Психиатрия – индустрия смерти

«Психиатрия – индустрия смерти», считают российские правозащитники, и, как могут, борются с этим малосимпатичным явлением, доставшимся россиянам в наследство от времен советского тоталитаризма. Правда, предупреждают, что если раньше этой индустрией двигали исключительно идеологические рычаги, то сейчас – жажда наживы. Нет числа свидетельствам нынешних жертв психиатрических клиник, в которых главными «методами лечения» по-прежнему являются – пытки, сексуальное насилие и психотропные препараты, подавляющие личность.

– Наша цель не запугать, а привлечь внимание общественности к проблеме массовых нарушений прав человека, совершаемых психиатрией, – рассказывает корреспонденту «Свободной прессы» уполномоченная Гражданской комиссии по правам человека России бывший врач-психиатр Софья Доринская. – Самое важное, что собранные нами материалы дают практическое руководство людям, пострадавшим от недобросовестных психиатров, как им поступать в случае посягательств на их права. Общество должно помнить: в наши дни жертвой психиатров может стать каждый.

Софья Доринская приводит страшные цифры:
• 20 миллионов детей во всем мире, включая 10 миллионов в Соединенных Штатах, принимают психиатрические препараты, которые могут привести к самоубийству, вызывают враждебность, жажду насилия, мании, параличи, сердечные приступы, диабеты и даже смерть;
• В международном масштабе психиатры убивают до 10 000 людей каждый год при помощи электрошокеров. Три четверти жертв – женщины;
• Психиатры и психологи изнасиловали не менее 250 000 женщин. При этом исследования показывают, что примерно каждый четвертый психиатр насиловал своих пациентов, а каждый двадцатый из таких пациентов – несовершеннолетний.

Словом, психиатрия – самая мрачная область современной медицины.

Вот лишь несколько типичных рассказов россиян, ставших жертвами психиатров и записанных корреспондентом «Свободной прессы»:

История первая: Николай Главацкий

Николай Главацкий – военный пенсионер. Начинал свою карьеру в Забайкалье командиром взвода. Вышел в отставку в Москве в звании подполковника в 1994 году. Имеет комнату в коммуналке поблизости от здания штаба ВМФ – это все, что он нажил за 20 лет безупречной службы. Но это пол беды.

В 2004-м две комнаты по соседству купил чеченский бизнесмен, и жизнь Николая Дмитриевич превратилась в кошмар, потому что он не согласился продать чеченцу свою комнату за копейки, как это сделали другие соседи. Весной 2005 года отчаявшийся Главацкий обратился в правоохранительные органы за помощью. Результат оказался совершенно противоположным. Против него было возбуждено уголовное дело, и он на целый месяц загремел в психиатрическую больницу № 3, где безо всяких судебных решений подвергся принудительному «лечению».

– Меня кололи, какими-то препаратами после, которых я терял память, – вспоминает мужчина. – Однажды я понял, что забываю, как зовут жену и даже записал ее имя на листочке.

Вряд ли Главацкий смог бы вообще вырвется из психушки, если б не супруга. Но выход из клиники радости не добавил. Врачи поставили диагноз – шизофрения, и теперь сосед-чеченец периодически вызывает психиатрическую скорую помощь для успокоения якобы буйного пенсионера.

– Он считает, что рано или поздно сумеет сломать нас, и мы отдадим ему комнату, – говорит Николай. – Я же отдавать свое единственное жилье не намерен, и в судах пытаюсь отменить свой диагноз.

История вторая: Анжелика Ананд

Анжелика Ананд – хрупкая женщина из Иркутска. Живет в Подмосковье у подруги. Судьба ее трагична. В юности ее избивал отец, имевший судимость. А она, желая вырваться из нищеты, училась одновременно в двух школах – общеобразовательной и художественной. В 1986 году поступила в Иркутское художественное училище и ушла из дома. Спустя четыре года, Анжелика получила диплом. Но карьера не задалась. Помешала несчастная любовь. Она родила сына, а отец ребенка сбежал.

