Прокуроры, следователи, опера-сыскари… Все мы – лишь пешки в державной игре под названием “решительная и бескомпромиссная борьба с преступностью”. И сколь значительными и самостоятельными ни выглядели бы лица, исполняющие эти функции, все они должны осознавать общие правила “игры” и подчиняться им. Ты – лишь пешка, и всегда должен помнить об этом. “НЕПОДКУПНАЯ” ПРОКУРАТУРА
Контакт с прокуратурой у районного угрозыска плотен и повседневен. К прокурору на санкцию для ареста (примечание: эти строки писались в 1999-м году) мы привозим задержанных, прокуратура надзирает за соблюдением нами законности в расследовании преступлений, а наиболее тяжкие из них (в частности – убийства) следователями прокуратуры и расследуются. Прокуратура для милиции – как старшая сестра; варимся мы в одном котле, питаемся из общей “кормушки”, и всё друг про друга знаем. Хотя для приличия делаем вид, что принимаем друг друга за тех, кем должны быть, а не за тех, кем в действительности являемся.
“Прокурор” – это лишь на бумаге звучит грозно и неподкупно. На самом же деле прокуроры – такие же люди, как и все остальные. В меру – честные, работящие, справедливые и разумные, но и ничуть не меньше прочих – трусоватые, подловатые, жадноватые, склонные к лести и разврату, с мелкими, а порою – и с мельчайшими душонками… Не с Марса же на работу в прокуратуру направляют – туда идут работать обычные граждане, окончившие что-то юридическое и набравшие стаж работы в наших конкретных жизненных условиях. Они – это мы, так почему же они должны от нас отличаться? Не питайте иллюзий!
У любого районного, городского или областного прокурора – тот же план деятельности, и такой же отчёт о его исполнении перед вышестоящим начальством, что и у любого начальника рай- (гор-) облотдела или УВД. И точно так же дрючат его за низкие показатели раскрываемости преступлений (убийств – особенно), и высокий уровень преступности. Это вынуждает его тоже “химичить” с отчётностью, идти на неизбежные компромиссы, контачить с сильными мира сего (а это сегодня – плотно сросшиеся между собою государственная власть, финансово-промышленные группировки и мафиозные структуры), и вследствие этого относящиеся к закону гибко… взвешенно…с пониманием реалий.
Что касается персонально прокурора нашего района Демина (фамилия изменена), то он – умеренно образован (кичащихся своей интеллигентностью в системе правосудия не любят), безусловно – неглуп, понимает ситуацию и вытекающие из неё текущие задачи. Умеет одновременно видеть и учитывать множество факторов. Имеет хорошие связи в городской прокуратуре, и перспективу – его явно “тянут”. А всё почему? Он – в игре, он – свой. В частности, он прекрасно понимает, кому нельзя нарушать закон (хотя они, сволочи, его всё равно нарушают, а потом, будучи изловленными и изобличёнными, осуждаются по всей строгости), а кому – не то, чтобы можно, но… весьма простительно, что ли?..
Возьмём конкретный случай. Некий К., директор охранной фирмы “Ягуар”, и, по слухам, один из “авторитетов” в группировке Вани-Магната, взят милицией под стражу по обвинению в убийстве коммерсанта Ю. (противненький такой, барыга-ростовщик, настолько жадный, что решил показать фигу рэкету) … Улик против К. немного, с воробьиный клюв, и с вещдоками напряжёнка, но если постараться, то под приговор подвести можно. Я видел немало таких, кто шёл под огромные срока с куда меньшими доказательствами… Но то были “лохи”, не сумевшие за предыдущую жизнь обзавестись влиятельными друзьями, а у К. с друзьями был полный порядок.
И вот одним вечером некое уважаемое лицо, пригласив Дёмина в ресторан “Колибри” на дружеский ужин, в перерыве между рюмками коньяка, мимоходом, попросило “объективно разобраться” с делом К. Мол, если он действительно виноват – тогда никаких вопросов, пусть отвечает по закону, но если честно – не верится в его виновность… Хороший же парень, из приличной семьи… ну какой из него – убийца? Дёмин в ответ солидно кивнул головой, а потом достаточно громко и внятно (в ресторане могли быть подслушивающие устройства) заверил, что разбирательство по делу К. будет проведено в строгом соответствии с законом и объективно…
Назавтра он вызвал к себе ведущего это дело следователя прокуратуры и, для начала коснувшись ряда других тем, ненавязчиво намекнул на своё личное мнение по делу К. – слабовато с доказательствами, хлипкие вещдоки, свидетели путаются, обвиняемый упорно всё отрицает… Короче, дело не имеет судебной перспективы. То есть если довести его до суда, то самый вероятный исход – оправдательный приговор. А это ведь – признак того, что проводимое прокуратурой следствие – некачественное…
Если следователь – не окончательный даун, и не враг самому себе, то противиться мнению непосредственного начальника он не станет, и, потянув какое-то время, отпустит К. “за недостаточностью улик”. А завтра, “схимичь” он сам в каком-нибудь деле и “засветись” не по-крупному, то шеф, в свою очередь, памятуя о прошлом одолжении, тоже закроет глаза на что-либо.
Но допустим – случилось невероятное: следователь попался норовистый, и поганить дело не захотел. Тем более, что терпеливо и грамотно возведённая им пирамида косвенных улик позволяла-таки припереть в суде К. к стенке, даже и невзирая на ухищрения защищающего его опытного адвоката. Что тогда? Ведь следователь – фигура процессуально независимая, в таком вопросе приказать ему прокурор – не вправе. Но прокурор вправе спустя некоторое время – конечно же, без всякой связи с делом К. – устроить следователю-строптивцу комплексную прокурорскую проверку всех находящихся у него в производстве дел (и дела К. – в том числе). Без всякого сомнения, у следователя найдут кучу всяких упущений и нарушений (они есть у каждого, но не у каждого их захотят найти!); ему сделают устное замечание, или даже объявят выговор. После чего некоторые из дел (по К. – в том числе) у него заберут, и передадут менее занятым и более понятливым сотрудникам прокуратуры. Так что в один прекрасный день К. “с чистой душой” все равно выйдет на свободу!..
Теперь поинтересуемся: чего это Дёмин так старался – ради взятки, что ли? Да ни Боже мой! Никто ничего и не думает совать ему в ладонь… Просто через месяц или два по тихому ходатайству уважаемого лица прокурорскую супругу вполне законно оформят соучредителем в процветающую фирму “Тюльпан”. И теперь ежемесячно на совершенно легальных, заметьте, основаниях из кассы фирмы в бюджет прокурорской семьи потекут кругленькие суммы. Но сам-то прокурор к этим прибылям не имеет ни малейшего отношения. И попробуйте публично заявить обратное – он вас по судам затаскает, ещё и компенсацию ему придётся выплатить – за моральный ущерб. Он, муж-прокурор, рядом с коммерческой удачей жены даже рядом не стоял!
Практически каждый прокурор в подобном замешан; без этого нельзя, не будь он на такое способен – кто б его вообще прокурором назначил? Понятие “честный прокурор” – относительно. “Честный” – по отношению к кому? Где-нибудь в соседних районах, городах или государствах прокуроры принимают наркотики, вымогают взятки от посетителей, растлевают малолетних, убивают жён, насилуют секретарш, грабят казну, печатают фальшивые ассигнации… Относительно их Дёмин – вполне честен. Повинуясь правилам игры, в своём лукавстве с законом он никогда не заходит дальше чётко очерченной границы. Если и исполняет подобные просьбы, то – не каждую, и далеко не от каждого уважаемого лица. Вот почему поведение Дёмина не только не расшатывает существующую систему правосудия, а наоборот, укрепляет её. Позволяя сохранить общий баланс сил и интересов как фундамент спокойствия и правопорядка в обществе.
Но есть ещё и “одинокие волки” – те делают карьеру именно на противоборстве с уважаемыми лицами. Власть над людьми для подобных – дороже любых материальных благ. Они и на самом деле лично-неподкупны, и создают иллюзию, будто прокуратура действительно защищает абстрактную законность, а не интересы той или иной влиятельной клики или даже вполне конкретной и осязаемой личности. Такая иллюзия тоже нужна, она – часть игры. И если “неподкупный” прокурор не “зарывается”, если он борется не против общего порядка вещей, а лишь с отдельными, пусть и уважаемыми господами, если он, наконец, “держит” нужные показатели и ладит со своим начальством, то его, скорее всего, прикроют от неприятностей. Ведь Системе в целом он не только не вреден, а даже – полезен! В условиях постоянной конкуренции “сливок общества” между собою прокурорского “цепного пса” всегда можно натравить на своих противников, – пусть они помнят о его существовании, пусть видят границы своих действий, за несоблюдение которых следует ответный удар. Впрочем, при необходимости любого “неподкупного” можно нейтрализовать и устранить со сцены всё теми же проверяющими комиссиями и инспекциями. Допекут придирками и либо задвинут в какую-либо “дыру” с понижением, либо на пенсию отправят, если позволяет возраст. Один в поле не воин. Кто не в игре – тот изгой.
