Подельники. Наставники и начальники Ивана Демьянюка оправданы немецкими судами

Если даже Иван Демьянюк и был охранником в лагере смерти, почему именно он предстал сегодня перед судом? Где сейчас те, кто послал его в лагерь и отдавал ему приказы убивать? В Германии эти темы предпочитают не обсуждать. 

Преступник

Не узнаю свободную немецкую прессу, существующую в цивилизованном правовом государстве. Как можно назвать убийцей и преступником человека, не осужденного пока ни одним судом? Ему пока не вынесен обвинительный приговор. Он еще не обжаловал приговор в суде высшей инстанции. Высшая судебная инстанция еще не оставила приговор в силе. Приговор еще не вступил в законную силу.

Почему же тогда во всем мире знают – Иван Демьянюк принимал участие в убийстве в концентрационном легере Собибор 27 900 евреев, голландцев, французов, итальянцев?

Вопрос, повторю, не в том, убивал или нет – вопрос в том, почему в этом случае всегда деликатная немецкая печать, всегда пишущая «возможный (mutmaßlich) преступник Джон Д.», не боится своими публикациями повлиять на решение суда? Или она исходит из того, что судьи и присяжные газет-журналов не читают, передачи не слушают и не смотрят, Интернетом не пользуются?

Тем более, что Демьянюка уже однажды судили. В Израиле. И приговорили к смертной казни. На том суде его опознали полтора десятка свидетелей. Уже тогда вся печать правовых государств без оглядки называла фамилию «преступника», а посмотреть на него в Израиле приводили школьные классы. В камере смертников он просидел в ожидании виселицы пять лет.

А затем Верховный суд Израиля приговор отменил (поступок исключительно мужественный – особенно после массированной идеологической артподготовки!), потому что оказалось, что Демьянюка приняли за другого! Судили его как надзирателя «Ивана Грозного» из Треблинки. А выяснилось, что настоящая фамилия «Грозного»– Марченко, а не Демьянюк. Обвинение сняли, полтора десятка свидетелей молча извинились за ошибку – память, знаете ли… Демьянюка отправили на его «вторую родину» в Штаты, которые – беспрецедентный факт – вернули ему американское гражданство.

Сейчас в Мюнхене суд номер два. Возможно, Демьянюк был надзирателем в Собиборе. Возможно, он причастен к убийствам тысяч людей. Возможно, у него руки по локоть в крови.

Но почему первая трагическая ошибка не научила демократическую печать собачьей выдержке в ожидании окончательного приговора?

Тем более, что обвинительный приговор Демьянюку – не такая уж и очевидная вещь. Свидетелей обвинения пока нет – даже те, кто теоретически мог видеть Демьянюка в лагере, его не помнят. Один из чудом выживших, 82-летний Томас Блат (Thomas Blatt), на вопрос, может ли он вспомнить конкретно Демьянюка, честно ответил: «Нет, через 66 лет я не могу вспомнить даже лицо своего отца».

Есть удостоверение Демьянюка о том, что он прошел подготовку в эсэсовском лагере «Травники», где из военннопленных готовили охранников в нацистские концлагеря. Мы оставляем за скобками нравственные причины, по которым советский военнопленный решил пойти служить в СС. Некоторые свидетели считают, что в Хелмском лагере, в который попал пленный Демьянюк, выжить можно было только через предательство.

Оценки говорят, что из попавших в плен 5,7 миллиона советских солдат 3,3 миллиона погибли в немецких лагерях. Именно этот вопрос – почему одни соглашались на сотрудничество с нацистами, а другие выбирали верную смерть, – именно этот нравственный вопрос мы здесь обсуждать не собираемся. К судебному процессу он не имеет прямого отношения, ведь его обвиняют не в потере нравственности. Я о другом: удостоверение попало в суд из Советского Союза, из КГБ.

Некоторые специалисты, которые анализировали это удостоверение – вплоть до клея, которым приклеена фотография, – считают его фальшивкой («обоснованные сомнения в подлинности», «множественные бросающиеся в глаза странности»). И речь не идет, как думают некоторые, об американских экспертах украинского происхождения, которые защищают земляка из солидарности, нет. Экспертизу делал Технический институт немецкой Федеральной криминальной полиции (Bundeskriminalamt) – больших специалистов по технической экспертизе вещдоков в стране нет.

