Когда воюют за Родину, штрафбаты и заградотряды с пулеметами не нужны

Если возникает вопрос, почему спустя 70 лет после начала Отечественной войны у нас нет ее правдивой истории, то не означает ли это, что с победой было не все в порядке? Или с самими победителями.

 22 июня 1941 года нацистская Германия «вероломно» напала на сталинский Советский Союз. Когда говорят о победе над врагом, тем более о 9 мая 1945 года как «празднике со слезами на глазах», то зачастую и сегодня оставляют за скобками страшные, трудно объяснимые поражения Красной армии на первом этапе войны.

Нашим современникам, даже прочитавшим уйму книг и пересмотревшим десятки фильмов о войне, невозможно уяснить размеры морально-психологического излома, трагедии отступления и отчаяния десятков миллионов советских людей, брошенных на произвол судьбы Системой. Которая, кстати, так и не «простила» этим свидетелям невиданного в мировой истории разгрома ничего. Помните послевоенные анкеты «находились ли родственники на оккупированной территории»?

Нам многое известно о беспримерной обороне Брестской крепости, мужестве защитников Одессы, Киева, Севастополя, Ленинграда, Москвы, Сталинграда… Но куда меньше о бегстве дивизий, корпусов, сдаче в плен врагу целыми соединениями. Почти 4 млн. советских солдат и офицеров сдались или попали в плен только в 1941 году! Ценой страшных поражений, в первую очередь трагедии Юго-Западного фронта, разгромленного в сентябре 1941 года восточнее Киева, враг так и не смог взять Москву, и эта пауза стала роковой для нацистов.

Лишь благодаря нечеловеческому напряжению сил, наличию колоссальных экономических и людских ресурсов, патриотизму, дремавшему под грузом поражений и разбуженному нацистс­ким геноцидом, Советский Союз выстоял и победил. Трагедия Украины заключалась не только в невероятно высокой цене (до 9 млн. жизней сограждан), которую она заплатила, но и в том, что освобождение от коричневой чумы только упрочило тоталитарный сталинский режим.

Материал Юрия Кирпичева — взгляд на войну сквозь призму судеб родственников и земляков с Донбасса. Автор без экивоков и недомолвок считает, что мы и сегодня находимся в плену «парадной» войны сродни фильму «Освобождение». В чем-то Ю.Кирпичев слишком резок, с некоторыми его выводами трудно согласиться, но это – настоящая Исто­рия. Без мифо­творчества…

Фото Концентрационный лагерь в Сталино. 1941 г.

Историю пишут победители.

И если возникает вопрос (а он возникает), почему спустя 70 лет после начала Отечественной войны у нас нет ее правдивой истории, то не означает ли это, что с победой было не все в порядке? Или с самими победителями.

Донецкий доктор-горноспасатель Владимир Похожалов переслал мне письмо… из 1941 года, пояснив: «Г.Ф. Мельник — это дядя моего приятеля, в 1941 он закончил военно-фельдшерское училище. Вы­пустили на три месяца раньше в обстановке секретности и т.д. Пись­мо написано в поезде Харь­ков–Минск и отправлено со станции Гомель 17 июня 1941 г.

Отры­вок из него: «Сегодня я еду в Минск на работу и с поезда пишу вам письмо. …Нам было объявлено приказ наркома о сокращении срока обуче­ния за три месяца раньше. Я не писал домой потому, что нам сказали: кто напишет домой, то это будет рас­сматриваться как разглашение военной тайны. Письма все проверяли. Несколь­ких впоймали и выг­нали с комсомола…» Далее идут де­ла семейные и планы на будущее».

Но у полтавчанина Григория Феофановича Мельника не было будущего. Судьба и Сталин отмерили ему немного, в декабре того же года он пропал без вести под Москвой. Та война… Прошло 70 лет, но она все еще не закончилась — и сейчас можно в приказном порядке обязать все госучреждения Украины вывесить 9 мая красные флаги!

