Михаил ШЕМЯКИН: «Когда Лимонов поцеловал меня в туалете, я спросил: «Лимон, что с тобой?»

Уезжая из СССР, я думал, что пошлее Ильи Глазунова ничего не может быть создано, но, оказывается, пошлость, как и глупость человеческая, безгранична…

«КАЗАНОВА ОДНИМ ИЗ ПЕРВЫХ БЫЛ ИМПОТЕНТОВ»

— У вас удивительный стиль одежды: вы всегда носите сапоги, галифе и фуражку. Даже в Кремле в них появляетесь, и в высоких кабинетах свой картуз не снимаете…

— Меня часто спрашивают: «Почему?», а я отвечаю: «Если вы любите искусство и интересуетесь живописью, сходите в библиотеку и полистайте альбомы  с автопортретами художников — их много сейчас издается». В них видно, что, начиная с XVI века, художники сооружали себе козырьки — таким образом они пытались защищать глаза, которые подвергаются неимоверным нагрузкам, поэтому, даже при встречах с Путиным или с другими президентами и премьерами, я лишь приподнимаю свой головной убор: «Приветствую вас, но простите, ношу эту фуражку всегда, потому что глаза слабые».

Когда меня спрашивают: «А почему сапоги?», опять же объясняю. Я уже около 25 лет живу в деревне, у нас парк в 26 гектаров, где живут змеи, а мне нужно постоянно гулять с собаками — у меня шесть псин, которых нужно выгуливать, поэтому я не могу ходить просто в брюках.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Когда журналисты ко мне приезжают, они удивляются: «Как, вы и дома в таком виде?». — «А вы думали, что я специально для России создаю имидж какой-то? — отвечаю. — Нет…

— …тут столько змей»…

— Да, и даже есть крокодилы.

— Плюс вы же пять лет работали грузчиком — не говоря уж о том, что у всех художников проблемы с ногами. Они целыми днями стоят, а это провоцирует варикоз…

— Между нами, из-за расширения вен мне вообще запрещено без сапог находиться, потому что это защита. Не дай Бог, где-то случится авария и расползется вена — мы, люди с профессиональными болезнями, можем быстро потерять много крови.

— Лимонов между тем написал, что вы носите сапоги потому, что у вас кривые ноги…

— Да, очень логично (смеется), — это как если бы женщина, чтобы скрыть кривизну ног, вдруг мини-юбку надела. Будь у меня кривые ноги, я бы, наверное, носил широкие брюки, но у Лимонова Шемякин — это вообще большой бзик.

— Сколько у вас пар сапог?

— Достаточно много, но я бережно к ним отношусь. Они очень мягкие, мне их делают на заказ в мастерских Мариинского театра. Есть и с заплатами, потому что я обувь чиню: слава Богу, люди все-таки поняли, что иногда и это бывает нужно, и в Петербурге меня всегда поражают вывески: «Починка и ремонт элитной обуви».

— Смотрю на ваш шрам… Если верить тому же Лимонову, вы сами порезали себя бритвой…

Слева Эдуард Лимонов с бывшей женой Еленой Щаповой, выпустившей после скандальной книжки мужа «Это я, Эдичка» свою — «Это я, Леночка», Михаил Шемякин и другие на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке, 1978 год

— Безусловно, человек он очень осведомленный — так же, как в истории с кривыми ногами, но люди, которые знают, что такое шрам ножевой или бритвенный, прекрасно понимают, чем один отличается от другого. Нет, у меня ожог, и такие же есть и на руках — они были получены в результате неприятной истории на литейном заводе, когда на меня обрушилась не совсем остывшая решетка.

— Убрать этот шрам не хотелось?

— Хотелось, и некоторые я убрал — их у меня было больше.

— В Венеции вы установили памятник Джакомо Казанове, а сами-то Казанова?

— Понимаете, он ведь одним из первых был импотентов…

— Да? Тогда это не о вас!

— Казанова писал о своей любви очень много, но, изучив эти записи, сексологи и психологи пришли к заключению, что больше одного раза иметь что-нибудь с женщиной он не мог. Давно замечено: люди, которые много говорят, обычно мало на что способны… В России вот есть такой Никас Сафронов, который называет себя Казановой, перечисляет неимоверное количество любовниц и пишет ужасные картины. Уезжая из СССР, я думал, что пошлее Ильи Глазунова ничего не может быть создано, но, оказывается, пошлость, как и глупость человеческая, безгранична, и когда я приехал и увидел какие-то афиши этого жуткого мазилы (художником его сложно назвать), понял, что Илья по сравнению с ним просто Тициан.

«МОЖЕТ, ТЕПЕРЬ, КОГДА ЛУЖКОВА СНЯЛИ, ГЕИ ПОЙДУТ ПО МОСКВЕ, А ЛИМОНОВ ИЗМЕНИТ СВОИ ВЫСКАЗЫВАНИЯ» 

— Ваша жена Сара де Кей француженка, но прекрасно говорит по-русски, а как вы познакомились?

«Лимонов — человек одной грандиозной книги, которая буквально написана кровью: все остальное — повторы. Конечно, это большая трагедия, что он исчерпался»

— На самом деле она американка — 300 лет назад ее предки бежали из Франции, поскольку были гугенотами, протестантами, за океан, поэтому недавно Сара вернулась на свою историческую родину, а познакомил нас, как ни странно, Высоцкий.

— Поразительно!

— Когда после его смерти американцы делали о нем фильм, Саре, которая работала в съемочной группе переводчицей, сказали: «Вам обязательно нужно связаться с русским художником, который был ближайшим другом Высоцкого». Это она восприняла в прямом смысле: пришла и со мной связалась. Вот уже 25 лет, как мы связаны, — у нас уже серебряная свадьба была.

— Ваша дочь от первого брака Доротея тоже художница: где она сейчас живет?

— Она и художница, и скульптор, и ювелир, а живет в часе езды от меня (причем в очень интересном месте — на территории музейного королевского замка в городе Лош) со своей мамой. Они часто к нам приезжают, мы в замечательных отношениях.

— Вы дружите с бывшей супругой?

— Ребекка Борисовна тоже художница, скульптор…

— Простая русская женщина…

— Вы правы: простая русская женщина, но папа юрист (смеется).

— Возвращаюсь опять к Лимонову: он раззвонил по всему миру, что одно время был в вас влюблен и даже в туалете поцеловал — что это за сортирные страсти такие?

Со второй супругой Сарой де Кей Михаил познакомился благодаря документальному фильму о Высоцком, который снимали американцы. Сара работала переводчицей в съемочной группе, и ей сказали: «Вам обязательно нужно связаться с русским художником, ближайшим другом Высоцкого». «Вот уже 25 лет, как мы связаны»

— Ну, сейчас этот человек любит утверждать противоположное: «Вы знаете, Достоевский — это же не Раскольников, он никого топором не убивал». Не надо, мол, путать писателя и его персонажа…

— Да, он мне так и сказал, что половой акт Эдички Лимонова с негром на пляже — это любовные метания героя, но не автора…

— Я понимаю, почему он сегодня так заявляет, хотя, в принципе, еще немного и, как говорится… Здесь недавно уже был парад сексуальных меньшинств и, может, теперь, когда Лужкова сняли, геи пойдут по Москве, а Лимонов все-таки изменит свои высказывания. Конечно, это большая трагедия, что он исчерпался… Лимонов, на мой взгляд, человек одной грандиозной книги, которая являлась воплем души и буквально написана кровью: все остальное — повторы. Да, любопытно, талантливо, но это уже не та литература, которую мы от него ждали.

— Вы тем не менее чувствовали, что он был в вас влюблен?

— Во всяком случае, когда он поцеловал меня в туалете…

— Ничего себе! Как это было? Он зашел к вам в кабинку или..?

— Нет-нет, мы просто в ресторане сидели и спустились, как бывает, вместе в отхожее место, о чем-то болтали… Вдруг он подошел и чмокнул меня.

— В губы?