Возможно, удостоверение настоящее. Но ведь и подделывать документы в КГБ никого учить было не надо.

Удостоверение тоже доказательство сомнительное. Где уверенность, что на нем – тот самый старик, которого сегодня завозят в суд на коляске? (Про коляску – просто к слову. За убийство тысяч нужно хоть из могилы достать и судить!) Из села Дубовые Махаринцы, в котором до войны жил Демьянюк, в армию ушло два Ивана Демьянюка. Один после войны попал в США, второй в 60-е годы наложил на себя руки и похоронен на сельськом кладбище.

Некоторые наблюдатели считают, что самоубийство попадает как раз на время, когда КГБ активно искало в селе доказательства причастности какого-то Ивана Демьянюка к убийствам евреев в фашистских концлагерях. (В Киеве действительно в 1963 и 1965 годах прошли процессы против «травников», из 14 подсудимых один получил 15 лет лагерей, остальные были расстреляны). Старых фотографий ни того, ни другого не осталось, а если они и есть – то из архивов КГБ-ФСБ. А сколько Иванов Демьянюков ушло в Красную Армию служить из всей области, со всей Украины?

Дальше-то что? Что делать дальше трем судьям и двум присяжным мюнхенского суда, чтобы установить вину или невиновность подсудимого Демьянюка?

А если у суда такие проблемы, то уж ни в коем случае не мне, журналисту, становиться на ту или иную сторону.

Но почему же тогда многие мои немецкие коллеги так легко, если не сказать, легковесно, все уже для себя решили?

Что-то тут не так.

Подельники

Оказывается, других «травников», тех, кто проходил выучку в эсэсовском лагере «Травники», а потом служил в Собиборе, а также в других лагерях смерти, уже судили в 60-е годы в Германии. Из многих я выбрал пятерых. Это Эрнст Цирке (Ernst Zierke) и Роберт Юрс (Robert Juhrs)– такие же, как и Демьянюк, охранники. Хайнрих Унферхау (Heinrich Unverhau) уже покрупнее. Этот был начальником специальной группы, в задачу которой входило заметание следов преступлений в концлагерях, в частности, в Собиборе.

Его обвинили в пособничестве в убийстве 72 000 человек. Ханс-Хайнц Шютт (Hans-Heinz Schütt) работал в лагере бухгалтером, вел подсчет отправленным в газовые камеры – контора не должна была ошибиться. Его обвинили в пособничестве в убийстве 86 000 евреев.Эрих Лахманн (Erich Lachmann) был начальником охраны Собибора до 1942 года, так что с Демьянюком они не встретились, а если бы и встретились, то он был бы прямым и непосредственным начальником Демьянюка, тем, кто отдавал приказы и требовал бы их неукоснительного выполнения. Его обвинили в пособничестве в убийстве ни много, ни мало – 150 000 человек.

Такие огромные цифры – статистика. Никому из них, как и Демьянюку, не ставилось в вину убийство кого-то лично. Эти десятки тысяч – количество уничтоженных людей за время службы того или иного человека в том или ином лагере. Логика тут простая: если ты был в это время в лагере среди УБИЙЦ, то должен нести ответственность наравне с теми, кто загонял в газовые камеры и заводил танковые моторы, чтобы травить угарным газом – в Собиборе делали именно так.

Были и другие эсэсовские убийцы, но я выбрал из процесса 1966-67 годов этих пятерых по одному признаку – немецкий суд их всех ОПРАВДАЛ.

Двумя годами раньше мюнхенский суд ОПРАВДАЛ семерых эсэсовцев из лагеря Белжец.

Позже, в 1976 году состоялся еще один суд над шестью «травниками», которые обвиянлись в том, что в рамках «Операции Рейнхард» уничтожали в Собиборе евреев – все шестеро были ОПРАВДАНЫ.

Да что эта мелкая рыбешка – командир лагеря «Травники», штурмбанфюрер СС Карл Штрайбель (Karl Streibel), тот, чья подпись стоит на служебном удостоверении Демьянюка, тоже ОПРАВДАН в 1976 году в Гамбурге.

В оправдательном приговоре у всех встречается мудреное слово «Putativnotstand», которое как бы и снимает вину с головорезов.

Что же это за слово такое магическое?

