, представляющих собой российскую национальную особенность.

* * *

Как российский стереотип, представляющий, скажем, Париж скопищем кафешантанов, в каждом из которых играют танго, мир тоже рисует Россию по неверному лекалу.

То есть Саймон явно представлял предмет своего изучения по книге Кунина «Интердевочка» да фильму Би-би-си конца 1980-х Prostitutki, вызвавшем тогда в Англии фурор.

Когда мы завершили трапезу, я предложил Саймону прогуляться.

Уже как раз смеркалось. Мы спустились вниз по Тверской до отеля «Риц», но обнаружили внутри лишь скучных бизнесменов в очень дорогих костюмах и столь же безупречно скучных бизнесвумен; пару раз Саймон вскинулся на девушек на шпильках, с сумочками от Gucci, увешанных золотом и стразами, как елка игрушками в Рождество, но я объяснил, что так выглядит большинство девушек, желающих весело провести время в дорогих местах. Они ищут не клиентов, а мужей, или, на худой конец, друзей, то есть меняют на деньги не два часа своей жизни, а всю оставшуюся жизнь, и, кстати, по весьма завышенному курсу.

Потом мы прошлись вверх до стройки у метро «Маяковская», где лет десять назад сутенеры держали проституток в ожидании клиентов. Это, помнится, было сильное зрелище: братва в ночи приезжала на джипах, ворота распахивались, девушки выходили и строились в шеренгу («равняйсь! — смиррррна!») под прицелом фар. Рука, высовывавшаяся из машины, указывала: эту, эту и эту!..

Показал я Саймону и тут же находившийся дом, где родился Пастернак, а сейчас работают блинная и японский шалман— во времена девушек на стройке место последнего занимал публичный дом, называвшийся клубом «Сталкер». Случайный сталкер, спускавшийся вниз за чашкой кофе, обнаруживал сильнейший запах сауны, и бармен с улыбкой Чеширского кота спрашивал, не хочет ли господин «поразвлечься».

В пяти минутах далее, на улице Чаянова, во дворе знаменитого Дома композиторов в подвальчике существовал еще один публичный дом, маскировавшийся под кабинет лечебного массажа. Перед подвальчиком нередко парковались машины с пропусками Госдумы, жильцы были недовольны, видимо, они и настучали в милицию.

Порок обжил интернет, и всякий, кто ищет удовольствий или, напротив, спонсорства, найдет в Сети все, что пожелает. ФОТО: PhotoXpress

Я бы много что еще мог показать Саймону из мест былой московской славы, но торопился на поезд в Петербург. Саймон напросился со мною на вокзал (полагаю, в крушении своих иллюзий он хотел зацепиться хотя бы за вокзальных проституток), и я в пути не отказал себе в удовольствии тормознуть на секунду на Покровке, где функционировал самый забавный публичный дом. На первом этаже там были кафе с кантри-музыкой, где клоуны с поролоновыми носами развлекали детишек, на втором этаже работал клуб с шестовым стриптизом. А вот между первым и вторым этажом невзрачная дверь на площадке вела в юдоль разврата, являвшую собой банный комплекс, где каждый из номеров помимо парилки и бассейна включал обширные полати.

Требовалось лишь сказать, что нужна «группа поддержки» — и в ночи из гостиницы «Измайловская» тут же доставлялись девушки числом вдвое больше, чем требовалось, в целях свободы выбора. (Откуда я все знаю? Был в моей жизни период, я подрабатывал координатором при японских бизнесменах, которые каждый день заканчивали стандартно: ресторан-девушки. Иногда, когда девушки высвобождались раньше оплаченного времени, мы с ними болтали: это были девушки как девушки, все сплошь учительницы начальных классов из Брянска и Орла, поехавшие в столицу на ловлю удачи — ни в каком сексуальном рабстве их никто не держал и паспортов не отбирал.)

На площади трех вокзалов Саймону, понятно, тоже ничего не обломилось. Он совсем скис, и, чтобы поднять настроение, я купил ему номер одной популярной газеты, в котором мы насчитали 131 объявление типа «сауна круглосуточно», «расслабляющий вип-массаж» и «незабываемый досуг у Оленьки».

Вот, Саймон, пытался втолковать я ему, времена изменились. Никакие не улицы-вокзалы-отели, а массажные салоны и сауны стали вывеской российской продажной любви. В Москве, дорогой мой, нет ни одной бани, где бы банщик с глумливой улыбкой не осведомлялся, не соскучились ли господа в своей мужской компании. Так что направление понятно, а вот исследование проводи сам.

И я пожелал ему на прощание легкого пара.

* * *

Саймон перезвонил через неделю. Он сообщал, что да, в своих представлениях о российской проституции ошибался, но картина, которую я рисовал, тоже устарела. Потому что ныне древнейший промысел гнездится не в саунах и массажных салонах, а в интернете!..

На откровенную глупость даже не знаешь, что и возразить.

Понятно, что сауны и массажные салоны, а также эскорт-агентства обзавелись сайтами или, на худой конец, разместили телефоны на BBS. Однако это не значит, что проституция переместилась в интернет: она по-прежнему осталась в саунах, массажных салонах и съемных квартирах. Странно, что умный Саймон этого не понимал.

Мы договорились встретиться в грузинском ресторане.

