ГОСУДАРСТВО ЗАПЛАТИТ ЗА ПЫТКИ?

Главный юрист Украины Роман Зварич во время 26-й Европейской конференции министров юстиции, прошедшей 7-8 апреля в Хельсинки (Финляндия), подписал Европейскую конвенцию о возмещении ущерба жертвам насильственных преступлений. Документ предусматривает денежную компенсацию государства пострадавшим от насилия и тем, кто находился на содержании погибших в результате насильственных действий. Конвенцией предусматривается выплата компенсации в размере, покрывающем расходы на госпитализацию, похороны, алименты. Однако открытым остается вопрос: сможет ли государство таким образом защитить своих граждан от произвола со стороны сотрудников правоохранительных органов, так сказать, слуг того же государства? До сих пор большинству садистов в погонах удавалось уйти от ответственности и оставаться безнаказанными.Пытки в райотделах и издевательства в СИЗО – тема, которая почти ежедневно появляется на страницах многих периодических изданий. Избивают ли задержанных? Сами сотрудники правоохранительных органов «без диктофона» рассказывают, что «иначе нельзя».

Уполномоченный Верховной Рады по правам человека Нина Карпачева в своем докладе во время парламентских слушаний привела шокирующую статистику. Ежегодно с жалобами на применение пыток милиционерами к Уполномоченному обращаются тысячи граждан. В 52% случаях задержанных истязают оперуполномоченные, выбивая из жертв признательные показания. Наиболее распространенными видами издевательств по статистике являются длительное избиение, удушение с использованием противогаза и целлофановых кульков, пытка голодом, электротоком, подвешивание в наручниках.

Даже если вина милиционеров-садистов и бывает доказанной, чаще всего их увольняют со службы. МВД не любит распространятся по этому поводу и фактически прячет от общественности проблему, заботясь лишь о «чести» мундира. Неудивительно, что большинство из украинских граждан, обратившихся в Европейский суд, имеют претензии именно к отечественным правоохранительным органам.

По всей видимости, после подписания министром юстиции Р.Зваричем Европейской конвенции о возмещении ущерба жертвам насильственных преступлений, жертвам пыток украинских спецслужб не придется искать защиты на Западе. Они теперь смогут обращаться в домашние специальные инстанции. Правда, одна проблема все же остается: как доказать, что ты стал жертвой милиционеров? Человека в отделении (камере, кабинете, подвале) избивают без свидетелей и адвоката. Бьют руками, бьют ногами, бьют ломом, разрывают пах, поднимают вверх и бросают спиной на пол, одевают на голову противогаз и загибают шланг, иногда для усиления впечатлений несговорчивого в шланг заливают нашатырный спирт… Иногда избивают грамотно, чтобы не оставалось следов.

На почту «УК» приходит много примеров таких случаев, исполнители которых остаются безнаказанными. Павел Макаров из Никополя приводит две истории, от которых кровь стынет в жилах.

Первый пример базируется на жалобе жителя села Чкалово Генеральному прокурору Украины.

Приводится почти дословно.

« 25 июня 2004 года ко мне в домовладение прибыли работники милиции (в гражданской форме), которые не представились, и только милицейский автомобиль указывал на их принадлежность к органам правопорядка. Данные работники испросили моего разрешения на собеседование с моим малолетним сыном Золотовым Р.В. в помещении сельского совета.

Когда примерно через пол часа я прибыл в помещение сельсовета, то там никого не оказалось, а односельчане мне сообщили, что моего несовершеннолетнего сына увезли в неизвестном направлении. Обеспокоенный долгим отсутствием сына, я поехал на машине в город Никополь в РОВД, где встретил односельчан, которые мне сообщили о том, что мой сын находиться внутри РОВД, меня самого туда работники милиции не пустили.

Примерно в 19.00 из здания РОВД вышел мой сын, который был избит, и еле стоял на ногах. Он со слезами на глазах просил отвезти его в больницу, что я и сделал. По дороге в больницу сын мне рассказал как его пытали в Никопольском РОВД и требовали от него письменных подтверждений в совершении преступления, которого он не делал. Больше всех зверствовал участковый З. – он его не только избивал, но и ставил «на растяжку» с целью разрывания мошонки. Все это могут подтвердить мои односельчане, которые присутствовали в тот день в Никопольском РОВД.

В травмпункте 1-й Никопольской горбольницы (куда мы обратились) моего сына обследовали и положили на стационарное лечение, где он и пролежал 20 дней. В журнале больницы была сделана запись о том, что он был избит.

Как мне удалось выяснить в последствии, из горбольницы №1, в Никопольское РОВД были направлены материалы о избиении моего сына, и начальник райотдела Ломака В.А. собственноручно их направил для разбирательства милиционеру З., именно тому, который и пытал моего сына.

Милиционер З., с целью сокрытия совершенного преступления собственноручно от имени моего сына написал объяснение, якобы он (мой сын) упал с велосипеда, и таким образом травмировался. Этот факт подтверждается собственноручным признанием З., которое он дал работникам регионального УВБ МВД, проводившие расследование преступления. Таким образом, милиционер З. сознательно совершил повторное преступление для сокрытия предыдущего.

После излечения моего сына и выписки его из больницы, я обратился в Никопольскую районную прокуратуру с заявлением о преступлении в отношении несовершеннолетнего сына, и привлечении виновных к уголовной ответственности. Мое заявление было рассмотрено поверхностно и в нарушение сроков. В это время З. был уволен из органов МВД по выслуге лет с почетом и уважением, а мне заместителем прокурора Никопольского района Поначевным И.М. был дан ответ в виде формальной отписки о том, что вина З. не установлена, а посему и наказанию он не подлежит.

