Мечта всегда идет впереди любого массового политического движения. Мечта создает нации и страны. Мечта на следующем шаге помогает рождению будущего. Без мечты человек не был бы человеком. Все майданы базировались на той или иной мечте.
Политтехнологи — это специалисты по созданию вариантов той или иной мечты, которая должна оказаться лучше, чем у конкурентов. Человек погружается в чужие мечты, к примеру, проигрывая на себе иные жизни в телесериалах. Здесь зритель может на короткое время оказаться королем, волшебником или президентом. И это даже может влиять на его жизнь. Так, американские и итальянские исследования продемонстрировали, что Гарри Поттер принес лишние голоса демократам, поскольку, чем больше книг о Гарри Поттере прочитал человек, тем скорее он голосовал за демократов. Это связано с тем, что в мире Гарри Поттера, как и у демократов, лучше относятся к стигматизированным слоям общества. То есть мечта из одной сферы легко переносится в другую отмечает издание ZN.ua.
Президентские выборы обычно представляют собой борьбу между разными вариантами мечты, предлагаемой кандидатами. Человек не может жить без мечты, что, наверное, и является главным его отличием от животного мира. Часто эта мечта становится простой констатацией, что жить будем лучше.
Но даже этот простой вариант ни разу не удалось реализовать в Украине. Порошенко и особенно Ющенко считают свои результаты наилучшими, но избиратели почему-то не пустили их на второй срок. Это говорит о том, что они жили в иллюзорном мире собственной мечты.
Часто мечта рисуется широкими мазками без лишних деталей, чтобы потом не нести за нее ответственность. А проблемы на этом фоне почти не видны. Проблемы вовсю проступают потом, потому старые президенты и уступают место новым. Когда приходит понимание, что мечты, как всегда, оказались бумажными, как и победы…
Реальные проблемы в виде пандемии и возможной войны пришлись на каденцию Зеленского. Но мы, как всегда, оказались слабо подготовлены к ним. В мечтах — да, в реальности — нет. Причем набор властных коммуникаций пугает еще больше. То надо изучать места бомбоубежищ, то обсуждается сдача Харькова… В предложенных избирателям мечтах таких проблем не было. Как и бесконечной череды квазиминирований…
Политические и военные противники всегда работают на то, чтобы у конкурента не было единой мечты, вокруг которой можно объединиться. Сила миллионов умножается, если они объединены единой идеей. Кстати, «моя хата скраю» является противоположно направленным инструментарием, с которым должна идти борьба, поскольку он строится на индивидуальной, а не на общей мечте.
Политики — это «мечтоведы». Точно так поступают и президенты: и чужие, и свои.
Все возможные действия и слова направлены на пространство решений. Туда «стекается» все из физического, информационного и виртуального пространств. Есть определенные правила «сочетаний», например, в системе принудительной дипломатии (а это, что сейчас делает Россия) действия в информационном пространстве принято подкреплять действиями в физическом, например, передвижением войск. Из-за такой «множественности» возникает кризис как сложность выбора правильного решения. Кстати, дипломаты не знают такого термина как «принудительная дипломатия», зато о нем знают военные.
В принципе, мы живем в мире ошибок, поскольку из-за недостатка информации сложно принять единственно правильное решение. Каждый раз это решение компромиссное, основанное на «дополнении» имеющейся информации наиболее вероятными предположениями.
Выбор того или иного решения несет и потери. Янукович скрылся, опасаясь за свою жизнь. Жизнь он сохранил, но потерял «президентство». Мечта теряется, когда включается борьба за выживание.
Онтологические войны направлены на смену картины мира. В результате меняется и идентичность. В сталинском СССР на несколько лет закрывались исторические факультеты, пока не была выработана единая картина. Потом они открылись вместе с академическими институтами истории. Мы видим в прошлом мире то, о чем нам рассказали, и не видим того, что нам неизвестно. Одновременно прошлое становится фундаментом настоящего. Без четкого прошлого нет такого же четкого настоящего. Оруэлл справедливо замечал: управляя прошлым, мы управляем настоящим. Лозунг партии в его книге был еще более жестким: «Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым».
Украина, как и любая другая страна, всегда живет в неправильном мире, который постоянно нужно исправлять. Но кто может это делать? Реально некому. Идет «латание» водопровода, но никто не думает о том, а будет ли там завтра вода вообще…
Мягкая сила (а это тоже часто является вариантом мечты) порождает последствия в сфере, отличной от нее самой. Если Советский Союз «разваливают», в том числе, условно говоря, «джинсы», а точнее их отсутствие, это и есть мягкая сила, а не только американская абстрактная живопись, выставки которой продвигало по миру ЦРУ, имея в виду акцентирование свободы в США. «Битлз» также были тем, с чем активно боролись. Такое разнообразие коллективный мозг не смог переварить: его легче было запретить…
Сегодня Украина наращивает мягкую силу в первую очередь в головах своих граждан. Это происходит по двум-трем причинам. С одной стороны, исчезла советская мягкая сила. С другой — произошла смена собственной точки отсчета. Ушли старые памятники — пришли новые. А памятники любят, чтобы их почитали…
Произошла смена виртуальности, меняющей литературу, искусство, образование. Другая точка отсчета требует других героев. Но поскольку мы живем сегодня не в «героическое» время, сделать это трудно.