– Пришлось выкарабкиваться самой, – вспоминает женщина. – На дому перешивала старые кожаные плащи в современные куртки и продавала на вещевом рынке. Потом собрала начальный капитал, зарегистрировалась как предприниматель и стала зарабатывать торговлей. Раскрутилась, купила трехкомнатную квартиру в Иркутске.

Вскоре после покупки улыбнулось женское счастье. Вышла замуж за красавца Сергея Глебеца. Родила второго ребенка. Но счастье оказалось недолгим.

– Сергей запил, стал меня избивать. После запоев, мать Сергея клала сына в психиатрическую больницу, где работала санитаркой. Я никому не рассказывала, думала – одумается. И продолжала тянуть лямку. А потом муж заразил меня хламидиозом, и я, не раздумывая, подала на развод.

Дальнейшая история напоминает фильм ужасов. Муж, поняв, что в случае развода потеряет все, с помощью матери-санитарки упек жену в психиатрическую клинику. Областной суд Иркутска вынес решение о незаконном помещении женщины на лечении. Но после этого началась настоящая травля. Травил не только муж, но и врач клиники. Не помогли даже влиятельные знакомые.

– У Анжелины, есть шанс выиграть судебный процесс и против мужа и против докторов, – считает вице президент Гражданской комиссии по правам человека РФ Татьяна Мальчикова. – У нее есть хотя бы документы. А к нам еженедельно приходит до 20 жалоб на психиатров, но доказать ничего невозможно, у людей практически ничего не осталось.

Между тем, все, что случилось с Анжелой, по словам Мальчиковой, укладывается в банальную схему, когда один из супругов, вступает в сговор с психиатрами и накачивает свою вторую половину психотропными препаратами, в результате эта половина отправляется в психушку.

История третья: они сбиваются в стаи

Страшно, когда психиатры сбиваются в банды. Ведь по российским законам, имуществом больных, не имеющих родственников, лечебницы могут распоряжаться самостоятельно.
Впрочем, российская Фемида на редкость благосклонна к психиатрам. Так, в Кировской областиследователям удалось доказать, что в Мамлыжской психиатрической больницы по приказу главврача санитары вымогают скудные пенсии в качестве добровольных пожертвований на заведение. Тех, кто отказывался платить, пытали. Однако главврач за эти проделки отделался лишь штрафом, и продолжает руководить больницей.

Вообще даже облик любой российской психушки может свести с ума. Грязные палаты, заношенная больничная одежда, решетками на окнах, отрывистые команды медперсонала, все это по рассказам невольных пациентов, создает непередаваемую атмосферу места гиблого. И истинные, и мнимые душевнобольные, как правило, выглядят не лучшим образом: бедность, осознание собственной отверженности, обреченность…

Владимир Точилов, доктор медицинских наук:
– Действительно, первоначально законодательство в основном сосредотачивалось на защите общества от больных. Все свои права пациенты оставляли за дверями стационаров, попадая туда независимо от желания и часто на длительные сроки. С середины 50-х и до конца 70-х годов усилившееся давление на психиатрию в области защиты прав человека как на международном, так и на национальном уровне, а также появление эффективных лекарств существенно повлияли на содержание законов и систему оказания терапевтической помощи…

Возможно, такое и можно найти в отдельно взятой клинике, общая же картина удручает, считают правозащитники и напоминают: отношение к душевнобольным считается одним из показателей цивилизованности общества.

Конечно, трудно спорить с тем, что принудительная госпитализация психически нормального и хорошо ориентирующегося в современной жизни человека сегодня маловероятна. Но другое дело – помещение в больницу человека психологически уязвимого, растерянного, потерявшего опору в жизни. И если допустить, что человек может быть увезен «скорой» по наговору соседей, то вернее всего, состояние его при поступлении в стационар будет крайне возбужденным, а значит, принудительного лечения ему не избежать. И теоретически любой из нас может провести в психушке от одной до двух недель.

Герман Петелин, Свободная пресса