«Надежду русской поэзии» Николая Рубцова убили или он умер сам?

 19 января 1971 года оборвалась жизнь 35-летнего поэта, которого писатель Федор Абрамов назвал «блистательной надеждой русской поэзии». В одном из стихотворений он предсказал дату своей смерти: «Я умру в крещенские морозы…» (в православии Крещение Господне отмечается 19 января. – Ред.). 

По обвинению в умышленном убийстве Николая Рубцова Вологодский горсуд приговорил к 8–летнему лишению свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима Людмилу Грановскую, с которой Николай Рубцов в феврале намеревался оформить брак…

Но большинству почитателей поэта она больше известна как Людмила Дербина. Под этим именем много лет спустя после смерти Николая Рубцова она написала воспоминания «Как это было»…

«Я, кажется, убила человека»

«Прошло 27 лет с того рокового крещенского утра, когда Николай Рубцов остался неподвижно лежать на полу своей комнаты, а я, еле живая, насмерть перепуганная, бросилась в милицию. Там долго колотилась в дверь.

Вышел заспанный милиционер.

— Я, кажется, убила человека.
— Какого человека?
— Николая Рубцова.
— Как ты его убила?
— Задушила…

Этим словом я подписала себе приговор.

Все закрутилось, исходя из этого моего «задушила». В тот момент я действительно была уверена в том, что задушила Рубцова…»

Суд по уголовному делу Людмилы Грановской был закрытым. Почему?

В 1971 году автор этих строк жил в Мурманской области и работал в газете, которая в свое время публиковала первые стихи начинающего поэта Николая Рубцова — матроса Северного флота. Несколько сотрудников редакции еще помнили его молодым, только начинавшим разбег для головокружительного поэтического взлета. В журналистской и писательской среде Мурманской области оказалось немало и тех, кто знал Рубцова по учебе в Литературном институте им. Горького.

Первое известие о том, что Рубцова не стало, пришло в Мурманское отделение Союза писателей СССР от вологодских коллег: «Колю Рубцова во время ссоры задушила сожительница». Многие испытали настоящий шок — несмотря на ревнивое отношение творческих людей к успехам друг друга, Рубцов уже при жизни многими почитался одним из небожителей современной русской лирической поэзии.

Едва ли не вся пишущая братия Мурманска горестно поминала Рубцова, теряясь в догадках о том, что же привело к этой страшной жизненной драме?

Ответы на эти вопросы должен был дать суд. Однако всех, кто хотел узнать подробности из газет или побывать на процессе лично, ждало разочарование: судебное заседание, на котором в начале апреля 1971 года рассматривалось уголовное дело в отношении Людмилы Грановской, обвиняемой в умышленном убийстве Николая Рубцова, проходило в закрытом режиме.

Это лишь умножило число слухов вокруг обстоятельств смерти поэта. На свет появлялись все новые и новые версии случившегося, которые обсуждались в тесных дружеских кружках…

К Рубцову тянулись длинные руки «компетентных органов»?

Было бы удивительно, если бы подспудно не появилась, например, версия о том, что в смерти Рубцова замешан КГБ. Ведь характеризовал же Николая Рубцова писатель Виктор Астафьев как поэта, «посланного прославлять землю свою, природу русскую и людей ее забитых и загнанных временем в темный угол…».

В те же дни, как черт из табакерки, выскочил нелепый, тем не менее, обсуждавшийся слушок, что руками Грановской совершено «ритуальное» убийство наследника русского поэта Сергея Есенина.

Позже имела хождение «по дворам» и такая версия: Николай Рубцов был задушен в момент сексуальной близости со своей «садомазохистской партнершей».

Между тем, на закрытом процессе все же присутствовал один газетчик. Кто он, и как прошел все «кордоны»?

Кого увидел на скамье подсудимых единственный журналист, попавший на судебное заседание

Виктор Вениаминович Коротаев, известный вологодский поэт и старший собрат Рубцова по лирическому цеху (ныне покойный), работал тогда в газете «Вологодский комсомолец». На судебное заседание он был допущен по командировочному предписанию, предусмотрительно выписанному в редакции.

В 1994 году в свет вышли «Воспоминания о Николае Рубцове», составителем которых стал Виктор Вениаминович. В сборнике есть и его строки, которые он не мог опубликовать в «молодежке» в 1971-м: «Подсудимая сидит за барьером, под охраной серьезного пожилого милиционера. Молодая еще, пышноволосая, глаза по луковице, грудастая, бедрастая, а голос мягок, чист и глубок. Как у ангела.