Герой отдает свою биологическую жизнь за жизнь социальную — получается, что «героический период» расположен на границе между жизнью и смертью. Там могут «обитать» не все. И лишь единицы возвращаются обществом из «смерти» в «жизнь».
Массовая героизация в принципе была характерна для советского времени. Были и пионеры-герои, и, конечно, военные. Но началось все с летчиков, спасавших челюскинцев. То есть «головотяпство» подменили трагедией и героизмом. Удержание героизации в массовом сознании — признак грядущей войны. Герои — это мечта государства, поскольку такими оно хочет видеть своих граждан.
Украина за последние сто лет несколько раз меняла свое прошлое. За этим всегда следует и смена героики. При этом герои нужны обязательно национальные, то есть локальные. Сталин требовал от Довженко фильм об украинском Чапаеве. Так появился Щорс.
Замена героев ведет к трансформации идентичности, поскольку возникает новое коллективное понимание прошлого и настоящего, а оно и должно быть единым. Чем дальше от нас отстоит прошлое, тем более понятным оно должно быть. Отсюда любовь любого государства к созданию патриотических фильмов на историческую тематику.
Большие проекты тоже объединяют в единое целое всегда разнородное население, создавая из него настоящий народ. Советскими примерами могут быть Война или Целина, что происходило при максимально возможном участии многих, но и государства. В принципе работает все, где есть то, чем можно гордиться, например, Гагарин или большие спортивные победы. Здесь куется «мы», отличное от «они». Сегодня Украина не имеет таких своих «больших проектов», которые бы качественно работали на все население.
В прошлые времена традиционные медиа работали как объединяющий инструментарий. Люди смотрели программу «Время» и понимали как сегодняшнее время, так и будущие изменения. Во времена соцмедиа потоки новостей разделились на «ручейки», где каждый находит то, что хочет. Общее растворяется в частностях. Причем каждый сидит в своем «информационном пузыре», не желая из него выходить. Видимо, косвенно это должно работать на стабилизацию, поскольку каждый находит то, что он хочет, когда нет расхождения между миром в голове и миром собственных медиа-потоков.
Школа также давала единую картину мира, в рамках которой в прошлом не было никаких альтернатив. Все и везде шли стройной колонной прямиком к светлому будущему. Теперь такой колонны, к счастью или нет, более не существует. Есть множество отдельных тропинок.
Променяв книгу на сериал (а общая тенденция именно такова), мы также потеряли единство интерпретаций, поскольку сериал дает дополнительно и многое другое. Там, кроме одной главной интерпретации, на которой держится основной сюжет, всегда есть множества сюжетных ответвлений.
В советский период все любили прошлое за его понятность. Сегодня неясным стало не только будущее, но и настоящее, и прошлое. И это большая нагрузка на мозг. Тем более, как ярко демонстрирует американский фильм «Не смотри вверх», госуправление теперь занято не так самим управлением, как воплощением желания понравиться избирателям, то есть продуцированием разных вариантов мечты.
Мечты должны исполняться, о чем должны помнить архитекторы мечты. Причем не только у детей, но и у взрослых, особенно если они декларируются публично в качестве президентских задач.
СССР моделировал сам себя как страну счастья. Мы не говорим сейчас о правдивости этой модели, но она шла в головы. Перестройка сделала из него страну несчастья. На это работали как традиционные медиа, так и культура. Публицисты то и дело вытирали об него ноги.
Сегодня мы попали в другую крайность, поскольку стали жить в стране нерешаемых проблем. И поскольку они нерешаемые, то с каждым годом их становится все больше. Теперь уже дошли до прямой угрозы войны. Причем для массового человека жить под угрозой или жить в описываемой ею реальности — ситуации, не сильно отличающиеся друг от друга.
Для страны все угрозы в первую очередь — внутренние. Противника, который разделен пополам, легче победить. Противник, который не верит ни своим медиа, ни своим властям, — уже не такой сильный противник. Когда у противника мало самолетов или танков, их можно добавить. Когда у противника не хватает призывников, можно набрать новых. Но когда у него нет веры в победу, это тяжело изменить, поскольку для этого нужны десятилетия, а не месяцы. Поэтому государство в первую очередь должно тратиться не столько на возведение внешней стены, сколько на разрушение самых разнообразных внутренних стен…
И само государство наконец должно стать другим… Оно должно перестать изображать, что все знает и все умеет, поскольку временами кажется, что оно ничего не знает и ничего не умеет. Сейчас для спокойствия населения стали говорить… о бомбоубежищах.
Но бомбоубежищ все равно реально нет: идет обсуждение виртуального мира в головах. Но куда именно спрятаться, там не найдешь. Желающие найти убежища, в настоящем мире все равно их не отыщут. Населению бодро оставили 15 минут, чтобы добежать до метро.
Время должно менять не только страну, но и нас. Когда-нибудь мы сами должны стать другими, такими, кого власти не так легко будет водить за нос рассказами о мифических убежищах…
Автор: