Огонь, беда и первые трупы

Заявления латвийских политиков о кризисе стали частью национального фольклора. «Nothing special (“ничего особенного”)», – сказал в декабре министр финансов Атис Слактерис, отвечая на вопрос о том, что творится со страной. Фразу тут же растиражировали на майках, стали писать на стенах, появилась даже одноименная музыкальная группа.

А перед самым Новым годом премьер Ивар Годманис выдал тонкую метафору – призвал население сплотиться перед невзгодами «как пингвины в Антарктиде: встать спиной к спине и поддерживать друг друга». 13 января жители Латвии встали плечом к плечу и устроили массовые беспорядки в центре Риги. 50 человек были ранены, 100 задержаны.

В течение следующей недели не менее впечатляющие бунты прошли в Литве, Болгарии и Исландии. С тех пор вызванные кризисом забастовки и протесты, переходящие в столкновения, прокатились по всей планете – от Мартиники, где бунтовщики две недели жгли и грабили магазины, до Бангладеш, где мятеж пограничников из-за зарплаты закончился кровавой баней. Граждане самых разных стран отказались брать пример с пингвинов и верить мантрам на тему «nothing special». Они пошли по пути латвийцев, которые в итоге свалили свое правительство – Годманис ушел в отставку 20 февраля.

На прошлой неделе Всемирный банк объявил, что в этом году мир впервые за 60 лет вступит в рецессию, а объемы мировой торговли сократятся до уровня времен Великой депрессии. Тогда, как известно, возник Третий рейх и началась Вторая мировая война.

Причем для возникновения революционной ситуации в той или иной стране совсем не обязательно, чтобы она была самой бедной или больше других страдала от кризиса. Само по себе ухудшение экономического положения к взрыву не ведет. Чтобы рвануло, нужен еще и политический кризис.

Развал экономики может вызвать этот политический кризис, а может и не вызвать, все зависит от устойчивости и компетентности власти. Еще один фактор – развитость гражданского общества, которое в случае чего способно – или нет – возглавить стихийное движение масс и направить его в конструктивное русло. «Наиболее мощные взрывы будут происходить там, где нет развитых социальных движений – как в Балтии, – говорит директор Института проблем глобализации Борис Кагарлицкий. – Если огромные массы людей предоставлены сами себе, не доверяют власти и не видят никакой разницы между властью и оппозицией, то они просто начинают громить парламенты».

Рецепт взрывоопасной смеси выглядит так: низы не хотят, верхи не могут, а гражданское общество куда-то запропастилось. Как минимум пара десятков стран мира имеют все эти компоненты в нужных пропорциях.

ЭКСПОРТНОЕ ПРОКЛЯТЬЕ

12 февраля недавно назначенный начальником Национальной разведки адмирал Денис Блэр сообщил Конгрессу, что терроризм больше не является главной угрозой для США. «Американской безопасности больше всего угрожает экономический кризис и его геополитические последствия», – заявил он.

Через неделю новый директор ЦРУ Леон Панетта объявил, что агентство теперь будет производить ежедневный секретный бюллетень о последствиях кризиса – специально для президента Обамы. Вопросы, ответы на которые он хотел бы видеть в этом документе, Блэр сформулировал своим подчиненным еще в январе. Дестабилизирует ли кризис Россию? Хватит ли сил справиться с ним у Китая и Индии? Случится ли гуманитарная катастрофа в Африке? По какому пути пойдет Латинская Америка?

Американской разведке придется решать уравнения, в которых нет ничего, кроме неизвестных. Никаких серьезных прогнозов политических последствий кризиса в мире пока сделано не было. Оценок экономической уязвимости стран перед кризисом немного, но они есть. К примеру, Citibank разработал для развивающихся рынков «индекс упругости». Согласно этому исследованию, самыми «упругими» – то есть устойчивыми к кризису – оказываются страны Азиатско-Тихоокеанского региона и Персидского залива. Аутсайдеры – страны Латинской Америки и Восточной Европы. Замыкает список Эквадор, вторая снизу – Венгрия, третья -Венесуэла. Россия – на 11-м месте с конца. Это примерно середина списка. Выводы Citigroup частично совпадают с мнениями экспертов, которых опросил Newsweek.

Восточная Европа оказалась в конце списка из-за очень высокой доли отраслей экономики, ориентированных на экспорт. Этот экспорт почти полностью ориентирован на Западную Европу. А там сокращается потребление и схлопываются рынки сбыта. К примеру, на экспорт идет 90% автомобилей, производимых в Польше. Проблемы там уже начались: заводу Opel в Гливице угрожает банкротство, с FSO-Daewoo в Варшаве были уволены 650 рабочих, а Volkswagen в Познани отправлял рабочих в вынужденный отпуск.

На владеющие этими заводами западные компании давят их собственные правительства. Франция, забыв о европейской солидарности, предоставляет финансовую помощь тем автопроизводителям, которые сохраняют рабочие места на родине, и ликвидирует их в той же Польше. «Мы не виним Францию и Германию за то, что они поддерживают своих граждан, – говорит представитель профсоюза “Солидарность” Богдан Шозда. – Мы просто ждем того же от нашего правительства, а они твердят, что протекционизм – это плохо». 6 марта «Солидарность» вывела на улицы Варшавы 10 000 рабочих.

РЕСУРСНОЕ ПРОКЛЯТЬЕ

В странах – экспортерах сырья дела будут идти еще хуже, говорит директор Центра по изучению кризисных стран Лондонской школы экономики Джеймс Патзел. По данным центра, в Демократической Республике Конго и Замбии за первые полгода кризиса были уволены десятки тысяч рабочих. Многие из них толпами отправлялись в зоны боевых действий в Конго, надеясь за кусок хлеба присоединиться к одной из действующих там армий.

Для разнообразных повстанцев и просто бандитов в Африке наступает золотой век. 18 февраля неизвестные в черных масках попытались захватить президентский дворец на острове Фернандо-По в Экваториальной Гвинее. Открыв огонь из базук и автоматов, они пошли на штурм, но президентские гвардейцы атаку отбили.

Выяснилось, что это был не переворот, а банальное ограбление, организованное боевиками из соседней Нигерии. На дерзкую вылазку их подвигнул кризис. Раньше они зарабатывали на выкупах за заложников-иностранцев и откатах за безопасность от нефтяных компаний. Теперь многие компании замораживают добычу нефти в дельте Нигера. За последние месяцы нигерийские боевики ограбили два банка в гвинейском городе Бата и совершили несколько нападений на суда у берегов Камеруна.

Из-за «ресурсного проклятия» пострадают и страны Южной Америки. «Парадоксально, что кризис сильнее всего ударит по тем, кто отрицал глобализацию. Это Венесуэла, Эквадор, Боливия», – говорит Юстин Тоди из Economist Intelligence Unit. Правительства этих стран держались за счет того, что тратили огромные деньги на популистские программы. Теперь поддерживать завышенные ожидания граждан будет трудно.

Больше всех в Латамерике может пострадать Боливия, где центральной власти во главе с президентом Эво Моралесом противостоят сепаратисты из богатого нефтью и газом региона Медиа-Луна. Страна находится на грани гражданской войны. Угроза, по словам Юстин Тоди, зависла и над левым правительством Аргентины. Эта страна не зависит от цены на углеводороды, однако может пострадать из-за популистской финансовой политики. «Аргентинцам снова грозит понижение уровня жизни, и вполне вероятно, что они выплеснут свой гнев на супругов Киршнеров (нынешнего и предыдущего президента Аргентины. – Newsweek)», – говорит Тоди. Прошлый экономический кризис в Аргентине в 2001 году привел к беспорядкам, которые унесли десятки жизней.

ЛИБЕРАЛЬНОЕ ПРОКЛЯТЬЕ

Вторым «катастрофическим фактором» Джеймс Патзел называет либерализацию финансовых систем. «Страны со средним уровнем дохода на душу населения, такие как Филиппины и Колумбия, которые открывали свои рынки международным банковским структурам, испытают на себе удар в ближайшие полгода, если уже не испытали», – говорит он.

Собственно, по Филиппинам кризис уже ударил. Йи Лю, эксперт британского аналитического центра Четтэм-хаус, считает, что это одна из самых уязвимых стран Азиатско-Тихоокеанского региона, так как там есть «серьезные внутренние факторы нестабильности» – хаотичная политика и повстанцы на юге.

