Глава департамента киберполиции о том почему Украина является раем для киберпреступников

Руководитель департамента киберполиции Сергей Демедюк объяснил, почему народным депутатам вредно засиживаться в дорогих ресторанах, выдал расположение неприступных баз телефонных мошенников и рассказал, почему сетевых злоумышленников невероятно трудно посадить в тюрьму

 Имя Сергея Демедюка наиболее известно в связи с нашумевшим закрытием пиратских сайтов EX.UA и FS.TO в конце прошлого года. Тем не менее полномочия возглавляемого им департамента гораздо обширнее, чем борьба с пиратством. По сути, киберполиция занимается всеми нарушениями, совершёнными в киберпространстве или при помощи электронных устройств: от выуживания средств через телефонные звонки до хакерских атак на Госказначейство и Пенсионный фонд.

Естественно, право киберполицейских изымать серверы у подозреваемых в совершении противоправных действий структур вызывает неизбежные подозрения в коррумпированности ведомства. Сам же Демедюк утверждает, что костяк киберполиции — это люди с холодным умом, горячим сердцем и кристально чистыми руками.

Украину называют раем для хакеров. Регулярно вспыхивают громкие скандалы, связанные с участием украинцев в организации масштабных бот-сетей или взломах. Почему вы не ловите хакеров ещё на стадии "чайника", не дожидаясь, пока он дорастёт до "паровоза" и проявит себя в масштабных преступлениях?

— Начинающего хакера как раз поймать очень легко. Его деятельность очевидна даже для неподготовленных людей. К нам обращаются руководители предприятий с тем, что компьютеры стали работать "как-то не так". Приезжаем, вычисляем, кто инфицировал сеть, и привлекаем его к уголовной ответственности.

Только отношение судов к хакерам крайне либеральное. Они получают штрафы и условные наказания. Хакеров это не особо пугает.

Второй момент — у хакеров есть правило "не гадить там, где живёшь". Поэтому украинские хакеры совершают правонарушения преимущественно в других странах. В основном это США. 80% украинских хакеров в розыске в США. А так как Украина никогда не выдаёт своих граждан, у нас они просто становятся невыездными. Согласно нормам украинского законодательства они не могут быть привлечены к ответственности на территории Украины.

В-третьих, из-за либерального законодательства у нас укрываются иностранные хакеры. Они получают украинский вид на жительство, потом гражданство и оседают здесь. И снова-таки, мы не можем выдавать своих граждан.

Поэтому в Украине количество хакеров выше, чем "средняя температура по палате". Но это не только украинская проблема. Например, в Израиле точно такая же ситуация.

Ходят слухи, что за лояльность со стороны правоохранителей крупные хакеры платят вам готовностью помогать в охоте на дичь поменьше?

— Не совсем так. Когда к нам приходит международное поручение найти преступника, мы его находим. Мы предоставляем его спецслужбам, которые его разыскивают. Но так как Украина не может выдать преступника, его допрашивают через нас.

Чтобы как-то себя обелить, во время следствия хакер начинает нам добровольно помогать в расследовании совершённых им правонарушений. Бывали случаи, когда в США благодаря активной работе со следствием с хакеров снимали часть обвинений.

Одна из ваших задач — борьба с пиратством в Сети. Но зачастую она превращается в войну с ветряными мельницами. Вы закрываете один ресурс, и на его месте возникает новый. Вы видите выход из этого бега по кругу?

— Выход нужно искать в достижении компромисса между пиратами и правообладателями. Все пираты, которых мы задерживали, готовы работать в правовом поле. Но правообладатели сразу хотят получать такое вознаграждение за свой продукт, которое украинцы не готовы платить. Надо садиться и договариваться, как приучить украинцев платить хотя бы немного за лицензионный продукт, и этим завести пиратов в правовое поле. Например, сейчас ex.ua пытается возобновить работу в правовом поле. Мне кажется, правообладатели уже начали понимать, что нужно искать приемлемый для обеих сторон выход.

Как это работает?

Прошлый год запомнился чередой хакерских атак на стратегические объекты страны — Госказначейство, Пенсионный фонд. Почему не удалось их предотвратить?

— Низкая осведомлённость сотрудников о кибербезопасности и низкий уровень администраторов их сетей. На всех этих объектах заражение произошло из-за открытия сотрудником письма со зловредным вложением. Потом вирус распространился по всей сети. В госструктурах зарплаты у сисадминов настолько низкие, что нормальный специалист не пойдёт туда работать.

Сейчас уже начали понимать абсурдность ситуации, когда сеть организации, у которой на счетах сотни миллиардов гривен, администрирует специалист с зарплатой в тысячу гривен. Я думаю, в этом году начнут отдельно финансировать безопасность сетей в госучреждениях.

Ещё один скандал прошлого года — взлом мессенджеров ряда нардепов и чиновников. Как хакерам удалось добраться до столь высокопоставленных лиц?

— Когда хакер охотится на человека, он изучает его образ жизни. Например, хакеры знают рестораны, которые посещают интересные им люди. Они устанавливают свои дубликаты Wi-Fi-роутеров, перехватывают трафик и получают всё, что им надо.

Я бы рекомендовал нардепам следовать элементарным нормам безопасности. Например, купить услугу шифрованного канала связи и подключаться к интернету через неё.

Вернёмся к наиболее массовым преступлениям — телефонным мошенникам и мошенничеству с картами. Почему они так популярны?

— Если мы говорим об обналичивании денег с украденных карт, — письмах с предложениями удалённой работы, то это банальная безработица. Люди рады любой возможности подработать и ведутся на это.

Лишь в 2016 году у нас задокументированы попытки вывести средства с кредитных карт на общую сумму  $70 млн. Проблема в том, что потерпевшие — это граждане США, Канады, Европы, и их деньги застрахованы платёжными системами, выпустившими карты. Банки им возмещают украденные средства, поэтому претензий от пострадавших нет.

Если мы говорим о телефонном мошенничестве, то это психология. Одной женщине позвонил якобы её сын, что он совершил ДТП и ему нужны деньги откупиться. При этом сын спал в соседней комнате. На мать этот звонок так подействовал, что она забыла о спящем сыне, пошла и перечислила деньги преступникам. И лишь вернувшись домой, осознала, что стала жертвой мошенников. Сейчас у нас работают психологи, чтобы понять причины подобного поведения и способы борьбы с этим.

С телефонными мошенничествами ситуация вообще крайне сложная. 90% звонков поступает от заключённых из колоний на неподконтрольных территориях Донбасса.

Мы документировали случаи, когда контролёры этих учреждений получали 50% от суммы заработка телефонных мошенников. Поэтому с поставками аппаратов и огромного количества сим-карт в места лишения свободы проблем не возникает. Чтобы вы понимали, задержанные телефонные мошенники говорят, что в день им перечисляют деньги не менее 5 человек. Суммы стартуют от 100 грн.

Кадровый вопрос

Вы, наверное, самый известный в украинской IT-тусовке силовик. Специалисты вашего профиля крайне востребованы в софтверных компаниях и банках. Вы не думали о переходе в коммерческую компанию?

— Так сложилась жизнь, что я в милиции с самого начала своей карьеры. Большую часть времени проработал в подразделениях, занимающихся экономическими преступлениями. Так как борьба с хозяйственными преступлениями тесно связана с техническими вопросами, пришлось погрузиться в IT- технологии. Поэтому, когда в полиции создали департамент борьбы с киберпреступлениями, мне предложили возглавить его.

Пока никаких предложений о переходе в коммерческие структуры мне не поступало. Уходить из полиции я не намерен.

Но у вас нет инженерного образования. Это не мешает вам работать в столь специфической сфере?

— У нас половина сотрудников, которые, по сути, занимаются хакерством, не имеют технического образования. Не секрет, что самые хорошие профессионалы в ІТ-сфере это самоучки.

Сначала ты интересуешься, как работает тот же браузер. Потом начинаешь его разбирать, как в детстве разбирал на части игрушки, чтобы узнать, из чего они состоят. И в конечном итоге разбираешься. При желании самостоятельно освоить "матчасть" вполне реально.

Сколько времени вам понадобилось, чтобы разобраться во всех тонкостях обеспечения безопасности компьютерных систем? Превратиться из обычного милиционера в белого хакера, этакого "воина света XXI века"?

— Я не утверждаю, что разбираюсь во всех тонкостях. Специфика кибербезопасности такова, что каждый человек, как показывает практика, занимается какой-то очень узкой темой. К примеру, хакеры в подавляющем большинстве случаев работают командами: кто-то ищет уязвимости в системе безопасности интернет-магазина, кто-то крадёт из него номера банковских карт, ещё один человек занимается обналичкой средств с них. Без такой слаженной командной работы большая часть серьёзных киберпреступлений попросту невозможна.

У нас в департаменте работают 270 человек. Большая часть — это оперативные сотрудники. Но кроме них есть ещё подразделение, в котором работают так называемые спецагенты. О деталях их деятельности не знают даже наши оперативники.

В самых общих чертах, спецагенты — это практически те же хакеры. Только если хакер действует подпольными методами для получения неправомерной выгоды, то спецагенты работают легально — при помощи специального программного обеспечения, которое имеется в нашем подразделении, и их действия направлены на предотвращение преступлений.

Вы как-то контролируете, чтобы ваши белые хакеры не превратились в чёрных, не нашли себе подработку на стороне?

— Плюс ІТ-индустрии в том, что как бы аккуратно человек ни работал, всё равно он оставляет следы в киберпространстве. Поэтому наши действия отслеживаются так же, как и действия рядовых пользователей, что не даёт возможности злоупотреб­лять своими знаниями.

Кроме того, многие сотрудники, которых мы взяли на должность спецагентов, это состоявшиеся люди, которые имели свой бизнес. Мне кажется, что большая часть из них пришла по каким-то патриотическим мотивам. У нас оперативник получает около 10 тыс. грн, а спецагент — около 30 тыс. Но в области кибербезопасности средняя зарплата по рынку порядка $2 тыс. Многие открыто говорят, что не собираются у нас долго работать. Объясняют, что поработают ещё год-два, помогут обучить новых ребят и вернутся в свою жизнь.