Оказывается, за сотни тысяч убитых отвечать не надо, если у тебя это самый Putativnotstand. Notstand – понятно, чрезвычайное положение, крайняя нужда. Мне приказали, я убил. А Putativ? А это если Я ДУМАЮ, что у меня безвыходное положение, а на самом деле – есть выход. То есть, еще раз: я сам считаю, что мне деваться некуда.

Попробуем теперь применить это слово к Собибору, Белжецу и Треблинке. Немцев кто-то загнал в безвыходное положение, поэтому они сотнями тысяч отправляли евреев в газовые камеры.

Нет, еще не так. Человека обвиняют в том, что он причастен к убийству сотен тысяч людей и при этом спрашивают: не было ли у него ненароком при этом такого чувства, что ему иначе и деваться некуда.

Было чувство, как же ему не быть.

И это все?

Да, это все. На этом основании немецкими судами были оправданы сотни немецких надзирателей концлагерей – те, кто встречал поезда с евреями, кто конвоировал, кто строил газовые камеры, кто занималося сортировкой одежды и заметанием следов перед тем, как пришли союзники.

Я спрашиваю: вы слышали когда-нибудь о Вернере Дюбуа (Werner Dubois), который занимался приемом транспортов и обвинялся в пособничестве в убийстве 360 000 человек но был ОПРАВДАН? Знаете ли вы хоть что-нибудь о Карле Шлухе (Karl Schluch), в должностные обязанности которого входило врать евреям о том, зачем их привезли в лагерь, врать – по пути в газовую камеру? Его тоже обвиняли в пособничестве в убийстве 360 000 человек, но ОПРАВДАЛИ.

Или свежий пример: в Кёльне сейчас судят Хайнриха Бёре (Heinrich Boere), эсэсовца, который собственноручно убивал людей в Голландии и который уже приговорен там к смертной казни. Никто, кроме специалистов, о таком ни сном, ни духом не слыхивал.

А если не слышали, то резонно задать еще один вопрос: почему сегодня самым главным нацистским преступником, по крайней мере, морально отвечающим и за Белжец и за Собибор, – и вообще за все нацистские преступления, потому что это, оказывается, ПОСЛЕДНИЙ БОЛЬШОЙ ПРОЦЕСС НАД НАЦИСТСКИМ ПРЕСТУПНИКОМ («der womöglich letzte große NS-Kriegsverbrecher-Prozess», Die Zeit), – оказался охранник (так и хочется сказать – стрелочник) украинец Иван Демьянюк?

Ну тут просто неувязка какая-то: начали мировую войну немецкие фашисты, лагеря создавали они же, руководили лагерями, строили газовые камеры, загоняли в товарняки и отправляли на смерть. А теперь, судя по шумихе во всех газетах и по телевизору, – бывший красноармеец, оказывается, самый ответственный за все и есть. Он что ли, «окончательное решение» еврейского вопроса придумал? Он сам мировую войну организовал, себя в плен запроторил, сам себе пистолет к груди в лагере приставил и сам к себе в охранники пошел? Почему его сделали (именно не делают, а сделали) козлом отпущения?

Почему обвиняют украинца

А почему, собственно, этот процесс над самой мелкой сошкой войны «большой», и самое главное – «последний»? Что или кто сделал его «большим»? Почему кто-то хочет поставить на истории уничтожения евреев жирную точку, и почему у этой точки украинская фамилия? Уже что – всех бывших НЕМЕЦКИХ нацистов пересадили? Или живых не осталось? Что-то не верится. Вот недавно уважаемый журнал Шпигель (Nr. 45, 2009) писал о человеке по имени Самуель К.

Это добропорядочный бюргер (поэтому в журнале только имя и инициал!), который в свое время был в СС, прошел выучку в «Травниках», работал с 1941 по 1943 год в лагере Белжец. Дослужился, не в пример ленивому охраннику (Wachmann) Демьянюку, до звания взводного охранника (Zugwachmann). На вопрос о том, в чем состояла его работа, отвечает: «Все мы понимали, что там уничтожались евреи, а потом сжигались. Мы нюхали этот дым каждый день».

Никогда не был под судом и следствием, хотя за время его пребывания в Белжеце было уничтожено 434 000 человек. Для наглядности – это практически такой город, как Лейпциг. С юстицией у него на сегодня такая связь: на процессе против мерзкого нацистского прихвостня Демьянюка он будет выступать в роли свидетеля. Кому же, как не ему, свидетелем быть: он-то ведь хорошо знает, как лагеря работали?

