Безопасность Восточного партнерства: цели ЕС и продвижение Украины
ЕС четко определил направления в сфере безопасности, по которым он готов развивать сотрудничество, открытым остается вопрос, насколько они приоритетны для стабильности и безопасности в регионе и в государствах-партнерах
Безопасность стала одной из важнейших составляющих в инициативе Восточного партнерства (ВП) с самого начала его запуска. В коммуникации Европейской комиссии «Восточное партнерство» от 3 декабря 2008 года безопасность была определена одним из направлений этой инициативы ЕС с фокусом на управлении границами, противодействии нелегальной миграции и организованной преступности.
Если мы проанализируем действующий документ «Восточное партнерство: сосредотачиваясь на ключевых приоритетах и конкретных задачах», окончательно принятый в июне 2017 года, то увидим, что Евросоюз сохранил эти приоритеты для безопасности ВП, логично дополнив их кибербезопасностью, противодействием гибридным угрозам, распространению оружия, радиационным, химическим и биологическим угрозам и чрезвычайным ситуациям.
Конечно же, перечень этих направлений безопасности важен для Украины и других стран ВП, но открытым остается вопрос, насколько они являются приоритетными для стабильности и безопасности в этом регионе. Украина, которая и раньше занимала лидирующие позиции по развитию сотрудничества с ЕС в сфере безопасности и которая уже пятый год противостоит гибридной агрессии Российской Федерации, уже выполнила часть определенных Евросоюзом задач и, вероятно, сможет выполнить все до 2020 года, как это и предусмотрено упомянутым документом ЕС по Восточному партнерству.
Цели ЕС и реальные вызовы для безопасности Восточного партнерства
Задачи по безопасности для Восточного партнерства не удовлетворяют полностью интересам стран-партнеров, поскольку в них не предусмотрено решение главной проблемы – прекращение конфликтов и не упоминается главный источник угроз безопасности партнеров – Россия. Без четкой идентификации источника угроз тяжело предпринимать эффективные меры противодействия. Стоит заметить, что хотя в «Глобальной стратегии ЕС» 2016 года, ключевом документе в сфере внешней политики и безопасности, ЕС четко и не указывает источник угроз, но всё же отмечает, что они исходят с востока, и обвиняет Россию в политике дестабилизации: «Нарушение Россией международного права и дестабилизация Украины, как вершина затянувшихся конфликтов в Черноморском регионе, бросили вызов самой его основе европейского порядка безопасности».
Евросоюз, несомненно, признает важность усилий по урегулированию конфликтов в регионе ВП. Так, после 5-го саммита Восточного партнерства, проведенного в ноябре 2017 года, президент Европейского Совета Дональд Туск отметил: «Хотя и существуют действительно хорошие перспективы для будущего, замороженные и вооруженные конфликты продолжают препятствовать развитию и создают трудности в странах Восточного партнерства».
Но все же Брюссель преследует абсолютно прагматическую цель – обеспечить стабильность и безопасность на восточных границах ЕС. Достаточно проанализировать задачи, которые ЕС определяет для безопасности ВП до 2020 года.
Например, «улучшение способности стран-партнеров противодействовать организованной преступности», конечно же, усилит там внутреннюю безопасность и их институциональную способность, но также снизит и риски ее проникновения в страны ЕС. То же касается и противодействия нелегальной торговле оружием, киберпреступности, рискам радиационного, химического и биологического характера, гибридным угрозам, чрезвычайным ситуациям.
Тут интересы ЕС и стран-партнеров совпадают, что делает такое сотрудничество взаимовыгодным, но недостаточным. Ведь в противодействии гибридным угрозам важнее нейтрализовать их источник, чем постоянно готовиться к отражению гибридных атак. А противодействие источнику сложно определить в документах ЕС, поскольку Восточное партнерство «не направлено против кого-либо», да и не все страны-партнеры примут такую формулировку.
Евросоюз также предложил странам ВП проводить совместные мероприятия по подготовке их воинских подразделений принимать участие в миссиях и боевых подразделениях ЕС, что должно позволить им быть лучше подготовленными к предупреждению конфликтов и урегулированию кризисов.