И все-таки этот ангел совершил дьявольское дело – сгубил редчайший русский талант, лишил всех нас светлого друга, осиротил близких и родных. Да и всю нашу землю – тоже. И если мы не произносили пока вслух имя этого ангела-дьявола, то лишь из жалости к его родителям, дочери, из простого чувства сострадания, а может быть, и излишней деликатности…»

Дербина (Грановская) воспоминаниями о Рубцове решила напомнить о себе

Сама Дербина (Грановская) отношение к себе со стороны поклонников Рубцова никогда не считала «деликатным». В 1998 году она обратилась в Вологодский областной суд: «Несправедливое решение суда послужило хорошей платформой для разного рода клеветников, которые договорились до того, что я агент КГБ и была подослана к Рубцову. Травля обострилась, когда в 1993 году были опубликованы мои воспоминания о Николае Рубцове, а в 1994 году был издан сборник стихов «Крушина», имеющий среди читателей несомненный успех. Я полностью отрицаю вину в умышленном убийстве Рубцова»…

Верховный Суд РФ затребовал дело из областного суда и после его изучения пришел к выводу, что оснований для опротестования приговора 1971 года нет (Грановская была осуждена по статье 103 УК РСФСР — умышленное убийство без отягчающих обстоятельств).

Кассационная жалоба адвоката Грановской о переквалификации действий подзащитной на статью 104 УК РСФСР (умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего) областным судом была оставлена без удовлетворения.

Питерские судмедэксперты — против своих вологодских коллег

Однако, несмотря на решения трех судебных инстанций, Дербина продолжила воинственно защищать свое «доброе имя», пытаясь найти союзников через печать и телевидение.

А в конце 2000 года она обратилась к питерским судмедэкспертам. Их заключение некоторые средства массовой информации (в частности «Комсомольская правда») назвали сенсационными…

Не умер Данила, так болячка задавила?

Собственно, питерский следственный эксперимент, опровергавший выводы вологодских судмедэкспертов о том, что смерть Н.М. Рубцова наступила от механической асфиксии (сдавливания органов шеи пальцами рук), правовых последствий не имел.

Он интересен только тем, что события крещенской ночи 1971 года два авторитетных эксперта моделировали главным образом по рассказам заинтересованной стороны — Л.А. Дербиной. И к какому выводу пришли независимые эксперты? Рубцов умер от сердечного приступа в результате перенапряжения, связанного с «освобождением от рук нападавшей…» и ее «отталкиванием…».

Что же произошло на квартире Николая Рубцова в ночь с 18 на 19 января 1971 года?

Грановскую отказались прописать в квартире Рубцова, но «завелся» поэт совсем из-за другого – его невесте за столом оказывали повышенное внимание

В уголовном деле Л.А. Грановской нет свидетелей финала трагедии. Обвинительное заключение строилось на показаниях обвиняемой, полученных следствием, и заключении судмедэкспертизы. Зато события, непосредственно предшествующие трагедии, хорошо известны.

18 января Рубцов и Грановская зашли в паспортный стол: перед предстоящим через месяц бракосочетанием Рубцов решил прописать будущую супругу у себя. Однако Грановской в прописке было отказано – по существующим нормам на нее и ее малолетнюю дочь от предыдущего брака не хватило жилплощади…

Затем Рубцов встретился со знакомыми журналистами, которые пригласили его отметить какое-то событие. Грановская присоединилась к компании позже, но не пила. За столом Рубцов приревновал ее к одному из участников застолья. Его еле успокоили. Застолье продолжилось в квартире поэта. В Рубцове снова взыграла ревность. Гости предпочли уйти по добру по здорову…

Под утро Людмила Грановская, как она пишет в своих воспоминаниях, уже «колотилась в дверь» милицейского участка на улице Советской…

Вообще, воспоминания Дербиной долгие годы были единственным (и поэтому сомнительным с точки зрения объективности) источником информации о том, что же произошло, когда они с Рубцовым остались дома одни.

Почему?

