Для украинской Фемиды преступник интереснее, чем потерпевший

Великий Достоевский свое «Преступление и наказание» написал с одним большим изъяном — для него жертва, старуха процентщица, словно и не была человеком вовсе. С тех пор прошло много лет, но и сегодня на отечественных просторах главное внимание общественности сосредоточено на преступнике. А вот о жертве общество предпочитает не думать. 

Потерпевшим может стать каждый

Даже с телеэкранов можно услышать насмешливую фразу вроде: «Чего орешь, как потерпевший?» Быть потерпевшим вроде даже как-то постыдно, что ли. Только вот беда: по статистике количество милиционеров и преступников вместе взятых гораздо меньше, чем количество потерпевших. К тому же потенциальным потерпевшим является каждый из нас (не исключая, между прочим, тех же бандитов с правоохранителями). Так что с общественным мнением надо что-то делать, иначе общество само станет потерпевшим, причем по своей же вине…

Если дурные общественные ориентиры еще как-то перетерпеть можно, то прорехи законодательные ни понять, ни простить нельзя. На днях юридический факультет ХНУ им. Каразина и Фонд поддержки демократических инициатив Евгения Кушнарева собрали за «круглым столом» специалистов самых различных направлений в юриспруденции, чтобы обсудить ситуацию с защитой прав потерпевших в Украине.

— В силу трагических событий, которые произошли в нашей семье, мне лично на себе пришлось испытать статус потерпевшего в уголовном процессе, — говорит вице-президент Фонда Андрей Кушнарев, сын покойного экс-губернатора Харьковщины — И несмотря на квалифицированную помощь адвоката, были моменты, когда я ощущал полную беззащитность перед правоохранительной и судебной системами в нашей стране. Поднимая эту тему, наш фонд стремится не просто в очередной раз привлечь к ней внимание общественности, а хотел бы услышать рекомендации, которые позволят надеяться на решение данной проблемы.

По мнению А. Кушнарева, бесправие жертв преступлений наносит непоправимый вред репутации нашей страны в глазах мировой общественности, порождает правовой нигилизм в обществе, участившиеся случаи самосуда.

Кто смел, тот и съел?

Юристы и правозащитники единодушны в своем мнении: для следственной и судебной систем подозреваемый или обвиняемый в преступлении куда «интереснее» и понятнее, чем потерпевший.

— Благодаря адвокатскому лобби, у нас все построено на защите прав обвиняемого, — говорит профессор кафедры теории прокурорской деятельности и криминального процесса Национальной академии прокуратуры Украины Геннадий Кожевников. — Да, это нужно, чтобы не было никакого произвола. Но на первом месте должен быть человек, пострадавший от преступления. А у нас о нем совершенно забывают. Взять, к примеру, назначение экспертизы. Хотя следователи не любят знакомить обвиняемого с назначением экспертизы, тем не менее по закону они обязаны это делать. О потерпевшем же в законодательстве на сей счет вообще нет ни слова. А он, возможно, знает, что обвиняемый и эксперт — соседи или собутыльники. Он хочет задать свои вопросы, но его даже не приглашают и не ставят в известность о назначении экспертизы!

Уникальная ситуация возникает и при приостановлении досудебного следствия. Например, обвиняемый заболел, скрылся, или лицо, совершившее преступление, не установлено. Потерпевший уверен, что держава работает с «его» преступлением, она пытается возместить ему ущерб, ищет преступника… А там давно уже все паутиной поросло! Но потерпевший об этом даже не знает, потому что следователь не обязан ему сообщать о приостановлении дела в силу тех или иных обстоятельств.

Между следователем и обвиняемым конфликт, как правило, не возникает. Обвиняемый обычно понимает, что следователь выполняет свою работу, а тот обладает определенными психологическими навыками и умеет расположить к себе обвиняемого. Но порой острые конфликты возникают между следователем и потерпевшим, который ходит и требует: где мое имущество, почему мне не выплачивают деньги? Он же не знает, что хотя группу расхитителей и установили, все украденное ими уже растрачено. И ничего потерпевшему не достанется!

Одно из новшеств, введенных после принятия новой Конституции в 2002 году, — отказ прокурора от обвинения. Попытка имплементации западного опыта в наше законодательство сделала эту норму просто нелепой. В ней говорится, что если прокурор отказался от обвинения, потерпевший может не согласиться с его мнением, и в этом случае суд продолжает рассмотрение уголовного дела. Конечно, потерпевший тоже является стороной обвинения, но он, допустим, специалист в области квантовой физики. Он впервые оказался в судебном заседании. Как он может отстаивать свои интересы, если из дела ушел профессиональный юрист? В этом случае в законе должно быть указано, что суд обязан назначить потерпевшему представителя из числа адвокатов или иных специалистов в области уголовно-процессуального права. Но законодатели даже и не подумали этого записать. Представьте себе положение потерпевшего при отказе прокурора от обвинения!

