Тюрьмы-легенды: от Шпандау до Флоренс

«Там очень негативная атмосфера. Они не видят травы или деревьев, они никогда не испытают прикосновение любимого человека, они никогда не увидят яркие цвета, они лишены сенсорного стимулирования, которое нам хорошо знакомо. Там все в темной бездне. Изоляция создает паранойю. Это заразно».

Тюрьма Шпандау – нацистское гнездо

После войны семь высших должностных лиц рейха, оставшихся в живых, были заключены в берлинскую тюрьму. Больше всех в ней провел времени Рудольф Гесс. Там же в 1987 году он покончил жизнь самоубийством.

Рудольф Гесс стал личным секретарем Гитлера задолго до его прихода к власти. В 1923 году эти двое, а также Гиммлер и Геринг, потерпели неудачу во время Мюнхенского путча. После этого Гитлер и Гесс сидели в тюрьме в одной камере. В качестве секретаря Гесс принимал участие в редактировании гитлеровской книги «Майн кампф», которая до сегодняшнего дня является программным документом нацизма. Гесс также был соавтором законов о превосходстве немецкой крови (сейчас это называется антисемитизмом). Гитлер, бывший крестным отцом сына Гесса, называл его своим преемником.

Началась война. Вдруг произошло нечто необычное. Одним весенним утром 1941 года Рудольф Гесс на борту самолета улетает в Великобританию. Над Шотландией его самолет был обстрелян, подбит и потерпел катастрофу. Именно тогда Гесса и посадили в тюрьму, из которой он так и не вышел до самой своей смерти. Сначала тюрьмой ему служила одна из старинных лондонских башен, а после Нюрнбергского процесса, Шпандау. Там он был не одинок. Шесть других нацистских бонз, избежавших повешения, составили ему компанию. Среди наиболее известных – архитектор Альберт Шпеер, который, как сообщалось, все свое время проводил, рисуя планы тюремного сада. Надо сказать, что тюрьма утопала в зелени, находясь посреди парка, окруженного стенами.

Ничего примечательного в жизни преступников в тюрьме не происходило за исключением того, что большинство сокамерников Гесса были освобождены еще до 1957 года, а двое последних – в 1966 году. Гесс остался один под круглосуточным надзором, осуществлявшимся солдатами коалиционных сил, которые сменяли друг друга вплоть до самой смерти нацистского преступника в 1987 году. Гесса обнаружили повешенным на электрическом проводе.

Было ему 93 года. Не нужно быть Пьером Бельмаром [ Пьер Бельмар – известный французский писатель, продюсер, теле- и радиоведущий, автор многочисленных расследований. ], чтобы понять, какие возможности для писателей открываются при изучении жизни Гесса. Что он собирался делать в Великобритании? Почему он не был освобожден вместе с остальными, если он сидел лишь по обвинению в разработке «Окончательного решения» [ «Окончательное решение» – нацистский план геноцида евреев и цыган. ], а после 1941 года никаких решений не принимал?

Зачем тратить столько денег, чтобы в течение двадцати с лишним лет содержать в тюрьме одного-единственного узника? Кстати, после его смерти тюрьма Шпандау была тут же разрушена. На этом месте осталось лишь несколько городских застроек, а непосредственно на месте тюрьмы находится супермаркет. Правда, в Интернете легко можно найти фотографии того времени, которые в свое время рассылали охранявшие тюрьму солдаты. Можно найти и кучу нацистских фильмов, прославляющих Гесса, и романтических песен в его «славу».

Что касается полета в Англию, то сам Гесс заявлял, что вылетел он туда по приказу Гитлера, чтобы найти способы заключения мира, используя аристократов, враждебно настроенных к Черчиллю. Эта гипотеза была опровергнута самим рейхом в нескольких коммюнике, выпущенных Геббельсом, в которых он с сожалением заявлял, что Гесс сошел с ума. Хотя многие историки склонны верить тому, что этот полет никак не мог быть осуществлен без ведома Гитлера, учитывая, какие тесные узы связывали его с Гессом. Тем более что эта попытка альянса с Великобританией по времени явно предшествовала осуществлению плана «Барбаросса» – нападению на СССР, и, осуществись она, заключение мира с Западом полностью бы развязывало Германии руки на Востоке.