То есть каких-либо поводов, кроме патриотизма, чтобы оставить свой бизнес и прийти работать в правоохранительные органы, я не вижу.

Естественно, в семье не без урода. Я только что приехал из Житомира, где мы поймали своих же сотрудников на взятке. Им, понимаете, хотелось подзаработать. С такими полицейскими мы боремся всеми методами. Но, опять-таки, поймали на взятке рядовых оперативников, а не спецагентов.

Как у нас регулируется деятельность киберполиции? Кто-то следит за тем, чтобы вы не занимались, например, политическими вещами — слежкой за лидерами мнений, журналистами?

— С точки зрения закона наша деятельность ничем не отличается от обычной оперативно-разыскной работы. Всё точно так же. Мы не можем проводить никаких спецопераций, которые бы нарушали конституционные права граждан без решения суда.

И я уже говорил о следах. Поверьте, всё, что мы делаем, тщательно фиксируется нашими "друзьями" с той стороны и при первой же возможности преподносится как правонарушение.

Что это за история с законопроектом о запрете изымать при обысках серверы? Осенью вы подали в парламент соответствующую инициативу, а сейчас, когда нардепы наконец созрели её принять, выступаете против запрета.

— Да, от нас поступила инициатива, чтобы при обысках не изымать серверы, которые не несут вещественных доказательств, а просто снимать с них копии.

Оказалось, чтобы реализовать эту идею, нужно внести изменения более чем в 20 законов. На базе Мин­экономики была создана рабочая группа с представителями IT-индустрии, правоведами и депутатами. Они начали над этим работать.

А сейчас внесли аналогичный законопроект без соответственной работы и подготовки, просто с тезисом, чтобы запретить изъятие любых серверов. В таком виде этот законопроект приняли в первом чтении. Если он пройдёт второе чтение без необходимых правок, это будет коллапс в нашей сфере. Например, если физически не изымать технику, которая содержит вредоносную информацию, её снова запустят в сеть или перепродадут кому-то.

Вам не кажется, что лоббируемые вами изменения в законодательство — это как раз прямой путь к коррупции? Случаев, когда обыски использовались для давления на дата-центры, немало. Не говоря уже о нарушении их работы и упущенной прибыли из-за этого.

— Это немного не ко мне претензия. Мы и без нового закона стараемся по возможности не изымать технику. Например, при изъятии серверов fs.ua к нам ни у одного провайдера не было претензий.

Дело в том, что есть и другие подразделения полиции, которые изымают технику. И если они это делают без нас, часто получается криво. Они нарушают инфраструктуру предприятия, и начинается скандал.

Тем же законом мы хотим преду­смотреть, что изъятие или любые следственные действия с техникой должны сопровождаться либо нашими специалистами, либо аналогичным подразделением СБУ.

Статистика — вещь упрямая

Сколько вы раскрыли преступлений за 2016 год?

— По заявлениям граждан мы открыли около 12 тыс. дел. Подозрения предъявили 4,5 тыс. человек. По сравнению с общеуголовными преступлениями статистика мизерная. Но если исходить из числа наших сотрудников, то раскрываемость у нас очень неплохая.

Но раскрыть преступление ещё не значит вернуть деньги…

— Если потерпевший к нам обратился сразу же, то вернуть украденные деньги можно. Но при обращении уже сутки спустя вернуть их практически нереально. Они уже ушли за территорию Украины.

Поэтому я рекомендую сразу писать нам через форму обратной связи на сайте департамента киберполиции.

В отделениях полиции нет наших сотрудников. Если вы позвоните на 102 и заявите, скажем, о телефонном мошенничестве, то дежурный это оформит как обычное мошенничество и оно пойдёт по общеуголовной линии. Пока такое заявление дойдёт к нам, пройдёт 3–4 дня.

Последний вопрос: ваш прогноз — как будет развиваться киберпреступность в ближайшие годы?

— Могу с уверенностью сказать лишь то, что её масштабы будут расти. Детали предугадать сложно. Всё зависит от того, какие потребности возникнут у пользователей.

Суть киберпреступлений в том, что их авторы всегда раскрывают свой потенциал именно в тех сферах и вещах, которые пользуются большим спросом. 

Например, многие киберпреступники пишут действительно полезные программы для мобильных устройств. Это может быть что угодно — игра или софт для контроля личных финансов.

Этот софт вы загружаете из официального источника, где программы проверяют на вирусы. А вот обновление программы происходит уже напрямую с сервера разработчика, и оно содержит вирус. И эта программа может снимать с вашего счёта начиная с 50 коп. в день. Такая мелочь, что вы даже не заметите. Но если у злоумышленника установлено большое количество копий его программы, доходы получаются очень даже неплохие.

Автор: Евгений Гордейчик, ФОКУС