17.11.2004 г \Золотов.В.В».

Ради справедливости для читателей сообщаем, что материалы по этой жалобе были направлены прокуратурой области в Никопольскую городскую прокуратуру, которая расследовала их. Дело передано в суд.

Второй пример записан со слов И. – жителя города Никополя .

«В 2002 году я учился в вузе на третьем курсе, и ни в каких противоправных действиях связанных с нарушением законов Украины не участвовал, и не был посвящен.

5 августа 2002 года, я вышел во двор многоэтажки, где проживаю, вытрусить половики. Закончив работу, решил закурить. Достал сигарету, полез в карман за спичками, и вдруг неизвестно откуда появились 4 человека в цивильном, одели на меня наручники, а на голову водрузили мешок. После этих «процедур» меня загрузили в машину, и куда-то повезли. Машина остановилась, вели по лестницам, в итоге я оказался в каком-то помещении. С моей головы сняли мешок, чуть позже я понял, что нахожусь в милиции. Затем уже во время допросов, я конкретно понял, что меня привезли в Никопольское РОВД.

С самого начала меня спрашивали, где я находился в определенный день и в определенное время. На эти вопросы я давал правдивые ответы, при этом просил опросить моих приятелей, знакомых и незнакомых мне людей, которые бы полновесно подтвердили мои слова. Однако все мои утверждения не доходили до разума работников Никопольского РОВД, и они стали мне говорить, будто в вышеуказанное время я находился в селе Никопольского района, где совместно с соучастником совершал тяжкое преступление.

Примерно через пять часов такого допроса в кабинет вошел милиционер П., на тот момент занимающий должность начальника уголовного розыска Никопольского РОВД. Он мне заявил в категоричной форме, чтобы я взял на себя ответственность в совершении тяжкого преступления, а если откажусь, то из меня выбьют все, что им (милиционерам) надо. Так как я отказался от предложения милиционера П., то на этом увещевания словами закончились, и работники милиции приступили к реальным действиям, а именно к избиению меня.

Это продолжалось примерно два часа. В кабинет заходили по два человека и меня постоянно били, через некоторое время, когда «двойка» уставала, происходила замена, и меня опять били, били, били… Во время избиения постоянно предлагали, чтобы я взял вину за совершение тяжкого преступления на себя.

Всех этих лиц, которые меня избивали, я могу опознать, и даже назвать их фамилии, это милиционеры О., В., Э., а вот фамилию четвертого я забыл, но опознать его смогу. Избиение происходили в кабинете Никопольского РОВД №19.

Били меня два дня подряд, а содержался я в Никопольском ИВСе, где сокамерник Е. с немалым «стажем» отсидки утверждал, что за последние 20 лет своей жизни он такого избиения не видел.

После небольшой «передышки» избиения вновь продолжились. Меня били руками и ногами. Заковав за спиной руки в наручники, меня поднимали на высоту человеческого роста, а затем бросали спиной на пол. Этого показалось изуверам мало, и меня стали бить ломом, который стоял в углу кабинета по спине, в область почек и ребер. Ломом меня бил тот четвертый милиционер, фамилию которого я не помню. Бил меня и один из зам. начальника Никопольского РОВД, но бил «жалеючи» – только руками.

Постоянными избиениями меня довели до такой степени, что я стал мочиться кровью. Я понял, что если не «признаюсь», то меня просто убьют или в лучшем случае сделают пожизненным инвалидом. Причина «признаться» у меня появилась еще и потому, чтобы мои родители узнали где я все-таки нахожусь.

После трех дней задержания и содержания в Никопольском ИВСе, мне по резолюции районной прокуратуры, конкретно зам. прокурора И., а впоследствии районного суда, была применена мера пресечения: заключение под стражу, то есть арест. При этом не забуду слова зам. прокурора И., который открыто мне заявил, что я бандит, и мое место в тюрьме. Стало понятным, что обращаться с жалобами к прокурору на работников милиции – любителей избиений, было бы пустым звуком. Тем более, что зам. прокурора И. видел, что я был избит и находился в подавленном состоянии.

В итоге, семь с половиной месяцев я находился то в Никопольском ИВСе, то в Днепропетровском ИВСе , это время и было для меня передышкой от избиений. Затем меня вновь привозили в Никопольское РОВД, где мне говорили, что сейчас в кабинет заведут человека, и я должен сказать, что он вместе со мной совершал преступление, и при этом, вероятно, для закрепления сказанного меня опять били. Когда я «не опознал» ни одного из предоставленных для опознания людей, то меня опять били и били.

Избивали меня с момента задержания 10 дней подряд. Потом хотя и прекратили бить, но угрозы продолжали сыпаться, обещали, например, приехать в Днепропетровское ИВС и там со мною расправиться.

Основываясь документами следственного отдела Никопольского РОВД, я находился в статусе обвиняемого до 2 декабря 2004 года. Именно в этот по истине счастливый для меня день в Никополь приехал следователь по особо важным делам, подполковник милиции Карасюк А.В., который и вручил мне постановление о моей невиновности. При этом сообщил, что настоящих преступников – упырей, совершивших более 80 эпизодов тяжких преступлений, задержали и они полностью признались в содеянном. Это закреплено материалами следствия.

А вот у меня засела в голове иная мысль: ведь слово «упырь» должно относиться и к тем лицам, которые меня избивали и пытали. Сейчас, находясь вне досягаемости от известных лиц в погонах, я готов и намерен сделать все, чтобы они понесли полную ответственность и за пытки, и за все, что они делали со мной».

Эти два эпизода – лишь верхушка айсберга такого рода преступлений, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов. Сможет ли Европейская конвенция остановить «упырей»? Поживем – увидим.

Владимир Абросимов, специально для «УК»