Хотя не нужно большого ума, чтобы предвидеть, как будут выполнять приказ на западе нэньки, как его встретят ветераны борьбы за независимость. Поставит ли этот жест точку над i? Нет. Успоко­ит ли народную память, примирит ли общество страны, и без того расколотой, более всех иных пострадавшей в той войне? Нет. Была ли она вообще для Украины отечест­венной или несчастная страна стала жертвой людоедских режимов-близнецов, и у каждого из ее жителей война была своей?

Кто виновен в гибели Г.Мель­ника? Сталин. Трижды прав Вик­тор Суворов — Вторую мировую войну начал Советский Союз. Он начал ее 23 августа 1939 года, подписав пакт Моло­това–Риббент­ропа, развязав Гитлеру руки и на пару с ним разгромивший Поль­шу. Сталин продолжил экспансию от Балтики до Черного моря: в Финляндии, Прибалтике и Румынии. И он уже изготовился к удару в спину товарищу Гитлеру, но, как писали братья Стругацкие: «Хунта был великолепным таксидермистом. Штандартенфюрер тоже. Но Кристобаль Хозевич успел раньше»…

Штандартенфюрер Джуга­швили недооценил Кристобаля Шикльгрубера. Тот успел раньше. А как готовился наш фюрер, как замахивался! Вот и военфельдшер Г.Мельник, курс которого был выпущен на три месяца раньше срока, за пять дней до войны писал из рядов «действующей Красной армии» (выделено мной. — Ю.К.), направляясь в 49-й Краснознаменный КАП (корпусной артиллерийский полк). Иными словами, оставались считанные недели, если не дни до нападения — сталинского нападения!

(450 километров за три недели!) захлопнули Мелитопольский котел. Разведбат героя боев в Гре­ции, лихого Курта «Панцера» Мейера из 1-й моторизованной дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» 6 октября захватил штаб советской 9-йармии под Осипенко, 7-го — Бердянск, а 8-го — Мариуполь. Командо­вание Мейеру даже не поверило — крупный город, забитый советскими войсками, был взят одним батальоном! На войну народную это похоже мало. Народ, по крайней мере, в 1941–1942 годах, не хотел сражаться за Сталина…

В тот же день немцы вошли и в отцовское село Васильковку. Противотанковые рвы, на которых надрывалась моя бабушка, преградой не стали, танки въехали в село прямо по шоссе, по не взорванному мосту через Волчью. И если об ужасах Голодомора, о подводах, свозивших трупы к сельсовету, о братских могилах 1933 года в моей семье помнили хорошо, то об оккупации вспоминать особо нечего. Ну, жили как-то себе, выживали. Не лучше, но и не хуже, чем при Советах…

То же и в Мариуполе. Там жила моя мама, живут родственники, с их слов я и пишу. Паника, неразбериха, тысячи пленных, брошенные госпитали; «органы» не успели даже уничтожить заключенных. Но это нетипичный случай, в Сталино (Донецк) успеют, расстреляв и раненых красноармейцев (жители раскопали во дворе городского НКВД останки в военной форме, бинтах и гипсе), да и госпиталь на Рутченково вместе с медперсоналом и мальчишками из ФЗУ на их совести. Если НКВД и совесть совместны…

Убегая, красные жгли и взрывали все (в том числе и Днепро­гэс, в результате чего погибли тысячи своих — гражданских и военнослужащих), шахтерам даже приходилось бунтовать, спасая шахты-кормилицы. Оста­новить немцев не получалось, отступление было похоже на бегство, а вот жечь поля, элеваторы, губить скот успевали — всегда пожалуйста. Хотели выморить голодом оккупантов и народ, не желавший сражаться за Сталина и его выродков?