В мемуарах Э. К. Бирда, который с 1964 по 1972 год был директором Шпандау от США, рассказывается, что Гесс очень уклончиво говорил о своем полете в Великобританию. По словам Гесса, фюрер ему неоднократно заявлял о том, что любое усилие, направленное на то, чтобы сберечь человеческие жизни, оправданно, и из этого он самостоятельно сделал вывод о том, что такая поездка необходима. Гесс также категорически не хотел верить, что его подставили английские секретные службы и он попался на вброшенную ими дезинформацию о том, что Англия готова к сепаратному миру.

Прежде чем стать нацистом, Гесс увлекался астрономией. Сын торговца, родившегося в Египте, Гесс учился в Невшателе (Швейцария) и бегло говорил по-французски. Его камера в Шпандау была украшена большими фотографиями Луны. После того как он примкнул к нацистам, его характер изменился: он стал молчаливым. В Шпандау он вплоть до Рождества 1969 года даже отказывался встречаться со своей женой и сыном, но постоянно ухудшавшееся состояние здоровья сделало его более уступчивым. Его жизнь в Шпандау полностью задокументирована Бирдом.

Заключенным тюрьмы запрещалось вступать друг с другом в разговоры (впрочем, они ненавидели друг друга), они также не имели права вести дневники, поскольку власти опасались того, чтобы эти дневники впоследствии не стали объектами нацистского культа. Бирд нарушил эти инструкции, поощряя Гесса, с которым он сдружился, к записям. По этой причине Бирд и был уволен со своей должности. Кроме того, поскольку тюрьма Шпандау управлялась четырьмя державами-союзниками, между ними постоянно происходили конфликты. Так, представители СССР обвиняли американцев в излишнем либерализме, проявляемом по отношению к заключенным, а США, в свою очередь, обвиняло советское командование в том, что оно недокармливает Гесса и других нацистских преступников. Заключенным было запрещено спать в период с 6 утра до 10 вечера.

Ночью их постоянно будили, направляя на них лучи от карманных фонарей. Что касается Гесса, он сводил с ума и охранников и заключенных. Он кричал по ночам и во время прогулок в саду. Он отказывался подниматься, отказывался мыться. Он постоянно оказывал пассивное сопротивление, притворялся, что страдает амнезией. Охранники пытались привести его в чувство. Например, когда он не хотел вставать, из-под него резко выдергивали матрас, в результате «заключенный № 7» (так его официально называли) оказывался на полу. Бирд же в своих мемуарах описывает его с некоторой симпатией, хотя и приводит рассказы своих коллег о том, например, что Гесс был еще тем манипулятором и мог, например, в одиночку съесть в саду всю клубнику, ничего не оставив другим заключенным.

Среди параноидальных легенд, связанных с этим персонажем, существует и легенда о том, что якобы вместо Гесса в Шпандау сидел его двойник. А его сын долго обвинял Советы в том, что именно они довели его отца до самоубийства и именно они постоянно отказывали в его освобождении.

Впрочем, все архивы, касающиеся тюрьмы Шпандау, должны быть рассекречены в 2017 году, и тогда, возможно, мы узнаем то, чего не знаем до сих пор.

Абу-Салим – символ диктатуры

После того как темницы Каддафи были захвачены восставшими, в знаменитую тюрьму Абу-Салим не иссякает поток посетителей – бывших заключенных и молодых бойцов движения сопротивления.

Хамид был приговорен к смерти и ожидал дня казни. В чем состояло его преступление? В апреле 2011 года он отказался стрелять в своих ливийских братьев. Освобожденный восставшими в самом начале сражения за Триполи, как и 6000 других политических заключенных, этот бывший офицер армии Муамара Каддафи сегодня в первый раз пришел в тюрьму Абу-Салим, заведение с жуткой репутацией. Сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы эта тюрьма стала музеем.