О РОЛИ СЛЕДОВАТЕЛЯ
По фильмам и книжкам любой знает, что раскрывают преступления следователи. Но это – враньё. В подавляющем большинстве случаев раскрывает кражу или грабёж, изнасилование или убийство именно опер, рабочая лошадка уголовного розыска. А следак лишь оформляет документально результаты его деятельности.
Вот, скажем, обворовали квартиру: дверь взломана, мало-мальски ценное имущество вынесено, убитые горем хозяева рыдают на руинах семейного благополучия. На звонок в милицию не сразу, но часа через два (а куда спешить?) приезжает группа наших товарищей: эксперт-криминалист (не всегда – снимать отпечатки пальцев; в этом мы уж и сами наловчились), судмедэксперт (когда наличествует труп), участковый (если найдут, и если не валяется пьяный под столом у одной из местных самогонщиц), пара оперуполномоченных уголовного розыска и следователь.
Следак первым делом усаживается за стол и начинает строчить свои бумаженции: протокол осмотра места происшествия, протоколы допросов потерпевших и свидетелей (обычно – соседей по лестничной площадке), ещё что-нибудь в том же духе… И – всё! И если вор не ждёт следственно-оперативную группу с поднятыми руками возле взломанной им двери, и его имя не нарисовано огненными буквами на потолке выпотрошенной квартиры, то его следует искать. Что, следак с высунутым от усердия языком начнёт бегать по району? Не будет, потому как занятый он, краж на территории района – много (ворует народец по-чёрному), а следователей – мало, и их драгоценное время надо беречь. И вот, не отходя от стола, следователь пишет трудяге-оперу скромненькое поручение: “Первое – установить личность преступника (ов). Второе – найти свидетелей данного преступления. Третье – найти иные доказательства вины подозреваемого. Четвёртое – сделать это в установленные законодательством сроки”. А, каково? Круто!
А как найти, где искать – ему по барабану, “своё дело я сделал – дал поручение оперуполномоченному, вот пусть и работает…” Истёк положенный по закону срок – и следак с лёгкой душой приостанавливает уголовное дело “в связи с неустановлением личности преступника”. А кто виноват? Опер-тунеядец, не исполнивший предначертанное ему следовательской десницей!
…И такую ахинею порою предписывают! Один следак, например, всучил мне поручение аж из 14-ти пунктов, среди которых значились подлежащие исполнению мероприятия в Казахстане и Молдове, а также проверка “французского следа”, причём это следовало сделать в две недели! Хотя прекрасно знал, хрен моржовый, что в последнее время командировочные бухгалтерия даёт с великим скрипом даже для поездки в соседний город, что уж тогда о Казахстанах и Франциях говорить? Послать же письменный запрос – значит, по нынешним временам, в лучшем случае дождаться ответа через пару месяцев. Но часто ведь и вовсе не отвечают.