Что ж, частично это удалось — пленных кормить было нечем, хотя немцы выдавали горожанам продпайки из зерна недогоревших элеваторов, раненых красноармейцев отпускали в город на прокорм и привлекали в помощь население. Вот Валентина Александровна Пав­ло­ва (1918 года рождения, дай ей Бог здоровья!) — прислала скан удостоверения, выданного

20 марта 1942 г., она была уполномоченной Городского комитета общественной помощи военнопленным, собирала деньги для них, сама сдавала. Но пленных было слишком много. Слишком — для войны народной…

Колхозы немцы сохранили, ценя рабовладельческий советский опыт, но желающим дали по гектару земли и 15 соток под бахчу. Многие брали больше, а зачастую шли затем добровольцами в вермахт. Впрочем, об этом прекрасно написал Марк Соло­нин — вплоть до 1943 года война не была отечественной. И особенно верен его вывод в отношении Украины, половина населения которой люто ненавидела – а ведь было за что – Советскую власть.

В Мариуполе, как и в Стали­но, возникли рынки, развивался частный сектор, открылись закрытые большевиками церкви; газеты выходили, театр работал, оркестры, танцплощадки, кино крутили. Гестапо? О нем помнят, но больше о криминальной полиции, которая быстро навела порядок и прекратила грабежи и бандитизм, обычные при Сове­тах. Дошло до того, что матерые воры сами охраняли по ночам колонны немецких грузовиков!

Еще одна история. На снимке концлагерь в центре Сталино, в котором погибло до 50 тысяч советских военнопленных. В августе 1942 туда угодил мой дядя, Николай Кондратьевич Кирпи­чев, офицер-подводник, воевавший в морской пехоте и после падения Севастополя попавший в плен (всем известна история о том, как комсостав и комиссары подло бросили последних защитников обескровленного «города русской славы»). В сентябре дя­дя бежал.

Действительно, случаи побега из лагеря зафиксированы. Но думается мне, что эта версия понадобилась дяде Коле осенью 1943, когда он очутился уже в советском фильтрационном лагере, и следователь возмущался, почему же он не застрелился. «Хотел быть полезным Родине» — отвечал дядя. Что ж, ему это удалось, он снова попал в морскую пехоту, затем организовывал КВВМУ, и в числе его курсантов был даже сын легендарного итальянского коммуниста Антонио Грамши…

Есть однако еще одна версия семейной легенды: немцы сообщили родителям о сы­не (морской офицер!) и мать пешком пришла за ним, отдала охране единственное ценное, что у нее было, — серьги червонного золота, и забрала сына. Таких случаев — выкупа плен­ных, причем достаточно было слова женщины, что это ее муж или родственник, — также хватало. В 1941 году с этим обс­тоя­ло еще проще, украинцев просто отпускали из лагерей, и многим русским они также помогли, сообщив необходимые сведения — имя и фамилию, место проживания новоявленного украинца, имена «родственников».

Вот еще один старый снимок. Сделан немцами на окраине Сталино. Комментаторы пишут, что оккупантов поразила красота девушек, но кажется мне, что поразило их иное — условия жизни восточных коллег по Европе. В стране народной власти, победившего социализма. В середине XX века. При Юзе жили лучше…

Осенью 1943 года хмурая родина вернулась в Мариуполь. И тут же призвала в армию подросших в ее отсутствие мальчишек. Призвала? Да нет, загребла под угрозой расстрела! И не в армию, а… какая, к черту, армия! Если ребят не привели к присяге, не зачислили в списки частей, не дали обмундирования, даже оружия почти не дали. Одна винтовка на троих — и вперед, на штурм манштейновских рубежей на реке Молочной.

Фельдмаршал умел воевать, он создал в степи рубеж обороны, на нем и полегла молодежь Донбасса, ждавшая «освободителей». Дождались! Необученных мальчишек день за днем гнали в лобовые атаки. Не то восемьдесят тысяч погибших, не то больше, кто же их считал? Манштейн не уделил этим боям ни строчки в своих записках, его больше волновал Днепр. А мы до сих пор ищем в степях останки бойцов, чтобы похоронить по-человечески.