И вот мы уже водили пальцем по меню, убеждающим, что коль природа наделила твой регион солнцем, позволяющим расти грецкому ореху и винограду, и горами, со склонов которых не свалиться может лишь барашек, то на ужин будут тебе под винцо долма, сациви и шашлык, и тут Саймон назвал один информационный портал.

Я, разумеется, его знал — крупная российская база знакомств, 8 млн анкет, участие бесплатно. И что там наверняка среди миллионов жаждущих общения находятся те, кто ищет клиентов. Но все же («Девушка, нам джонджоли, кучмачи — только не спрашивай меня, Саймон, как это будет по-английски! — курочку и шашлык из ягненка!») какое это имеет отношение к особенностям российской национальной проституции?

А вот какое, сказал Саймон.

В мире проститутки представляют собой настолько изолированный слой, что многие исследователи исключают ситуационную проституцию из сферы своих интересов. То есть в классической теории проституция — это основная, а не дополнительная занятость.

Саймон тоже был в том убежден. Но, начав шерстить по рунету адреса саун и массажных салонов, он вдруг обнаружил, что самая популярная форма рекламы продажной любви — это через сайты знакомств, от неприкрыто эротических до вполне невинных.

«Ты знаешь, что значит фотография в фиолетовой рамочке на сайте знакомств? — спрашивал Саймон, и я понимал ограниченность своих знаний о мире.— Это значит, что девушка «ищет спонсора». То есть занимается проституцией».

Набредя на такое открытие, Саймон в строго научных целях зарегистрировал на сайте собственную анкету (без фиолетовой рамочки) и разослал письма с непристойным предложением (переводчик ему сочинил: «Привет! Я англичанин. Ты реально понравилась по фотке. Хочу встретиться. Сколько за 2 часа?» — дабы подвергнуть ответы количественному и качественному анализу). Тут его ждали новые открытия. Во-первых, выяснилось, что писем таких придется отправить тысяч пять — столько интернет-жриц любви обнаружилось в одной только Москве.

Во-вторых — и вот тут Саймон реально был потрясен — оказалось, что непристойные предложения, случайно отправленные девушкам, никаких спонсоров не искавшим, вдруг получают в ответ согласие. Примерно каждая пятая девица, заявившая в анкете, что ищет знакомства с целью «любви, дружбы, отношений, брака, секса», готова была провести с Саймоном пару часов в среднем за 200 евро («Полагаю, что это была цена для иностранца»,— откомментировал Саймон).

В-третьих, каждое десятое предложение, посланное наугад девушкам, искавшим знакомств только с целью «любви и дружбы», однако разместившим свои фото в купальниках, получало аналогичный ответ, правда, цена поднималась уже до 300 евро.

— Это были все учительницы начальных классов? — спросил я Саймона.

— Нужно время для качественного анализа. Но можно с большой степенью вероятности утверждать, я же вступал в переписку, что все это молодые женщины, приехавшие из регионов в Москву, работающие официантками или продавщицами, а также провинциальные студентки, для которых проституция через интернет-знакомства — просто вторая работа. Кажется, и у молодых мужчин то же самое. Знаешь, что удивило? Теория, определяющая стоимость услуг проститутки как цену отказа от нравственных норм, у вас не действует.

— Не от чего отказываться?

— Ты тоже заметил? В анкетах есть графа, определяющая пол и возраст желаемого партнера. И знаешь, что часто встречается? «18-60 лет, М, Ж, М+Ж, М+М, Ж+Ж». Понимаешь? То есть если бы я представлялся не Саймоном, а Сарой, это бы на согласие не влияло. В Ливерпуле я обязательно продолжу! Там есть русские студенты, они помогут с переводом, мне пока непонятно, отличается ли Москва от регионов, но вообще это открытие. Особенность российской проституции — это вторичная занятость. Отсюда и масштаб. Нигде ничего подобного! Знаешь, Dmitry,— Саймон заметно опьянел от кувшина вина,— у меня ощущение, что если в Москве я подойду к первой попавшейся девушке и предложу пойти со мной за деньги, то с вероятностью 50 процентов она согласится.

— А в Ливерпуле?

— С вероятностью 50 процентов даст по морде. Еще 49 процентов — за то, что сдаст в полицию. Ну, и 1 процент я отнесу на погрешность метода… Нет, это диссертация! Экономическая ситуация в России, динамика процесса… Я оплачу счет, Dmitry!

* * *

Саймон, кажется, сам сообразил, что это предложение тоже было не вполне прилично, так что счет был оплачен поровну.

Мы снова вышли на Тверскую. Вся Москва от Кремля до Белорусского вокзала — и вся страна — были перед нами. «майбахи» перед Государственной думой. Попрошайки в подземных переходах. Жены градоправителей, богатеющие за год на миллиард. Обитатели Бутырок, по твиттеру ведущие из камер блоги с подробностями того, кто и за что их заказал, и сколько кому пришлось поднести. Бомбилы на старых тачках. Бомбящие их менты. Студентки и официантки, ищущие приработка на сайтах.

Саймон что-то еще спрашивал о том, как сложилась в России такая специфика, но я отвертелся, сказав, что спешу.

И так все было ясно, но только как-то уж больно тошно.

Дмитрий Губин, Журнал «Огонёк»   № 25