Тем не менее, получив поручение следователя, опер начинает действовать. Предполагается, что ему известен досконально проживающий на его территории подучётный элемент: наркоманы, алкоголики, пьяницы, торговцы самогоном, наркоторговцы, содержатели притонов, проститутки, ранее судимые и прочие, им подобные… На опере замкнута милицейская агентура, незримо-неслышная сеть секретных информаторов угрозыска. Опер ориентирует сексотов на подходы к потенциально способным совершить данную кражу лицам, кропотливо анализирует собранную информацию, делает п о д с т а в ы, “прессует” подозреваемых, задерживает их, выколачивает “сознанку”, ищет (иногда – “организовывает”) вещдоки. Да мало ли что ещё…
И вот когда всё (и если!) сложилось – ты тащишь подозреваемого вместе с “чистосердечными признаниями” и вещдоками к следователю. Он – добросовестно твоё творчество оформляет документально, подпирая со всех сторон грамотно составленными бумажками, а затем – передаёт дело в суд. Потом про него напишут в газетах: “Дерзкую кражу на квартире гражданина Б. раскрыл следователь такой-то”. А он ведь ни хрена не раскрывал в том деле, окромя дюжины бутылок с пивом… Ему – публичный почёт в случае удачи, мне и моим коллегам-операм – шишки на голову в случае прокола. Вот так мы наши обязанности и делим…
Практически ничем тебе следак не помогает, зато развалить уже сделанную работу может аж бегом – прямо-таки на ровном месте ” родит” трудности, и всё – изгадит…
Допустим, грабанули на улице седенького ветерана, сорвав поздним вечером с лацкана пиджачка орден Ленина, за которого у коллекционеров можно отовариться соткой “баксов”… Спустя неделю, после парочки изящных оперативных комбинаций, вычисляешь некоего временно (пятый год) не работающего с и н я к а Куркоткина, берёшь за жабры и колешь на “сознанку”. Орденок он успел сплавить кому-то, “на улице – неизвестному лицу”, но это не существенно – бандюгу опознали сам потерпевший и ещё трое свидетелей ограбления, со свидетелями редкостно повезло – такое их изобилие в подобных делах встречается редко. Тащишь падаль к следаку для оформления делюги, но тут Куркоткин на допросе у него возьми да и откажись от ранее сделанных признаний. Дескать, “выбили их из меня изуверы-оперативниками зверскими и не оставляющими следов издевательствами, теперь же вам правду скажу: невиновен я аки младенец, а деда этого никогда не видел даже!” Что делает умный следак в ответ на подобное вяканье подозреваемого? Правильно – смеётся ехидно, а потом смачно харкает в противную бандитскую физиономию. Но где ж вы видели нынче в милиции – умных следователей? Перевелись такие давно, разбежались по конторам и фирмам, где меньше ответственности и гуще заработок. Этот же наш мудак – испугался неизвестно чего, и неожиданно заявляет: “Не могу “закрыть” его без веских доказательств!”
“Как это?” – изумился я. “А вот так… Чистосердечных признаний, как видите, в деле не осталось, вещдоков – нет, похищенного ордена так и не нашли… Потерпевший – практически слепой старик, вот справка из поликлиники… Один из свидетелей – десятилетний ребёнок, показания которого не имеют юридической силы… Другой свидетель всё время путается в деталях, сплошные: “мне кажется…” и “по-моему…”… Остаются только ничем не подтверждаемые слова одного-единственного свидетеля, и вы хотите, чтобы с этим мизером я отправил человека в тюрьму? Да на суде любой мало-мальски грамотный адвокат развалит дело в два счёта, ещё и выговор из-за вас схлопочу… Нет, Куркоткина я пока что отпускаю, а вы – ищите улики поубедительней!” Блин, да где ж я такие найду?! Короче, наглый бандит выходит на свободу и, естественно, сразу “линяет” из города. Ищи-свищи его теперь по всему свету…
А спроси следака, кто виноват, и он непременно скажет: “Ну конечно же – опер! Несмотря на моё поручение, необходимые следственно-розыскные мероприятия по данному уголовному делу были проведены не в полном объёме…” Ага, получается, что это я ещё и козёл! Бегаешь, как проклятый, надрываешься, жилы рвёшь, а он сидит себе в уютном кабинете и чиркает бумажки с перерывами на обед и нахождение в туалете. Да ещё, сволочь, втихую приглядывается, с какого дела ему бы половчее хапнуть “навар” с минимальным риском… Многие из обвиняемых готовы уплатить за “похороненное” дело приличные “бабки”, но не с каждого – возьмёшь, тут нужен точный расчёт, а то недолго и самому в “зону” для экс-ментов “откинуться”…
Глухо недолюбливают сыскари следаков, на что и они отвечают нам застарелой неприязнью. Оттого вместо взаимопомощи выходит у нас постоянное противоборство: они побольше из общего дела на нас стараются спихнуть, а мы – на них. Так и живём – как кошки с собаками.
Хотя если честно, то и следовательский хлеб – не сладок. Каждый допрос – как поединок, там такая нервотрёпка, такая тягомотина… Тебе – лгут, тебя – ненавидят, тобою пытаются манипулировать, тебе угрожают, ты тонешь в извергающемся на тебя бурном потоке злобы, коллеги норовят тебя подставить и спихнуть на тебя свои просчёты, родное начальство постоянно достаёт… Смотрю я на следаков и вижу: не старые ведь в массе своей люди, а уж вынуждены постоянно пить валерьянку… Нервы – как трёпанные канаты практически у каждого. Таким – не позавидуешь!..