То же самое в Васильковке. Сверстников отца, атлетов (село славилось своими спортсменами, и отец при росте метр восемьдесят пять стоял в восьмом классе четвертым по росту!) бросили в бой с одной винтовкой на троих. Почти никто не вернулся. Гордиться ли победой, купленной такой ценой? В один из предыдущих юбилеев, 8 мая 1995 года Президент Л.Кучма сказал: «Особой нашей болью, которая отзывается и сегодня, есть потеря значительной части молодежи — цвета нации…

Вспомним хотя бы трагедию так называемых «серых пиджаков» — по сути мальчишек, которых бросали в пекло войны, не то что не научив, а даже не обмундировав. Большинство таких новобранцев сгорели в пламени уже первых для них боев». «Серые пиджаки» — это уж совсем по-городскому. Несчастные сельские ребята погибали в домашних кожушках-свитках, так и звали этих смерт­ников — «черные свитки». И это также цена «победы»…

В отличие от них моему дяде Валентину повезло. Он после ухода немцев из Мариуполя встретил советскую разведку, да так и остался в ней. Дошел до Кенигсберга, но Господь уберег его от кровавой мясорубки штурма. Сталин готовил бросок к Атлантике и ему нужны были танковые экипажи. Вот дядю и отправили на Урал, в танковое училище. Тем временем под Кенигсбергом полегло полмиллиона солдатиков.

Дядя Ваня, его старший брат, отличался жизнерадостностью, она не покинула его, даже когда из южан-мариупольцев сколотили лыжный батальон и послали воевать с финнами в 1939-м. Не­ужели в России — стране северной, снежной, огромной — не нашлось лыжников, метких стрелков? Странно. Дяде Ване также повезло, правда, по-советски: его тяжело ранило в лесах под Кон­до­погой. Заканчи­вался январь 1940 года, воевать немного научились, и дядя выжил (в декабре раненые просто замерзали). Ранение уберегло от новой войны. Помню, отец спорил с ним, мол, советская власть далеко не предел мечтаний. Дядя почесывал жуткие шрамы и улыбался: «Да, Володя, но караван-то идет!», говоря о «триумфальном шествии социализма». Прожил долгую жизнь и умер вскоре после развала Союза, увидев, куда пришел этот самый «караван»…

И еще о немцах. В 1976 побывал я в ГДР, в Галле, и Юрген Циммерман, муж моей кузины Татьяны, рассказал о своем отце, военном администраторе в одном из сел Запорожской области (неподалеку от Васильковки). Пар­ти­заны в краях легендарного бать­ки Махно теперь почему-то не заводились, администрировать было особо нечего, вот он и занялся привычным сапожным делом. Осенью 1943-го, когда немцы уходили, а с ними и сотни тысяч беженцев от советов (Манштейн жаловался на забитые дороги, мешавшие передвижениям армии, а мой овдовевший дед женился на одной из донских казачек-беженок), администратора провожало за околицу все село, в сшитых им добротных сапогах.

Фашистские зверства? Они были. Уже в конце октября 1941-го немцы расстреляли всех мариупольских евреев. Вывозили молодежь в Германию. Но если объективно, то Украине досталось с двух сторон, причем Со­веты обошлись ей куда дороже! В 1937–1938 годах, например, руководство Ста­линс­кой области просило увеличить разнарядку на уничтожение врагов народа, а в отделах НКВД шло соцсоревнование по числу сактированных, то есть расстрелянных. Меж­ду прочим, в марте 1936 г. заместителем, а осенью 1937-гопрокурором Сталино стал Роман Руденко — в самый разгар репрессий! С делом он справлялся и в апреле 1938 года был назначен областным прокурором. Ему принадлежит точная характеристика ста­линского режима:

«…те, кто обильно залил кровью обширнейшие пространства земли, кто уничтожил миллионы невинных людей, разрушал культурные ценности, ввел в систему убийства, истязания, истребление стариков, женщин и детей, кто заявлял дикую претензию на господство над миром и вверг мир в пучину невиданных бедст­вий». А то, что эти обвинения он адресовал фашистам, будучи глав­ным обвинителем на Нюрн­бергском процессе, сути не меняет…