– В камере нас было десять человек, три врача, один адвокат и жители города Мисрата. Все они считались противниками режима, – рассказывает этот 47-летний мужчина, на которого четырехмесячное заключение явно наложило отпечаток. Хамид ходит медленно, его тело до сих пор болит после постоянных избиений, которым он ежедневно подвергался в этой тюрьме. Следы пыток отчетливо видны на его запястьях, и нужно еще немало времени, чтобы полностью вылечить спину.

– Я спал вот в этой камере, мы тут чуть ли не друг на друге вынуждены были лежать. И здесь я каждый день ожидал, что вот-вот за мной придут, чтобы казнить, – объясняет он, показывая на сваленные в кучу грязные матрасы, от которых исходит сильный запах мочи.

– Знаете, из этой тюрьмы редко кто выходил живым. Я никогда не забуду скрежет замков, когда восставшие ворвались сюда, чтобы нас освободить. Все бросились наружу, срывая с себя на ходу тюремную робу.

На полу тюремных коридоров до сих везде валяются разноцветные лохмотья.

– У приговоренных к смертной казни была красная униформа, темно-синяя – у приговоренных к пожизненному заключению и голубая – у тех, кто был приговорен к лишению свободы на срок от одного года до десяти лет, – уточняет бывший армейский офицер.

В этих стенах тысячи и тысячи ливийцев были подвергнуты пыткам, жестокому обращению, разнообразным унижениям. Тюрьма Абу-Салим олицетворяет собой одну из самых мрачных страниц истории репрессий, проводимых Каддафи. В июне 2006 года примерно 1200 политических заключенных и исламистских активистов были массово уничтожены в течение нескольких часов. После того как начались беспорядки, мужчин здесь убивали просто так – для острастки, объясняет Хамид, заинтригованный стуком каблуков, раздавшихся у входа.

По коридору идет группа повстанцев, прибывших сюда из Бенгази. Для этих молодых бойцов сопротивления, вооруженных до зубов и одетых в разношерстную, но явно новую униформу, посещение этой тюрьмы, символизирующей 42 года террора против ливийского народа, является обязательным. Периодически они кричат «Аллах Акбар!», что заметно пугает многих посетителей, которые осматривают камеру за камерой.

Но они же в абсолютно полном молчании слушают своих старших товарищей, которые рассказывают им о событиях прошлого.

– Посмотрите на эту стену, видите, она вся испещрена выбоинами от пуль, которые позже пытались замазать известкой, – говорит 42-летний Али, чудом спасшийся во время массового убийства в 1996 году. Он рассказывает своим юным братьям по оружию, как охранники стреляли по заключенным прямо через решетки.

Он продолжает эту своеобразную экскурсию в соседнем здании. Здесь находились одиночки. Полтора на два метра, подобие умывальника и дыра в полу вместо туалета.

– Здесь я провел полтора года, из которых четыре месяца вообще без дневного света, в полной темноте, – рассказывает Али своим молодым товарищам.

Видно, как гнев охватывает молодых бойцов, которые в шоке от того бесчеловечного обращения, которое Каддафи готовил для всех несогласных.

…Посмотрев на все это, отдав долг погибшим, молодые революционеры вернутся к своим пикапам и продолжат поход к Баб аль-Азизия, бывшей штаб-квартире полковника.

Гуантанамо – двери в ад

Со своим английским пабом, площадками для гольфа, небольшими подсвеченными садиками, окружающими строгие коттеджи, Гуантанамо этим октябрьским утром напоминает англо-нормандский остров Джерси [ Джерси – остров в проливе Ла-Манш, в составе Нормандских островов. Самый крупный по площади (116 км²) среди Нормандских островов. Находится под юрисдикцией Великобритании, но не является ее частью. ]. Мы прибыли сюда накануне, снабженные пропусками, бейджами, надетыми на шею, в сопровождении трех бдительных офицеров пресс-службы, одетых в бежевую полевую форму.