Я – ОПЕР
Я – опер.
Не скажу, что – влюблён в свою профессию, но – уважаю и её, и тех, кто волей обстоятельств (лишь изредка – по призванию) вынужден ею заниматься. Но и мы – вполне нормальные, живые люди со своими большими и маленькими пороками, слабостями, предрассудками, проблемами и бедами.
Тот – в меру ленивый, всё ему по барабану, работает из-под палки, без интереса. Но если накрутить его, как следует, то сделает – как надо, а без постоянных вожжей – будет придумывать несуществующие отмазки.
Этот – мечтает о карьере, комплекс маленького наполеончика: суетится, “светится” перед начальником, очень может быть, что втихую и “постукивает” на коллег в управление собственной безопасности.
Ну а тот – одноклеточный, всем своим доволен, хоть ни черта стоящего у него и нет, ещё и жесток чересчур – без особой необходимости.
А этот – сынок влиятельного папы, зарабатывает в угрозыске нужное количество стажа “рядовой” службы. А потом – вверх, к звёздам – майорским, полковничьим и генеральским…
Мы – как все, но только немножечко хуже. Потому что каждодневно общаемся со всяким сбродом, “низами” общества, продуктами общественного распада и гниения, неизбежно перенимая часть присущих им черт: наглость, жестокость, коварство, лицемерие, равнодушие к людским болям и судьбам… Иначе – нельзя, иначе нас сомнут. Нагрузки на нервную систему – колоссальные, многие из нас спиваются, едут “крышей”, физически и морально износившись, исчерпав ресурс – бегут из органов, а оставшимся – очень трудно сохранить в себе человеческое… Профессия наша – как клеймо.
Уходит человек из органов – и лишь спустя 5-10 лет стирается с его физиономии (и ещё в большей степени – с души) неистребимая печать ментовства… Но это – в лучшем случае, а то так до самой смерти и будешь ощущать брошенное тебе в спину презрительно- беззвучное: “Мусор!”, хотя десятилетия как порвал с этой системой…
Всякие типажи попадаются среди нас, и иные – ничуть не лучше тех самых бандюг, с которыми нам приходится бороться. А есть и просто чудики, что, впрочем, тоже в нашем деле может оказаться весьма болезненным .
Недавно, к примеру, прислали нам в отдел одного. Отслужил он прапорщиком в армейском спецназе, потом годик оттарабанил в патрульно-постовой службе, и теперь укрепили им уголовный розыск. Ну, я вам скажу – незабываемый кадр! У многих наших – лишь две извилины в мозгу (им по службе больше и не требуется), но то – именно извилины. Этот же в отношении своей службы – тупой, как армейский сапог: ничего понимать не желает. Растолкуешь ему, разжуешь всё в лучшем виде и в рот положишь, слушает он внимательно, головой кивает, мол – понял, исполню!.. А начнёт исполнять – творит прямо противоположное предписанному, а потом строит “непонятку”: так я же старался!..
Ну вот, допустим, вечером под аркой дома тюкнули камнем по голове парня. Лишь на третий день он очнулся в реанимации. Посылаем “прапора” к нему, снять показания. Я сам его лично инструктировал: “Тяжкие телесные нам сейчас абсолютно ни к чему, и так с показателями – завал… Убеди парнишку, что это он сам упал и головешкой о стенку навернулся, понял?” Он кивает: “Ага!”. Едет в больницу и возвращается оттуда с показаниями типа: “Меня злодейски избил какой-то высокий мужчина в футболке!” Ищи теперь того высокого! “На фиг ты это записал?!” – ору на “прапора”. А он плечами пожимает: “Так показал потерпевший…” Меня аж заколотило: “Да мало ли кто чего показывает, что ж – всё так и записывать?!” Нет, до него это не доходит…И таких примеров его ослоумия можно привести множество.