Говорят, против него – через 66 лет после возможного совершения им 434 000 преступлений – начато предварительное расследование. Он никуда не эмигрировал, прожил все время в Германии, в красивых краях на Рейне, и даже работал в одном из федеральных министерств. Но Фемиде было им заниматься недосуг.

Сейчас искали свидетелей, чтобы сделать «громким» дело Демьянюка. Нашли Самуеля К. И вдруг – вдруг! – кому-то в голову пришла необычная мысль: а что, собственно, делал свидетель Самуель К. в 1941-1943 годах в концентрационном лагере Белжец? Откуда у него такое знание жизненных подробностей?

Самуелю К., как и Демьянюку – 89 лет. Если сейчас только взялись за предварительное следствие, то до обвинительного заключения он, очевидно, не дотянет.

Теперь вопрос: почему немецкая юстиция нашла в Америке мелкого вахмана Демьянюка, а не увидела у себя под носом Самуеля К.?

Ответ такой: не хотела видеть.

Но «не увидела» – пассивная позиция или со зрением что-то. А есть ли случаи, когда немецкая юстиция знала, но сделала все, чтобы не наказывать преступников?

Да, есть. Вот голландский нацист Клаас Фабер, обвинен в убийствах и приговорен в Голландии к смертной казни, замененной впоследствии на пожизненное заключение. Но из голландской тюрьмы он бежит. Куда? В Федеративную Германию. Здесь он живет до сих пор, и немецкая юстиция даже не предпринимает попыток его осудить.

А когда возмущенные таким оборотом голландцы потребовали выдачи убийцы, то Верховный суд Германии (Bundesgerichtshof) объявил его гражданином ФРГ – и отказался выдать «своего» в чужую страну. На каком же основании получил голландский преступник немецкое гражданство? Есть такое основание, на него и сослалась высшая судебная инстанция страны: указ Адольфа Гитлера от 19 мая 1943 года о том, что все, кто вступает в войска СС, автоматически становятся немцами. То есть, фюрер умер, а дело его живет.

Как вам такое понимание права?

Тогда возникает вопрос: почему именно в деле Демьянюка вдруг все прозрели и захотели примерно наказать – и для этого притащили его в Германию? Ведь если он причастен к уничтожению евреев, то это дело скорее Израиля. Поскольку евреи в Собибор депортировались в основном из Голландии, то, может, надо было судить его там. А так как лагерь Собибор находился на территории оккупированной, но все же Польши, то, возможно, это было бы задачей для поляков. Дело Демьянюка могли рассмотреть и украинцы – интересно, как бы они сегодня ответили на такой вызов…

Немцы – кроме того, что были организаторами лагерей смерти и работодателями Демьянюка, – никак (формально-юридически, а не идеологически) с этим делом не связаны.

Зачем же Германии этот процесс?

Ответ очевиден, хотя донельзя табуизирован, никто не хочет его формулировать: лучше закрываем глаза, и голову – в песок.

Речь о чувстве вины немцев за преступления нацистов. Во время войны и сразу после нее страны-победители исподволь культивировали мысль (хоть официально писали и говорили прямо противоположное) –виноваты. Приехав в Германию, я долго этого не мог понять: почему мои ровесники, а также их дети, которые и не нюхали пороху, которые родились много лет после войны – тоже чувствовали себя виноватыми.

Мои попытки объяснить, что сын за отца не отвечает, натыкались на непонимание – немцы повторяли, как мантру: виноваты. Платили репарации, платили жертвам, платили «остарбайтерам», но вина не уменьшалась, а даже, кажется, увеличивалась – теперь их обвиняли еще в том, что они за загубленные жизни хотят откупиться звонкой монетой. Хотя деньги брали… Официально это называлось «особая ответственность перед жертвами нацизма», «солидарность вины» или «коллективный стыд», а на практике стало коллективной травмой поколений.

Но вот после войны прошло 65 лет, и в немецком обществе появляется новый феномен, эдакое естественное желание освободится от вечно преследующего их прошлого. Его можно было бы приветствовать, если бы не заметный крен вправо: вместе с собственным освобождением происходит перекладывание части ответственности на чужие плечи. Но не с себя нынешнеих (у которых и вины-то нет!), а с поколения войну начавших и войну проигравших. Буквально у нас на глазах развивается целая культура поиска тех, кто ТАК ЖЕ, а может даже ЕЩЕ БОЛЬШЕ виноват, чем немцы.