Восточноевропейские страны, безусловно, относятся к той же самой категории. Латвийского экономиста Дмитрия Смирнова чуть было не посадили на шесть лет за то, что он посоветовал жителям страны забирать вклады из банков и переводить их в инвалюту. Теперь он делает еще более мрачные прогнозы: «Все это кончится дефолтом. Будет ужасная ситуация, хуже, чем в 90-е годы».

В Венгрии, так же, как и в Латвии, обвалились национальная валюта и ипотечный рынок. Для людей проблема усугубилась тем, что большая часть кредитов выдавалась в швейцарских франках и евро, в то время как зарплаты выплачиваются в форинтах. В отличие от Польши, где премьер Дональд Туск сохраняет свою популярность, в Венгрии существуют все предпосылки для политического кризиса. Согласно опросам, народ винит премьера-социалиста Ференца Дюрчаня во всех экономических неурядицах, которые начались задолго до кризиса.

Главным фактором дестабилизации являются ультраправые группировки, которые устроили беспорядки в октябре 2006-го. Тогда ранения получили больше 100 человек. В этом году Венгрию ожидает падение ВВП на 3%, и ультраправые наверняка воспользуются моментом, чтобы надавить на правительство социалистов. К моменту выхода журнала в печать – 16 марта – в Будапеште должны будут пройти выступления правых. Правда, венгерский политолог Тибор Дежефи сомневается, что они на этот раз перерастут в беспорядки. Скорее, полагает он, кризис поможет ультраправым пройти в июне в Европарламент под антицыганскими и антиеврейскими лозунгами.

АВТОРИТАРНОЕ РЕШЕНИЕ

Третья группа риска – страны, экспортирующие рабочую силу. Экономики этих стран зависят от денежных переводов трудовых мигрантов. Кроме того, правительству не надо заботиться о трудоустройстве тысяч людей, когда они работают за границей.

Всемирный банк предрекает значительное сокращение объема денежных переводов трудовых мигрантов в 2009 году. Оно затронет практически весь развивающийся мир. К примеру, Африка ежегодно получает в виде переводов $40 млрд. Оптовыми поставщиками трудовых мигрантов являются и страны, относящиеся к первым двум категориям, например Мексика, а также Украина, Польша и Филиппины. В Мексике все и так не в порядке. «Страна скатывается к хаосу, потому что государственные органы не функционируют нормально, а власть криминальных авторитетов усиливается», – говорит Джеймс Патзел. Но больше всего эта проблема ударит по среднеазиатским странам, таким как Таджикистан.

Впрочем, у жестких режимов, которые доминируют в этом регионе, свобода маневра выше, чем у властей стран Восточной Европы. «Если латвийцы начнут бунтовать, то полиция по ним стрелять не будет. А в Узбекистане – без проблем», – поясняет Борис Кагарлицкий.

С другой стороны, жесткость авторитарных режимов – сама по себе фактор дестабилизации. Это в первую очередь относится к России и к Китаю, где, в отличие от, например, Индии или Бразилии, нет независимых от государства социальных движений, которые могли бы выступить посредником между человеком и властью.

Как говорит Йи Лю из Четтэм-хаус, Пекин удерживает ситуацию под контролем, однако мелкие акции протеста происходят почти каждый день. По крупным городам Китая прокатились забастовки таксистов. В Лонгане и дельте река Чжуцзян, где расположены ориентированные на экспорт производства, прошли протесты увольняемых из-за кризиса рабочих. По словам Лю, в этих волнениях больше виноваты местные бюрократы, нежели кризис.

Например, в провинции Гуандун в ноябре прошлого года 500 рабочих штурмом взяли фабрику игрушек. Возмутило их не само увольнение, а размер выходного пособия. Сейчас в Китае, по официальным данным, около 60 млн безработных, а по неофициальным – около 300 млн. «Если через полгода без работы останутся еще 15 млн человек, ситуация может выйти из-под контроля», – говорит Лю.

Леонид Рагозин, Илья Архипов, Павел Седаков, Русский Newsweek