— Нет, в щеку. Я спросил: «Лимон, что с тобой?», а он произнес: «В новом своем романе я напишу, что первый раз я его поцеловал в туалете». Я плечами пожал: «Первый, но и последний» (смеется).

Представляя русского художника Джорджу Бушу-младшему в Мариинском театре после спектакля «Щелкунчик» с декорациями Шемякина, Владимир Путин сказал: «Он и наш, и ваш»

«У МЕНЯ БОЛЬШОЕ ПОДОЗРЕНИЕ БЫЛО, ЧТО БУШ ПЕРВЫЙ РАЗ В ЖИЗНИ ПОПАЛ НА БАЛЕТ»

— Это правда, что когда Лимонов сидел в тюрьме, вы лично хлопотали за него перед Путиным?

— Да, совершенно верно, и он вышел из тюрьмы раньше срока только благодаря вмешательству Путина, с которым мы о нем говорили. Однажды я участвовал в программе, по-моему, у Александра Гордона под названием «Хмурое утро». Выхожу после интервью, а мне говорят: «Кто-то вас ждет». Подскакивает молодой парень (он представился, но я забыл имя) и говорит: «Только что я был в тюрьме у Эдуарда Лимонова, и он, зная, что вы знакомы с Путиным, очень просил помочь ему в освобождении».

Ну а буквально через несколько дней представился случай. В беседе с Путиным я сказал, что это позор для России, когда писатель, который уже вошел во все литературные справочники, галлимары, сидит в застенках — нужно срочно что-то делать, чтобы он вышел. Как сейчас помню, Путин задумался, а потом спросил: «Слушай, а у него с головой все в порядке, у него тараканов нет?».

— Путин с вами на ты?

— Да, ну конечно. Я: «Тараканы, как и у каждого интеллигентного человека, есть, но он очень умный, нормальный, и если поговорить с ним, может быть совершенно вменяемым». Его должны были выпустить 11 сентября, когда в Нью-Йорке террористы башни-«близнецы» протаранили, и враги Лимонова, разумеется, этим воспользовались, но о том, что он выходит на свободу, по радио уже было объявлено, и пусть с серьезной задержкой, но Лимонов был-таки освобожден. Повторяю: Путин — человек, который всегда держит слово, иначе свои 14 лет Эдик бы отсидел (если бы за решеткой выжил).

С Дмитрием Гордоном. «Вдохновения у меня хватает: лучше здоровья мне пожелайте — и, как говорят поляки, немножко пенензов»

Сейчас Лимонов бухтит: «Я Шемякина не просил…», и когда меня спрашивают, что я думаю о самом Лимонове, о каком-то его поступке поганом или некорректном (это еще мягко) высказывании, я всегда отвечаю одной фразой: «Лимон есть Лимон — таким родился, таким и умрет, так что давайте принимать его таким, какой есть».

— Я наслышан о том, что, посмотрев в Мариинке спектакль «Щелкунчик» с вашими декорациями, президент США Джордж Буш-младший долго хлопал вас по плечам и называл великим художником и человеком…

— По-русски это звучит красиво — просто, представляя меня Бушу, Путин сказал: «Он и наш, и ваш», и тот, узнав, что я американский подданный, хлопал меня по плечу, как настоящий ковбой, и повторял: «Great man, great man! Great show». У меня, если честно, большое подозрение было, что он первый раз в жизни попал на балет.

— В заключение я очень хочу пожелать вам вдохновения, хотя, наверное, в этом нет смысла — оно вас не покидает. Надеюсь, вы и дальше будете потрясать нас своими блестящими… Собирался сказать — гениальными произведениями, но решил проявить сдержанность — только история расставит всех по местам…

— Вдохновения у меня хватает: лучше здоровья мне пожелайте (оно необходимо для творчества) — и, как говорят поляки, немножко пенензов, чтобы государство поняло, наконец, кто же такой Шемякин, и поддержало меня и мою мастерскую.

Киев — Вильнюс — Киев

Дмитрий ГОРДОН, «Бульвар Гордона»