Материалы уголовного дела были засекречены, а потом и вовсе пропали из архива

О том, что суд был закрытым, мы уже говорили. Но были засекречены и сами материалы уголовного дела, с которых до сих пор этот гриф не снят (а по некоторым данным, дело вообще таинственным образом исчезло из архива). Именно это обстоятельство, как считают некоторые исследователи биографии Рубцова, позволяли Дербиной навязывать общественности только свою версию трагических событий, не оставляя места другим.

Однако в 2005 году материалы уголовного дела вдруг появились в свободном доступе. Известный вологодский предприниматель Михаил Суров опубликовал их в своей 700-страничной книге «Рубцов. Документы, фотографии, свидетельства» (как к нему попало уголовное дело, можно только догадываться).

И сразу обнаружились нестыковки между показаниями Грановской на следствии и более поздними «мемуарами», как она сама их называет. Какие?

Чего, по словам Дербиной, испугался Николай Рубцов

Противоречий много. Остановимся на последних минутах жизни Рубцова, как их описала Дербина в своих воспоминаниях: «Рубцов тянулся ко мне рукой, я перехватила ее своей и сильно укусила. Другой своей рукой, вернее, двумя пальцами правой руки, большим и указательным, стала теребить его горло. Он крикнул мне: «Люда, прости! Люда, я люблю тебя!» Вероятно, он испугался меня, вернее, той страшной силы, которую сам у меня вызвал, и этот крик был попыткой остановить меня…»

И далее: «Сильным толчком Рубцов откинул меня от себя и перевернулся на живот… Я увидела его посиневшее лицо… Но я не могла еще подумать, что это конец. Теперь я знаю: мои пальцы парализовали сонные артерии, его толчок был агонией. Уткнувшись лицом в белье и не получая доступа воздуха, Николай Рубцов задохнулся…»

Перед тем, как пойти в милицию, она помыла руки….

Несколько иначе этот эпизод звучит в ее устах на первом допросе: «Я стала успокаивать его, уложила на кровать. Он ударил меня ногами в грудь и вскочил, уронив при этом стол. Оба мы упали на пол. Я разозлилась, схватила его за волосы. Рубцов старался схватить меня за горло, но я укусила его за руку, а затем схватила за горло и стала давить его. Мне было безразлично, что будет дальше. Я сильно давила Рубцова, пока он не посинел, и после этого отпустила его. Подняла тряпки с пола, вымыла руки и пошла в милицию».

Одни подробности из показаний исчезали, другие появлялись. Но пальцы на горле оставались…

Еще через 10 дней на допросе она снова описывает этот эпизод: «Я схватила Рубцова в охапку и повалила на кровать… Но он босой ногой пнул мне в грудь. Я не упала, а только отшатнулась. Рубцов … вскочил, опрокинул стол, рванулся к двери из комнаты, но я схватила его в охапку и не пускала из комнаты. Рубцов сопротивлялся. Мы оба упали на пол, но я схватила Рубцова за волосы, каким-то образом оказалась наверху. Рубцов потянул руку к моему горлу. Я схватила руку Рубцова своей рукой и укусила. После этого схватила правой рукой за горло Рубцова двумя пальцами и надавила на горло.

Рубцов не хрипел, ничего не говорил – это длилось несколько секунд. Мне показалось, что Рубцов сказал: «Люда, прости. Люда, я люблю тебя. Люда, я тебя люблю». Это были три фразы, он говорил их, а не кричал. Я взглянула на Рубцова и увидела, что он синеет, Я отцепилась от него. Рубцов сразу перевернулся на живот. Еще, кажется, вздохнул, а затем затих…»

«Когда вы душили Рубцова, — спрашивает следователь, — то отрывали всю руку от его горла, или нет?» Ответ: «Я один раз отрывала руку, а затем снова схватила за горло. Горло у Рубцова было каким-то дряблым. Я давила Рубцова, то ослабляя силу зажима, то усиляя (так записано в протоколе.– Ред.) его».

Что было сказано подсудимой на суде о последних минутах Рубцова

Из протокола судебного заседания: «Он лег на кровать, я стояла около. Затем он обеими ногами пнул меня в грудь, глазами стал что-то искать, схватил меня, и мы упали на пол. Он хотел схватить меня за горло, я его руку сильно укусила. Потом взяла пальцами за горло и держала… Когда он перевернулся на живот, то воздух, видимо, не стал проникать. Я не догадалась его перевернуть…»

Через несколько десятилетий в титрах одной телепередачи она будет значится как «вдова Николая Рубцова»…

Александр Сергеев. ПРАВО