Подполковник Юрий Гуща когда-то проработал в системе МВД Беларуси 20 лет. В интервью журналисту белорусской службы Радио Свобода Виталию Цыганкову он проанализировал причины жестокости силовиков 9-12 августа, разъяснил особенности воспитания ОМОНа и рассказал, почему Лукашенко может быть разочарован “верностью” силовиков.
Юрий Гуща прошел все ступени служебной лестницы, закончил службу подполковником в центральном аппарате МВД Республики Беларусь, занимался выявлением экономических и коррупционных преступлений “в стратегических сферах экономики”, в том числе в финансовой системе. Уволился в ноябре 2013 года по собственному желанию. “Особенно тяжелое впечатление оставили события 19-20 декабря 2010 года и апреля – июня 2011-го, после чего я все решил для себя”, – рассказывает подполковник в интервью белорусской Свободе. Сейчас он работает как юридический, инвестиционный и налоговый консультант в ряде частных компаний, которые до эпидемии COVID-19 успешно работали на белорусском и зарубежных рынках.
“По их расчетам, уже 11 августа все должно было утихнуть”
– Зная ситуацию изнутри, ожидали ли вы такого уровня зверств и жестокости, которую проявили силовики во время событий 9-12 августа? Как это можно объяснить?
– Признаюсь честно: такого не ожидал. <…> Я сильно переоценил руководство МВД и “перечеловечил” некоторых его представителей. К моему большому сожалению.
То, что сделали ОМОН и некоторые подразделения внутренних войск 9-12 августа, – это, безусловно, на мой взгляд как юриста, преступление. Преимущественно в виде многочисленных фактов превышения служебных полномочий, сопровождаемого насилием, пытками и неоправданным применением огнестрельного оружия и специальных средств. По части 3 статьи 426 Уголовного кодекса, это тяжелое преступление, наказание за него – лишение свободы на срок от трех до десяти лет.
Вторая часть вопроса: почему это произошло и как все это объяснить?
Во-первых, сам факт того, что силовики на улицах Минска будут вести себя жестко, – нас уже однажды об этом кто-то предупреждал, мол, “соберемся в одном месте и разберемся со всеми сразу”. Как они могут “разобраться” – мы помним из прошлого, в том числе с декабря 2010 года.
Но мы считали, что эти действия будут иметь особые ограничения и преследовать единственную цель – помешать людям собираться на площади или на улицах столицы.
Но то, что произойдет дальше, – ужасно чрезмерное, непропорциональное и неадекватное обстановке использование оружия и специальных средств в масштабе всей страны. И то, что эти действия будут спланированы, хладнокровно разработаны с единственной целью – запугать общество, деморализовать и лишить его желания противостоять властям, вызвать страх, – это было трудно представить.
По мнению инициаторов, наступательные и демонстративно жестокие действия силовиков должны были надолго отбить у людей желание протестовать в принципе, “совать нос на улицу”.
В результате оказалось все совсем наоборот.
Ужасающие действия милиции вызвали у людей обратную реакцию, разбудили гнев и теперь выводят на улицы сотни тысяч белорусских граждан, которые до 9 августа даже не думали об этом.
И мы снова возвращаемся к вопросу: почему так произошло? Ответ один: инициаторы и большие милицейские начальники, пытаясь достичь целей, о которых мы говорили ранее, допустили две огромные стратегические ошибки. Эти ошибки будут иметь, в том числе и для них лично, в будущем очень серьезные последствия, в первую очередь юридические. За них уже очень скоро придется дорого заплатить, признаки этого проявляются уже сейчас.
Две ошибки силовиков
Что это за ошибки?
Первая. Инициаторы разгона протестов сильно ошиблись в количестве протестующих, к которым можно будет применить самый жестокий и беспощадный вариант действий силовиков, а также в продолжительности событий. Прогнозировали, что общее число “отщепенцев” и “майданутых” составит самое большее 500-1000 человек, которые попытаются, используя сленг силовиков, “дестабилизировать ситуацию” в течение двух дней, 9 и 10 августа. Именно на такой сценарий рассчитывались силы, средства и тактика действий. По их предварительным расчетам, уже 11 августа все должно было утихнуть, и ситуация в Минске превратилась бы в “могильный покой”.