Хотя Молдова и Грузия воспользовались этой возможностью для участия в миссиях ЕС, а Украина планирует направить свои подразделения в состав боевых тактических групп ЕС, но всё же эти шаги носят исключительно тактический характер и касаются лишь отдельных подразделений. Да и по этим задачам видна преимущественная активность трех стран, которые подписали Соглашение об ассоциации.
В целом ограниченность задач безопасности для Восточного партнерства до 2020 года можно объяснить:
- приоритетностью для ЕС обеспечения своей безопасности на востоке;
- желанием ЕС определить задачи, которые будут соответствовать его интересам и интересам всех без исключения стран-партнеров;
- желанием избежать направленности действий против какой-либо третьей стороны, в частности − России;
- кардинально противоположными внешнеполитическими курсами разных стран-партнеров, когда одни являются членами Евразийского союза и ОДКБ (Беларусь и Армения), а другие взяли курс на членство в ЕС и НАТО (Украина, Грузия).
Достижения Украины в выполнении задач безопасности Восточного партнерства
Украина минимум на 50% уже выполнила задачи безопасности для Восточного партнерства и имеет все возможности завершить их выполнение до 2020 года. Важным моментом стало принятие в июне этого года Закона «О национальной безопасности Украины», где четко зафиксировано намерение интегрироваться в европейское пространство безопасности.
Украина также практически выполнила задачи Восточного партнерства по противодействию организованной преступности, расширяя сотрудничество с Евроюстом и Европолом на основании соответствующих соглашений от 2016 года. От Украины был назначен офицер связи в Европол, он непосредственно координирует взаимодействие. В Украине продолжает работу Консультативная миссия ЕС, которая делает весомый вклад в развитие возможностей украинских правоохранительных органов в борьбе с организованной преступностью, а также в сфере кибербезопасности.
В то же время в Украине отсутствует цельная эффективная общегосударственная система противодействия нелегальному распространению оружия, хотя такие мероприятия проводятся.
После того, как в 2016 году была принята стратегия кибербезопасности Украины, украинское правительство ежегодно принимает и выполняет соответствующие планы мероприятий, которые предусматривают имплементацию положений Конвенции о киберпреступности в ЕС. Кроме того, в Украине в 2017 году был принят Закон «Об основах обеспечения кибербезопасности Украины». Были созданы Национальный координационный центр кибербезопасности в СНБОУ и Департамент киберполиции, функционируют специализированное подразделение кибербезопасности СБУ и CERT-UA (по аналогии с CERT-EU), которые выполняют весь комплекс задач в этой сфере, в том числе и в сотрудничестве с украинскими неправительственными организациями и международными партнерами. Другими словами, задачи ВП по кибербезопасности Украина уже выполнила.
В военном плане Украина принимала участие в операции Евросоюза EU NAVFOR ATALANTA в 2014 году и боевых тактических группах ЕС в 2014 и 2016 годах и планирует продолжить это участие. Украинские учебные заведения в сфере безопасности, например, академии внутренних дел, СБУ, Пограничной службы и государственного управления, тесно сотрудничают с ЕС, выполняют положения «Общей политики безопасности и обороны ЕС», а вот военная академия всё же больше ориентирована на сотрудничество с НАТО. Возможно, с развитием оборонной составляющей ЕС, которое мы наблюдаем сегодня, военные структуры Украины усилят свое военное сотрудничество с Евросоюзом.
Не завершен также и процесс создания системы защиты критической инфраструктуры Украины. Хотя определенная работа проводится и в 2017 году была принята «Концепция создания государственной системы защиты критической инфраструктуры», но до сих пор не принят соответствующий закон.
Украина не присоединилась к механизму гражданской защиты ЕС по примеру Македонии, Сербии, Исландии, Лихтенштейна и Норвегии, хотя официальный запрос был направлен еще в 2014 году. Этот объем работы Украине следует выполнить до 2020 года.
Пространство для углубления сотрудничества, дифференциации и эффективности
Исходя из целей, которые ставит перед собой Евросоюз – обеспечение стабильности и безопасности в восточном соседстве, а также учитывая интересы, взгляды и возможности стран-партнеров в сфере безопасности, странам-членам ЕС и странам-партнерам целесообразно сосредоточиться на противодействии тем вызовам и угрозам, которые имеют общий для всех знаменатель и трансграничный характер.