Они нас не оставляют ни на секунду с тех пор, как мы ступили на землю этого американского анклава, расположенного на юго-востоке острова Куба. Условия, при которых нам разрешили съемку фильма о Гуантанамо, очень строги: мы должны уважать желание наших потенциальных собеседников и не снимать их лица во время разговоров. Нам также запретили не только опрашивать заключенных, но даже встречаться с ними.

Гуантанамо, так же как и остров Джерси, располагается на площади в 118 квадратных километров. Но принимают здесь совсем не так радушно, как на Джерси. После двух с половиной часов перелета из Майами нам пришлось тащить багаж и оборудование для съемки до самого конца взлетно-посадочной полосы. Затем мы проходим через огромное, размером с баскетбольную площадку, зарешеченное помещение. Проводники служебных собак из военной полиции вежливо проверяют нас не хуже, чем рентгеновские аппараты. Яркий свет заходящего солнца придает этой сцене сюрреалистический характер.

Интересно, а можно ли провести на Гуантанамо отпуск? Можно. Вместе с нашим эскортом мы залезаем в бывший школьный автобус, едем, а затем пересаживаемся в барку, которая по своему виду участвовала еще во вьетнамской войне. Моя соседка, дама среднего возраста, объясняет мне, что она регулярно уезжает из своего дома в Мичигане, чтобы приехать сюда со своим мужем-пенсионером отдохнуть, потому что здесь она чувствует себя в большей безопасности, чем в США.

Гуантанамо – самая старая по возрасту военная американская база, находящаяся за пределами США. И единственная, находящаяся на территории страны, не имеющей с США дипломатических отношений. По первоначальному соглашению Соединенные Штаты должны были платить правительству Кубы арендную плату в размере 4000 долларов в год.

Но с тех пор, как в 1959 году к власти пришел Фидель Кастро, этот знаменитый чек больше не выписывается, и Куба безуспешно пытается получить назад свою территорию. Военно-морская база Гуантанамо-Бэй без сомнения осталась бы на задворках исторической и географической памяти, если бы администрации президента Буша не пришла в голову странная мысль построить здесь ставший впоследствии печально известным лагерь для интернированных, состоящий из нескольких подразделений.

Самое известное из этих подразделений – лагерь, который назывался X-Ray.

Именно здесь содержались в заключении в течение четырех месяцев подозреваемые в джихаде, арестованные на территории Афганистана. Но датой основания лагеря для интернированных считается 28 декабря 2001 года. Именно в этот день Джордж Буш подписал декрет о бессрочном содержании и без предъявления обвинения всех «незаконных участников боевых действий», арестованных вне территории США. Годом позже в Гуантанамо насчитывалось уже шесть сотен заключенных.

Открытый в начале января 2002 года лагерь X-Ray спустя четыре месяца был закрыт. Но за эти четыре месяца здесь произошли жуткие события. Ставшее известным возмутительное обращение с заключенными нанесло катастрофический ущерб имиджу Соединенных Штатов. Америка, все еще находящаяся в шоке от трагедии 11 сентября, умудряется восстановить против себя значительную часть международного сообщества.

То ли по чрезмерной наивности, то ли по чрезмерному цинизму, но именно военнослужащие американской армии распространяют первые фотографии заключенных в оранжевой униформе, пойманных и закрытых в клетки, находящиеся под открытым небом, как каких-нибудь кроликов в крольчатнике. На заключенных надевают специальные непрозрачные очки и звукопоглощающие шлемы с тем, чтобы перекрыть им любой доступ к окружающему их миру. Их кормят только жидкой кашей, а спят они на полу, на тощих циновках. Гуантанамо становится «современным ГУЛАГом», куда определяют даже несовершеннолетних.

Без сомнения, чтобы хоть как-то подправить сложившийся негативный образ, сегодня сюда приглашают прессу со всего мира. Сопровождающие нас офицеры пресс-службы по существу дела говорят осторожно и немного. Они также строго следят за тем, чтобы мы снимали только то, что заранее оговорено.