Но такое количество людей, их одержимость в отстаивании своих прав, с которой пришлось столкнуться ОМОНу и “спецам из 3214”, опровергли все представления последних о ситуации и шокировали их самих. Ни милиция, ни ОМОН не были подготовлены к тому, что только в первые дни придется задержать пять тысяч человек и что протесты в их горячей стадии не закончатся не только 10-го, но и 11-го, ни в последующие дни.
Представьте: вы начальник ОМОНа, который рассчитывает, что именно 9 августа получится со всеми “разобраться”. Такой приказ вы получили “сверху” под вашу личную ответственность строгого исполнения.
Однако вам этого не удалось ни 9-го, ни на следующий день. Более того, 10 августа, несмотря на полную мобилизацию и “бряцание оружием” возле стелы “Минск – город-герой”, ситуация начала обостряться, стали проявляться признаки жесткого сопротивления со стороны протестующих – и ваш ОМОН уже выбивается из сил, резервов нет, заменить выбывших и уставших бойцов некем, а задержанных уже просто некуда “паковать”: все изоляторы переполнены.
А тут еще и с “верхов” на вас давят, чтобы поскорее все “заканчивали и зачищали территорию”.
Что вы будете делать в такой ситуации, учитывая, что вы всегда были поклонником “простых решений”? Правильно: вы даете подчиненным команду: “Действовать максимально жестко, на устрашение. Всех “мочить”. Полная “зачистка”.
В этом была вторая огромная и фатальная для инициаторов и исполнителей в лицах руководства МВД стратегическая ошибка. Сорвавшись с цепи и получив карт-бланш, силовики начали безжалостно и жестоко крушить все, что попадалось им на пути. В стремлении посеять ужас и отомстить за попытки сопротивления они пошли в спальные районы… Начали зверствовать в местах задержания людей в РУВД и на Окрестина. Неизвестные сотрудники силовых спецподразделений переоделись в форму сотрудников ДПС ГАИ и начали показательные экзекуции с использованием огнестрельного оружия против автомобилистов и мотоциклистов. Для силовых акций стали брать машины скорой помощи. Людей начали просто пытать.
Результаты мы знаем и содрогаемся по сей день.
Во-вторых, еще одним неприятным сюрпризом для милицейского начальства стало то, что одновременно с Минском восстали все областные центры, а также крупные и мелкие города, в которых, кстати, противостояние стало наиболее жестким. Начальство рассчитывало, что все ограничится Минском, поэтому заранее и целенаправленно стянуло в столицу дополнительные резервы из регионов, действуя “по методичкам” 2010 года и ослабив позиции на местах. Поэтому столкнувшись с протестной активностью населения в регионах, которая по резкости не уступала столичной, а в каком-то смысле даже превосходила ее (Брест, Пинск, Жабинка), центральные и местные милицейские боссы очень растерялись и испугались.
Понимая, что сил на местах может не хватать (а их во всей стране не так много на самом деле), они и в регионах с перепугу дали команду: “мочить всех по-жесткому”.
И вот тут дал результат кумулятивный эффект.
На простых людей это произвело самое ужасное впечатление и шок, и в следующие субботу и воскресенье они не то что не успокоились, но и в одном только Минске собралось более 200 тысяч возмущенных и разгневанных граждан, которые кричали “Не забудем, не простим!” и “Трибунал!”.
На следующей неделе количество людей еще увеличилось и достигло, по разным оценкам, почти миллиона человек по всей стране. Народ отошел от шока, разозлился, и теперь ситуация для властей вышла из-под контроля по всей Беларуси.
Я возлагаю ответственность за жертвы, за избитых и искалеченных людей, за те зверства, которые произошли, именно на государственные органы: они были обязаны обеспечить общественный порядок и общественную безопасность. Именно благодаря целенаправленным деструктивным, а иногда и провокационным действиям некоторых их представителей и произошли те ужасные события, которые мы сейчас обсуждаем. Ведь как объяснить, что в условиях полного отсутствия “сил правопорядка” в местах массовых собраний граждан 16 и 23 августа, когда, по разным оценкам, одновременно собралось от 150 до 300 тысяч человек, не произошло ни одного инцидента и никому не было причинено никакого вреда?