Долг платежом красен

Специалисты отмечают и несовершенство (а по сути — безразличие) отечественного законодательства в отношении компенсации потерпевшему ущерба от нанесенного ему морального и материального вреда.

— В США, например, создан государственный фонд, из которого человек, признанный потерпевшим, получает возмещение, — говорит заведующий кафедрой криминально-правовых дисциплин юридического факультета ХНУ им. Каразина Василий Трубников. — И он уже не бегает по этому уголовному делу. В преступлении разбирается государство и взыскивает с того, кто виновен. Новый Гражданский кодекс Украины тоже заявил, что государство должно возмещать ущерб пострадавшему. Это хорошее положение закона. Но как оно может быть реализовано, если у нас до сих пор нет законодательства, которое бы регулировало порядок возмещения ущерба, причиненного человеку преступником?

Если бы такой порядок был оговорен в уголовно-процессуальном законодательстве (и, естественно, был создан соответствующий государственный фонд), то держава, прочувствовав на собственном кармане убытки от преступности, занималась бы ее обезвреживанием куда эффективнее. Пока же потерпевшему приходится довольствоваться в лучшем случае чувством свершившейся мести — если преступник пойман и наказан.

Впрочем, даже при таком несовершенном законодательстве все-таки можно попытаться отсудить у государства компенсацию ущерба, нанесенного преступлением, — уверен доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин ХНУ им. Каразина Константин Пейчев:

— На мой взгляд, на сегодняшний день предусмотрены все правовые механизмы, чтобы потерпевший мог обратиться к государству с иском о возмещении ущерба, если ему этот ущерб реально не возмещен подсудимым. Есть нормы прямого действия Конституции, которые говорят о принципе верховенства права. И можно обращаться в суд на основании только Конституции. Имеется также практика Европейского суда, которая говорит, что отсутствие денег в государственном бюджете не является основанием для отказа в иске. Пусть государство берет кредит в банке и возмещает ущерб потерпевшему, — оно же задекларировало это в Гражданском кодексе! Пусть держава берет деньги в другой статье расходов бюджета. Кстати, по такому принципу в свое время с государства взыскивалось возмещение НДС, истцы по этому делу дошли до Европейского суда. Можно инициировать хотя бы несколько таких показательных процессов, помочь потерпевшим в самых «кричащих» случаях. А потом по этому проторенному пути пойдут и другие.

Спасение потерпевших — дело рук самих потерпевших

Свои рекомендации по усовершенствованию законодательства участники «круглого стола» планируют направить в соответствующие комитеты Верховной Рады с тем, чтобы законодатели внесли их в проекты новых законов. Вероятно, этот процесс пошел бы быстрее, если бы в своих стремлениях защитить права потерпевших теоретики объединились с «практиками», а именно — с людьми, которые волею трагических обстоятельств уже оказались потерпевшими от уголовных преступлений. Как известно, в Харькове вот уже 15 лет существует общественная организация, объединяющая родственников людей, погибших от рук преступников, — Ассоциация родных убиенных. Не будучи профессиональными юристами, люди сами пытаются защитить свои права потерпевших в судах, помогают в этом друг другу, но…

— За эти годы по отношению к правам потерпевших от преступлений в нашем государстве не изменилось ничего, — говорит председатель Ассоциации Алексей Кашуба. — Даже стало еще хуже, потому что суды фактически становятся управляемыми. Сегодня вполне можно совершить преступление и остаться безнаказанным.

За время существования нашей организации мы участвовали в десятках уголовных дел, связанных с убийством детей. Их родители, как правило, признавались потерпевшими. Но что это дает? Государство не выплачивает ничего. А на возмещение какого-либо ущерба со стороны преступника можно рассчитывать только тогда, когда он пойман, осужден и может этот материальный ущерб возместить. Да и какие это суммы? Районные суды обычно присуждают возмещение ущерба в сумме 2 тыс. грн., областной суд — до 10 — 15 тыс. грн. Но и это не дает гарантии, что деньги дойдут до адресата. Среди членов нашей организации есть женщина, которая за 12 лет, прошедших с момента убийства ее сына, получила в качестве компенсации аж… 50 грн.!

В практике Ассоциации родных убиенных только в шести делах отечественные суды вынесли решения о компенсации ущерба потерпевшим. Еще четыре человека прошли к этой цели через Европейский суд. Было, например, решение Европейского суда о выплате компенсации за проволочки в ходе следствия и суда по делу о гибели офицера на дежурстве. Компенсацию получила сестра погибшего, его отец этих денег так и не дождался.

Кстати
На протяжении последних пяти лет Украина вошла в пятерку стран, против которых подано наибольшее количество исков в Европейский суд от людей, оказавшихся потерпевшими дважды, — непосредственно от преступления и от бездеятельности государства по защите их прав.

Увы, около 90 проц. поступающих исков Европейским судом считаются неприемлемыми из-за того, что люди не знают, как правильно оформить документы, в какие сроки они должны быть поданы и т. д.

Татьяна Буряковская, ВРЕМЯ