«Вы не можете ходить по запретке», «запрещено интервьюировать гражданских лиц». Их трое, этих немногословных офицеров, и они откликаются на кодовые имена: МС1, МС2, МС3. МС – это Military Communication, то есть военная система связи. С безропотной полуулыбкой они соглашаются отвести нас к лагерю X-Ray. Снимать его мы можем только с дороги. В принципе такие съемки можно сделать хоть в Таиланде. Лагеря почти не видно из-за огромного количества лиан и других диких растений. В двух шагах от вышек и от километров колючей проволоки, через которую когда-то пропускался ток, видны приземистые здания.

Немного позже вместо лагеря X-Ray был построен лагерь Delta. На сегодня здесь еще содержится 171 заключенный. Среди них 93 йеменца и человек 20 из Афганистана. Наше посещение здесь начинается с тюремного госпиталя. Главный врач соглашается поговорить с нами, но при условии, что мы не будем его снимать и сообщать, как его зовут. Он опасается, что в противном случае его семья в США окажется под угрозой. В Гуантанамо часто происходят суициды, а еще чаще – голодовки.

С 2002 года здесь произошли сотни голодовок. И, с точки зрения администрации лагеря, не допустить голодовку – это тоже часть войны против терроризма. Полковник показывает мне зонд, который медицинский персонал через нос вводит заключенному, хочет он того или нет. «Мы делаем это самым щадящим образом, – уверяет он. – Используются обычные стандартные смеси, которые применяются в американских больницах при истощении». Зонд вводится через нос и пропихивается в желудок. «С этим вы можете прожить несколько месяцев», – объясняет обнадеживающим тоном военный врач.

По его мнению, если одни голодующие делают это из каких-то политических принципов, то другие – просто, чтобы как-то «разнообразить свое лагерное существование». Здесь трудно узнать что-то еще более подробно. Даже те отчеты, которые каждые три месяца пишутся инспекторами из Красного Креста, засекречены.

В лагере Delta нумерация тюрем зависит от условий содержания. Нас сразу же предупредили, что мы не сможем посетить лагерь VII, который пришел на смену лагерю X-Ray. Именно в лагере VII содержатся в заключении 15 человек, рассматриваемые как «наиболее опасные» и «особо важные». Среди них Халид Шейх Мохаммед, считающийся одним из разработчиков террористического акта, совершенного 11 сентября.

Рассмотрение его дела в суде должно будет состояться в США в 2012 году. В лагерь VII, расположенный в засекреченном месте, доступ имеют только агенты Центрального разведывательного управления и представители Международного Красного Креста. В принципе его легко можно было бы найти, побродив по территории Гуантанамо. Но, конечно, ускользнуть от наших сопровождающих, практически наступающих нам на пятки, невозможно.

Мы направляемся к лагерю V, в котором также осуществляется высокий уровень безопасности. Мы проходим в небольшую бетонную крепость, в которую едва проникает дневной свет. Затем идем через многочисленные коридоры и бронированные двери, прежде чем прибываем к месту, которое нам представляют как «гвоздь программы»: здесь, через зеркальное стекло, мы можем видеть заключенных. Мы их видим, они нас нет. Среди нас возникает некоторое смущение, которое, впрочем, полностью игнорируется нашими собеседниками начиная с директора лагеря V.

Эти заключенные не квалифицируются как «непокорные», такие содержатся в лагере VII. Здешние заключенные – «сломленные», то есть «покорные». Тем не менее у них у всех на ногах цепи. Вооруженный охранник, располагающийся позади решетки, которая отделяет его пост от блока с камерами на двух этажах, осуществляет наблюдение.

Директор лагеря V, кстати, тоже желающий сохранить анонимность, с некоторой мягкостью в голосе подробно рассказывает нам, на что имеют право заключенные: «изучать арабский и английский языки, информатику… много играют с игровыми приставками. Но игры разрешены не все: жестокие – ни-ни…» Раз в неделю заключенные этого лагеря имеют право поговорить по телефону или по «Скайпу» со своими родными.