“ОМОН действует жестко и брутально, по-другому он не может”
– Я, так получилось, тоже был на Окрестина. И там, и уже после освобождения много думал о причинах такого поведения сотрудников правоохранительных органов. Думаю, что здесь важную роль играет, во-первых, коллективная ответственность и “солидарность”, а во-вторых, идеология борьбы, войны, разделения на своих и чужих. А в этом случае против “чужих” все средства допустимы. Какое ваше объяснение?
– То, что произошло на улицах наших городов 9-12 августа, – наглядная демонстрация того, что создано режимом Лукашенко за последние 26 лет у власти, что он возрастил и на что всегда опирался. Это все не родилось за последние несколько лет – оно созревало, как фурункул, в течение длительного времени, и этот нарыв соответствующим образом вскрылся в последние недели, показывая всем свое ужасное содержимое. Корни этого идут из общей направленности режима, который опирается на силовой блок и ориентирован на решение сложных вопросов общественно-политической жизни государства исключительно методами давления и насилия.
По сравнению с началом 1994 года количество имеющихся сил ОМОНа выросло в четыре раза – с 350 человек почти до 1500. Численность внутренних войск – в пять раз. Так, например, 1-я отдельная бригада оперативного назначения внутренних войск МВД, больше известная как часть 3214, в 1993-1994 годах численно представляла только один спецбатальон, дислоцированный в старом военном городке на улице Грушевской.
Отдельно следует отметить специфику кадровой политики и “технологии” кадрового комплектования и обучения в том же ОМОНе.
ОМОН еще в советское время был задуман и использовался как эффективный инструмент для решения специфических задач – борьбы с организованной преступностью и особо опасными криминальными группировками и бандами, для силового захвата особо опасных преступников, ликвидации бунтов в колониях и тюрьмах. ОМОН обычно направлен действовать жестко и брутально. По-другому он не может, это противоречит его сути.
Поэтому система боевой, специальной и морально-психологической подготовки – соответствующая, основанная на жестокости, грубой силе при доведении действий бойца до сурового автоматизма в ее использовании. Боец ОМОН должен думать только в рамках отданного ему приказа, и никак иначе. При этом приказ должен быть простой, примитивный: подойти, схватить, заблокировать, захватить, разоружить и обезвредить. Так бойцов и тренируют. Боец ОМОН априори лишен сантиментов. Для него “враг” и “чужой” – тот, на кого покажут его командиры.
Поэтому использовать ОМОН в столкновениях с простыми гражданами в контексте массовых мероприятий или мирных акций протеста – совершенно неправильно, а в нашей ситуации стало преступно. ОМОН просто не предназначен для таких целей, а методы его обычной, “повседневной” работы, вполне естественные для своей специфики, способны шокировать и надолго морально и физически травмировать любого обычного гражданина.
– Когда я стоял на коленях головой вниз на Окрестина, то слушал все те разговоры, которые силовики заводили с задержанными. Почти в каждом разговоре звучал вопрос: “Сколько вам платили за выход на улицу?” Я думал, что это осталось где-то в прошлом, но оно все еще существует. Как промывают мозги сотрудникам этих структур? Или они просто хотят верить в это, чтобы оправдать свои действия?
– Здесь тоже нет ничего сложного, ответ на этот вопрос следует из предыдущего.
“Вопросы”, которые омоновцы задавали задержанным мирным жителям, просто вложили в головы бойцов их командиры. Тут нет никакой конспирологии – мол, мозги заранее “промыли” основательно. Поверьте, там не нужно ничего “промывать”: бойцу достаточно просто поставить задачу и донести “вводную” об условиях ее выполнения.
Бойцы ОМОНа ведут себя именно так, как им приказали, как их проинструктировали и ориентировали. Я уже говорил: бойца ОМОНа не учат думать, анализировать, сравнивать и разбираться. Ему просто ставят задачу, дают приказ – а его дело этот приказ точно выполнить. В этом белорусский ОМОН ничем не отличается от своих американских или европейских аналогов.
С другой стороны, если говорить справедливо и честно (а это важно!), если, например, завтра ОМОНу будет поставлена задача действительно воевать за народ и Беларусь с реальным (а не воображаемым) противником – они выполнят свою задачу, не щадя своих жизней. Это суровая, но правда.