Уже не Гитлер начал войну, а Сталин и Гитлер (пакт Молотова-Риббентропа), да и вообще нападение на Советский Союз было превентивным ударом. С каждым годом становится все больше и больше немецких «борцов сопротивления последнего часа», в частности, в генеральских погонах. Все большую роль, особенно что касается карательных, «грязных», функций, якобы играли иностранные подразделения вермахта и СС.

Все чаще показывают нам в художественном кино зверства красноармейцев, «русских», в конце войны, приводятся сомнительного качества цифры изнасилованных немецких женщин (и практически не найти количества изнасилованных немецкими солдатами женщин – как в СССР, так и в Западной Европе). Долгими часами телевидение показывает трагедию немецких беженцев и забывает сказать, что же стало причиной войны, приведшей к трагедии (не говоря уже о том, чтобы показать советских беженцев летом и осенью 1941 года). За сожженные села в Белоруссии, Украине, Югославии, Греции и Италии вина возлагается на партизан – логично: ведь если бы не было партизан, то не было бы и карательных экспедиций СС.

Важнейшая для немцев тема Холокоста, бесспорно придуманного, спланированного и осуществленного нацистами. Но и в ней появляются нюансы: немцы, оказывается, сами не убивали – убивали «травники», бывшие украинцы, русские, прибалты, поляки… То есть, (пока) не спорим – организационно-философская слагаемая наша, а вот руки мы сами не пачкали. Примеры – вот он, Демьянюк, который с примкнутым штыком загонял в душегубку, стоит перед судом. А мы только рассказывали про мытье в бане.

Логика, вроде, простая: если разложить тяжелое бремя на многих, то нести легче.

К этой дурно пахнущей задаче подключаются серьезные научные силы. Историк Дитер Поль (Dieter Pohl) посчитал, что количество не-немцев, которые «готовили, проводили или поддерживали акции по уничтожению евреев» было примерно таким же, как и количество немцев и австрийцев, которые занимались этим делом.

Значит, на немцах лежит только половина вины, fifty fifty?

Ему вторит другой историк – Михаель Вильдт (Michael Wildt), большой поклонник интеллектуалов из РСХА – главной нацистской мясорубки. Он считает, что «немцы не могли бы самостоятельно осуществить расправу над миллионами европейских евреев».

А историк Гётц Али (Götz Aly), – который написал, что гитлеровская Германия была «народным государством», и «это понятие точнее отвечает той реальности, чем слова «режим» и «диктатура», – попросту освобождает немцев от их какой-то особой, главной что ли роли в Холокосте. В деле так называемого «окончательного решения еврейского вопроса», как нацисты эвфемистично называли уничтожение целого народа, речь, возможно, по его словам, идет о «европейском проекте, который нельзя объяснить только особыми предпосылками в немецкой истории».

Получается: немцы не при чем. Европа виновата, а к немцам Холокост просто «приклеился».

Все эти историки – не ультра-правые, а вполне добропорядочные, «мейнстримные», кто на университетской кафедре, кто на другой государственной службе.

Вот в это-то ряду и стоит пропагандистски мощно раскрученный процесс над мелкой сошкой – Демьянюком. Для одних он – алиби, освобождение от угрызений совести. Для любителей переписывать историю – карт-бланш. Для третьих – возможность показать приверженность Германии делу неусыпного уголовного преследования нацистских преступников, подтвердить, что «преодоление прошлого» (Vergangenheitsbewältigung) стало неотъемлемой идеологической догмой немецкого истеблишмента.

Нельзя же в самом деле все время выслушивать упреки в том, что многие немецкие преступники так и не встретились с Фемидой, а большинство «судимых» вышли сухими из воды.

P.S. Статья будет опубликована в январском номере русскоязычной газеты в Германии Интеграл» (www.integral-zeitung.de). Автор – главный редактор газеты Интеграл, с 2000 по 2005 год – редактор украинской редакции радиостанции Немецкая волна (Deutsche Welle) в Кёльне и Бонне

Виктор Тимченко, Лейпциг, ФОКУС