Разве фашисты устроили Голодомор с миллионами жертв? Сослали сотни тысяч «раскулаченных» на погибель в Сибирь? Скосили цвет украинской интеллигенции? Репрессировали сотни тысяч в 1930-х? Не Сове­ты ли бросали на верную смерть сотни тысяч украинских юношей? А кто залил кровью Запад­ную Украину, вывез на принудительные работы и в лагеря многие сотни тысяч ее жителей? Это что, тоже победа? Отец рассказы­вал про огромные этапы, виденные им в Магадане. А репрессии начала 70-х? А Стус и Марченко? Гражданская война длилась на Ук­раине все семьдесят лет Со­ветс­кой власти! Она и сейчас идет…

Вывозили молодежь в Герма­нию? Да, но сравните число погибших там с теми же «черными свитками», сравнение будет не в нашу пользу. Причем старики получают от немцев компенсацию за свой труд, но кто слыхал о компенсациях за рабский труд в СССР? Моя донецкая соседка баба Катя – из тех десятков тысяч юношей и девушек, уроженцев Галичины, которых эшелонами везли в лагеря и на принудительные работы в Донбасс (непонятно, почему это дончане так не любят «западенцев», а не наоборот?) Работала на семи ветрах разнорабочей, штукатуром, сейчас болят все суставы. Но о компенсациях, разумеется, и речи нет. Лечится сама — летом забирается на крышу ею же построенной девятиэтажки и греется на горячем битуме. Очень, говорит, помогает.

Вот такая история на конкретных примерах. Она, как видите, неоднозначная. Я вовсе не идеализирую немцев, но они прокляли Гитлера, провели денацификацию и стали нормальной нацией. А у нас до сих пор молятся на Сталина и вывешивают красные флаги. Почему Западная Украина и страны Восточной Европы только и мечтали, что об освобождении от освободителей? Велика ли разница между ВКП(б) и НСДАП, между НКВД и СС?

Эсэсовцев и сейчас преследуют, хотя они воевали на фронтах и брали, как мы видим, города, а энкавэдэшники, геройствовали практически исключительно в тылу, уничтожали и депортировали целые народы, а если что и брали, то лишь чужое добро. И сейчас получают повышенные пенсии и все еще лезут драться с ветеранами УПА. В отличие от настоящих фронтовиков, коих уже осталось совсем мало, они и в старости сохранили здоровье, а их детки определяют политику России и вот — Украины…

Нет, господа, война в Украине у каждого была своя. Потому она и была такой долгой и кровавой, что не была отечественной. Когда воюют за родину, штрафбаты и заградотряды с пулеметами не нужны. Не была она также ни священной, ни народной. Слишком много зверств и крови для священной. А народной она может считаться лишь в том смысле, что одна часть народа уничтожала другую. Да и не народ в ней победил, как нас пытаются уверить, а Сталин и его кровавая камарилья. Потому и нет правдивой истории войны. Ис­тин­ным победителям она не нужна и опасна. А чтоб народ не забывался и знал свое место, узников немецких лагерей прямым ходом отправили в лагеря советс­кие, а заодно устроили «народу-победителю» голод 1946–1947 гг. — еще миллион погибших.

Поэтому самое время вернуться к флагам. Красный цвет, между прочим, был цветом и нацистских знамен и навязывать нам его сейчас – есть очередная попытка замазать историю, лишить нас ее. Оттого-то — спустя 70 лет после начала войны! — практически закрыты архивы. «Отними у народа историю — и через поколение он превратится в толпу, а еще через поколение им можно управлять, как стадом», — сказал Йозеф Геббельс и сказал точно, он знал в этом толк…

Автор: Юрий Кирпичев,  «Зеркало недели. Украина»