А на обыске в наркопритоне он что учудил? Оставил я его в квартире с хозяйкой притона и мешком маковой соломки, а сам пошел по соседям, понятых искать. Напарнику же захотелось срочно покурить, но дымить в одной комнате с дамой он счел не по-джентльменски, и – вышел на лестничную площадку. Естественно, хозяйка сразу же надумала избавиться от единственной улики! Возвращаясь, вижу на площадке окутанного табачным дымом напарника, в плохом предчувствии врываюсь на адрес – точно, она уже высунулась по пояс в окно, и мешок вниз кидает! Схватил её за тощую задницу, втащил обратно, вкатил пару освежающих тумаков. Ладно хоть, не догадалась мешок развязать и высыпать соломку по ветру. А так я спокойно спустился вниз, поднял мешок, поднялся с ним наверх и, пригласив понятых, вписал вещдок в протокол, как только что обнаруженный. Накричал потом на “прапора”, он же только глазами хлопает: “Но не мог же я курить в чужой квартире!” Тяжёлый случай.
Почти все сексоты – воры и наркоманы; упрячем их за решётку – с кем тогда прикажете работать? “Но ведь он – преступник, он должен сидеть в тюрьме!” Тьфу на тебя, придурок!..
Берём его в рейды по кафешкам и забегаловкам, присмотрится он к нашим действиям – слюной брызжет: “Вы занимаетесь поборами с торговцев и предпринимателей, а это -вымогательство!..” Видали праведника? А на бензин для отделовского “уазика” Папа Римский нам денежки отстегнёт? А на приём проверяющих товарищей из столичного главка где средства брать? А чтоб самому с голодухи не сдохнуть, пока нищенской зарплаты дождёшься? Хорошо ему поучать: его жена ещё в прошлом году бросила, сам рассказывал – “пилила” его, что денег в дом не приносит, потом сбежала… А у нас у всех – семьи, супруги с детьми, а их кормить и обеспечивать надо!
Кстати, из-за работы семей сутками не видим, с раннего утра и до позднего вечера крутимся, как заведённые, прочитать газетку – разве что в туалете, перед тем, как кусок от неё оторвать… Этот же урод ухитряется найти время и для чтения книжек, и для посещения кинотеатров, и даже для регулярных занятий восточными единоборствами! Как-то вечером предлагаю ему после работы дополнительно задержаться на часок – надо бы проследить за одним подозрительным адресом. А он башкой машет: “Не могу, по телевизору интересный футбольный матч должны показывать!” Ну что ты ему на это ответишь?
Что интересно – пинающее нас за любой просчёт начальство охреневшего в тупоумии “прапора” как бы не замечает, То есть и его поругивают, но – чуть ли не реже тех, кто на ком вся работа в отделе держится. У нас так везде: кто тянет – на того и валят, тому и шишки на голову…
О НЕЛЮБВИ ОПЕРОВ К ЖУРНАЛИСТАМ
Пресса – раздражает… Репортёрам главное – взять какое-то кровавое злодейство и разукрасить его яркими красками, чтобы обыватель заинтересованно слюнку пустил!.. Прокричал на всю Ивановскую: “Внучок изнасиловал и убил родную бабушку!”, вызвал реакцию толпы – и айда новое зверство разрисовывать… А что арестованного юнца через неделю пришлось отпустить ввиду полнейшей невиновности, и что через месяц арестовали подлинного убийцу (местного дворника, из ранее судимых) – это ему по барабану… Обыватели жаждут новых сенсаций, а старые – прочно забыты.
Описывая работу уголовного розыска, газетчики обычно впадают в одну из двух крайностей.
Или эта работа преподносится блестяще организованной и спланированной, когда руководимые железной волей отцов-командиров сыщики мастерски изобличают и ловят преступную шваль… (Бывает, по пьянке с бодуна сорвёшься с корешами-операми в рейд по притонам, и чисто случайно надыбаешь там какую-либо особо опасную персону из числа находящихся в розыске. А через неделю узнаёшь из газет, что, оказывается, кропотливо готовили ты сотоварищи эту операцию чуть ли не месяц, и удалась она благодаря умелому руководству полковника такого-то и майора такого-то, хоть ты готов поклясться, что о проведении оной операции “Рейд” вышеупомянутые руководящие мудаки узнали лишь после её успешного проведения…).
Или же, наоборот, получивший соответствующее задание журналист лихо расписывает в статеечке, какие же эти менты – хамы, грубияны, пьянчужки, дуболомы, палачи-истязатели и карьеристы…
Не ангелы мы, разумеется… Но мы – и не черти. Просто мы – на виду, и работа у нас – грязная. Вот почему все мусорное в наших душах выступает отчётливее и видится – дальше.
Владимир Куземко