Также в сфере безопасности ВП следует применить уже известный принцип «больше за больше». Иными словами, не определять единые для всех восточных партнеров задачи, а ставить более амбициозные цели и более активные форматы сотрудничества для тех стран, которые этого желают, в первую очередь – для Украины, Грузии и Молдовы. В частности, противодействие гибридным угрозам, актуальность которой постоянно подчеркивается в ЕС, в том числе отображена и в Совместной декларации саммита Восточного партнерства 2017 года, должно бы определять дальнейшее развитие сотрудничества между ЕС – с одной стороны, и Украиной, Грузией и Молдовой – с другой. Ведь три страны практически ежедневно сталкиваются с гибридными угрозами, источником которых является Россия.
Для согласованных действий в рамках ВП целесообразно было бы создать платформу противодействия гибридным угрозам и урегулирования конфликтов, в работе которой бы приняли участие ЕС и эти три страны. Ведь созданный при участии ЕС Европейский центр по противодействию гибридным угрозам в Хельсинки не в состоянии адекватно оценить гибридные угрозы в таком отдаленном для него регионе, да еще и без участия стран, которые непосредственно подвергаются этим угрозам. В дальнейшем к этой платформе могли бы присоединиться и другие страны-партнеры.
Для Украины, Грузии и Молдовы важными вопросами являются кибербезопасность и стратегические коммуникации, включая противодействие негативному влиянию пропаганды. В этих двух направлениях страны могли бы двигаться параллельно, но согласованно, обмениваясь опытом и реализуя совместные проекты. Как показало исследование, проведенное в ходе реализации проекта «Содействие развитию возможностей Украины гарантировать безопасность общества в условиях гибридных угроз» в рамках проекта Civic Synergy при поддержке Международного фонда «Возрождение» и ЕС, три страны, подписавшие Соглашение об ассоциации, имеют схожие проблемы в сферах информационной и кибербезопасности. А значит, они могут совместно их решать, повышая собственную стойкость к гибридным угрозам.
Это сотрудничество особенно актуализируется в контексте приближающихся президентских выборов в Грузии в октябре этого года, парламентских выборов в феврале 2019 года в Молдове, президентских и парламентских выборов в Украине.
Вне сомнений, что Кремль будет пытаться повлиять на эти выборы, используя информационные и IT-ресурсы, чтобы привести пророссийские силы к власти в этих странах и препятствовать их сближению с ЕС. Не исключено, что «обкатанные» на выборах в Грузии, Молдове и Украине технологии Кремль попытается применить для вмешательства в выборы депутатов Европейского парламента, которые состоятся в мае 2019 года. Это должно стимулировать Брюссель к более тесному сотрудничеству с тремя странами в контексте информационной и кибербезопасности.
Постоянное структурированное сотрудничество ЕС (PESCO), одобренное в декабре 2017 года, предусматривает возможность участия третьих стран, а информационная и кибербезопасность внесены в перечень топ-приоритетов этой новой инициативы ЕС.Кроме того, из семнадцати определенных Евросоюзом в марте 2018 года первоочередных проектов PESCO два касаются упомянутых сфер – это «Платформа обмена информацией о противодействии киберугрозам и инцидентам» (Cyber Threats and Incident Response Information Sharing Platform) и «Группа быстрого реагирования на киберугрозы и взаимопомощь в кибербезопасности» (Cyber Rapid Response Teams and Mutual Assistance in Cyber Security). К упомянутой Платформе могла бы присоединиться и Украина, а также Грузия и Молдова, сотрудничество с которыми позволило бы «Группе быстрого реагирования…» не только получить дополнительные источники информации о характере киберугроз, но и оказывать помощь странам-партнерам в обеспечении там кибербезопасности выборов.
Чтобы действительно создать зону стабильности и безопасности в регионе ВП, ЕС следовало бы более активно включиться в процессы урегулирования конфликтов и сделать их действенными. Возможности влияния для этого Брюссель имеет, вопрос только в желании. Это могло бы стать тестом для общей политики безопасности и обороны ЕС, демонстрацией ее эффективности и вкладом в развитие Евросоюза как глобального лидера так, как это прописано в его «Глобальной стратегии».
