PR-ЧЕЧЕТКА ВОКРУГ ТРУПА

На днях в Киеве состоялась пресс-конференция, непосредственно касающаяся дела Гонгадзе. Приурочена она была, смеем предположить, к третьей годовщине убийства нашего коллеги, а также к началу нового политического сезона. Мы преднамеренно не называем организаторов этого «шоу», дабы не привлекать внимания к всевозможным аморально-провокационным информпроектам. Упомянем лишь одну фамилию: «звездой» состоявшейся «прессухи» стала крымчанка Галина Потапенко. Эта дама с подозрительным упорством утверждает, что в дни после исчезновения Георгий Гонгадзе находился в Симферополе. Мы можем понять мотивы организаторов пресс-конференции и крымской бизнесменши: каждый зарабатывает деньги и имя как может. Однако преумножать капиталей на трагедии, да еще связанной с коллегой – это уже перебор. «УК» решила выяснить обстоятельства пребывания Гонгадзе в Крыму 17 и 18 сентября 2000 года.Как известно, непосредственно в день и после похищения Георгия Гонгадзе, его одновременно «видели» в столичном баре «У Эрика», во Львове, в Чехии, иных местах. Автору этих строк предлагали за немалые деньги видеокассету, где якобы Гонгадзе запечатлен в окружении похитивших его чеченских боевиков… Наконец, на третьем году исчезновения журналиста Украина узнала о визите журналиста в солнечный Крым – аккурат после его исчезновения. Эту мысль и пытались донести до журналистов организаторы упоминавшейся пресс-конференции. Вскоре после ее проведения один из участников форума «УК» саркастически заметил: теперь тайна исчезновения Гонгадзе может быть разгадана после траления прибрежного шельфа Черного моря. Мы не стали дожидаться окончания этой процедуры и забросили информационный невод в «водоем» иного рода. «УК» обратилась за комментарием по поводу свидетельств госпожи Потапенко к председателю временной следственной комиссии ВР по делу Гонгадзе Григорию Омельченко.

– Григорий Емельянович, Вам, как председателю парламентской комиссии, расследующей дело Гонгадзе, должны быть небезразличны свидетельства гражданки Потапенко.

– Я общался с ней лично. Первый раз – в конце мая этого года, после того, как она впервые провела пресс-конференцию, где сделала свои заявления. Был выходной день, я отложил все семейные дела и встретился с Потапенко. Опросил ее.

– Я помню этот случай. Помню также, что на мою тогдашнюю просьбу прокомментировать заявления этой дамы Вы повели себя весьма сдержанно. Заявили, что комментарии преждевременны и что все это следует проверить.

– Абсолютно верно, и я это сделал. Целую неделю я провел в Симферополе. Перепроверил каждый факт. Мало того, следуя букве закона я как председатель следственной комиссии по делу Гонгадзе обратился в Генпрокуратуру с просьбой самым тщательным образом проверить свидетельства Потапенко.

– К каким выводам пришли Вы и к каким Генпрокуратура?

– Мы пришли к однозначному выводу: все это ложь, причем ложь того разряда, которая заставляет усомниться в душевном здоровье ее автора. Откровенно говоря, Генпрокуратура только в результате моей настойчивости послала в Кырм следственную бригаду – а ведь все это время, государственные деньги, наконец, это отвлекло следствие от работы по отработке куда более существенных версий. Дело в том, что в прокуратуре изначально не верили в правдивость заявлений Потапенко. Летом этого года, на последнем заседании нашей комиссии перед парламентскими каникулами, члены комиссии заслушали заместителя генпрокурора Винокурова. Теперь я могу с полной ответственностью заявить: все что говорит Потапенко – горячечный бред.

– Вам приходилось встречаться с ней повторно?

– Да. Она вышла еа связь на днях – когда приехала в Киев на пресс-конференцию. Я сказал, что с женщинами привык обращаться предельно галантно и потому просто попросил больше меня не беспокоить и на встрече не настаивать. После этого она отправила мне по почте любопытное письмо, в котором собственно и содержится ответ на мучающий Вас вопрос: зачем ей понадобилась эта ложь? А суть содержится вот в этом абзаце: «Считаю, что исчезновение Георгия Гонгадзе связано с проведение им журналистского расследования по моему делу. По этой причине прошу признать мое дело вещественным доказательством одной из причин непричастности президента Украины Л.Д.Кучмы к его исчезновению».

– Напрашивается вывод: все это – примитивная провокация по «отмазке» Кучмы.

– И мне было известно о подготовке этой провокации. В частности, о том, что в Киеве должна пройти очередная пресс-конференция Потаповой, приуроченная к годовщине убийства Георгия Гонгадзе. Более того, я даже предупреждал об этом – посмотрите недавние сообщения в прессе.

– Пардон, в в последнее время пресса писала о провокации юного рода: не дожидаясь выводов графологической экспертизы писем Гончарова многие журналисты поспешили заявить, что комбинация спецслужб по отбеливанию Кучмы – это и есть письма Гончарова (его смерть, следует понимать – тоже?).

– Да, я говорил о готовящейся комбинации спецслужб, но имел ввиду отнюдь не дело Гончарова. Я ведь встречался с родителями Гончарова, взял у них показания. Нет, они меньше всего похожи на участников какой-либо комбинации… Просто тогда письма Гончарова были темой номер один. Думаю, журналисты просто неверно меня поняли. Кстати, два дня назад я еще раз уточнил российской телекомпании «НТВ» о какой провокации шла речь.

– Да, судя по топорной PR-работе, эта комбинация вряд ли планировалась на улице Банковой. Вобщем, медвежья услуга для Президента получилась… Отсюда вывод: провокациями также следует заниматься профессионально.

Подготовил Олег Ельцов, «УК»