Боец ОМОНа, как и ОМОН в целом, – это силовой инструмент, который 9-12 августа оказался в не совсем чистых руках и был выпущен на мирных людей с явно грязными целями. Поэтому ответственность за те ужасы, что наделал ОМОН, должны нести в первую очередь те, кто отдал ему команду “фас” на народ и ввел в заблуждение по поводу целей и объектов спецоперации против него.
Однако это не отменяет персональной ответственности конкретных бойцов ОМОНа и подразделения в целом за то, что произошло 9-12 августа. И это важно понимать.
Что касается реальной мотивации сотрудников слепо выполнять приказы руководства – это отдельная сложная актуальная тема, заслуживающая серьезного обсуждения.
– Можно ли сказать, что определенные силовые структуры приняли философию организации, которой все позволено ради “великой цели” (защита существующей власти) и которая фактически стоит над законом?
– Да, точно можно. Это то, что мы сейчас наблюдаем.
Но юридическая, общественная и историческая ответственность за это будет неизбежна в будущей свободной Беларуси. Достаточно вспомнить большой исторический опыт соседних нам народов, которые находились примерно в тех же условиях, что и мы, и прошли через те же проблемы. В связи с этим советую изучить опыт польского спецподразделения ZOMO (полный аналог ОМОНа), также румынской Securitate или немецкой Штази. Будет интересно убедиться, как много у нас общего.
“Все нормы были грубо и цинично нарушены, в том числе теми, кто должен обеспечить их выполнение”
– Если говорят, что там есть “хорошие” и есть “плохие”, то у меня возникает вопрос, что же в такой ситуации должен был сделать “хороший” правоохранитель. А он должен, по всем законам, принять все меры, чтобы остановить правонарушение, происходящее у него на глазах (избиение задержанных). Или – если он не может остановить, то потом написать рапорт, что видел нарушение закона и прав граждан. Не так ли?
– Нет понятия “хороший” или “плохой” сотрудник. Существует понятие “законные” или “незаконные” действия сотрудника, а также “профессиональные” или “непрофессиональные”. Это основные критерии, очень простые и понятные.
Во всех случаях каждый сотрудник должен действовать в соответствии с законом (не исключение и события 9-12 августа). Это в первую очередь статьи 22-25, регламентирующие права и обязанности сотрудников органов внутренних дел, а также статьи 26-30 закона “Об органах внутренних дел”, в которых четко определены условия и границы применения ими физической силы, специальных средств и оружия. А во-вторых, я не говорю уже о положениях Процессуального и исполнительного кодекса об административных правонарушениях, которые четко и ясно описывают полномочия и границы действий сотрудников в отношении граждан в административном процессе с их участием, в том числе задержание, личный досмотр (также обзор содержимого их телефонов), доставка и пребывание в РУВД.
К сожалению, абсолютно все эти нормы и правовые предписания были грубо и цинично нарушены, в том числе теми, кто должен обеспечить их строгое выполнение.
Аналогично каждый сотрудник, уважающий себя и честь своего мундира, был обязан с помощью имеющихся в его распоряжении средств остановить незаконные насильственные (и даже преступные) действия своих коллег по отношению к задержанным. Однако в СМИ сообщали о случаях, когда некоторые сотрудники минских РУВД сами сходили с ума в присутствии ОМОНа и пытали задержанных. Если такие факты подтвердятся, я уверен, что эти служебные лица понесут самое суровое наказание.
– Слова омоновцев Лукашенко “Мы с вами до конца!” (в частности, одного из них, возможно командира) – как стоит оценивать? Во-первых, показательно, что они заговорили про “конец”. Во-вторых, станут ли эти и другие структуры действительно защищать одного человека до последнего – или, если произойдут политические перемены, они их спокойно примут и начнут работать на новую власть?
– Я могу очень разочаровать Лукашенко. История знает много примеров, когда те, кто клялся в верности, первыми и предавали. Что касается ситуации, в которой оказался этот гражданин, я бы очень осторожно относился к таким обещаниям. Если против тебя уже выступил Бог руками и силами народа, вряд ли можно надеяться на какую-то горстку вооруженных людей, преданных тебе настолько, насколько ты в состоянии их кормить, и только потому, что они, как ты думаешь, “получают пищу” из твоих рук.
Условно, завтра их может “накормить” кто-то другой.
Источник: Радыё Свабода / Настоящее время