Далее по программе у нас осмотр стандартной камеры. Всё, в том числе в туалетном блоке, намертво прикручено к полу с тем, чтобы никакой предмет не мог быть использован в качестве метательного снаряда. Впрочем, некоторые из заключенных швыряют в охранников своими «продуктами жизнедеятельности».

Такие случаи исчисляются сотнями, особенно в первые годы заключения в лагере. Моча, фекальные массы, сперма или рвотные массы – все хорошо, что помогает выразить свой гнев. Чтобы нейтрализовать эту «партизанскую войну», администрация оборудовала «сплэш-боксы». Офицер слегка гордится, показывая нам это изобретение: благодаря вращающемуся ящику можно передать еду и питье заключенному, не опасаясь возможного контакта.

Все также под бдительным присмотром мы выходим из лагеря Delta. Позади рядов колючей проволоки, которая опоясывает территорию этого концентрационного лагеря, возвышаются холмы, покрытые пышной зеленью, а за ними скалы, на которые, наверное, мечтают взобраться узники, обретя свободу. А также море, которое можно видеть ежеминутно, но которое тоже нельзя снимать, поскольку, как уверяет нас офицер, «кадры могут дать повстанцам ориентиры». «Вы опасаетесь атаки с чьей-то стороны?» Он размышляет, нет ли в этом вопросе какой-нибудь ловушки. Потом невозмутимо отвечает: «Нет, совсем нет. Чего я больше всего здесь боюсь, так это цунами или землетрясения, как на Гаити».

В Гуантанамо самый худший враг, не считая капризов природы, это журналисты с их «извращенным взглядом на вещи». Если до этого времени наши охранники относились к нам хоть и с подозрением, но вполне доброжелательно, то после беседы с командующим этим лагерем полковником Дэнисом Томасом атмосфера изменилась.

Он является военным полицейским уже 22 года. В 2006 и в 2008 годах в Ираке и в Афганистане он был инспектором центров заключения. Я ему напоминаю о скандале с тюрьмой Абу-Грейб и спрашиваю, как удалось избежать подобного в Гуантанамо. «Мое поколение больше всего хотело бы, чтобы Абу-Грейб никогда не повторился… мы извлекли из этого уроки… мы защищаем достоинство личности и требуем от охранников уважения к заключенным».

Полковник убеждает нас, что против тех, ктодопускает злоупотребления, применяются дисциплинарные санкции. Среди бывших узников Гуантанамо было несколько французов, которые по возвращении на родину подали жалобы, обвиняя американские власти в «пытках и незаконном лишении свободы». Эти дела все еще рассматриваются в парижском суде.

Интервью продолжается. «Я видел заключенных в ножных кандалах. Зачем?» Полковник, каменея лицом, отвечает: «В блоках, где они проживают, заключенные пользуются полной свободой. Но, когда их выводят за пределы блока – в больницу, в учебный класс или на встречу с адвокатом, – мы должны поддерживать должный уровень безопасности». Это заявление полковника совершенно не соответствует тому, что мы только что могли видеть при посещении лагеря V: ножные кандалы надеты на заключенных и внутри блока, а во время учебы, за столом, их приковывают к полу.

С самого начала, уже около одиннадцати лет, Гуантанамо остается зоной бесправия. ООН неоднократно требовала закрыть этот лагерь. Да и Барак Обама обещал это сделать. Вряд ли ему удастся выполнить это обещание до окончания срока своего мандата, поскольку республиканское большинство в конгрессе отнюдь не намерено помогать ему в решении этого вопроса. Большинство из 171 заключенного были доставлены в Гуантанамо до 2003 года. На сегодня подавляющее большинство из них до сих пор не осуждено. Днем и ночью более 3000 человек занимаются их охраной. И это делает Гуантанамо самой дорогой тюрьмой в мире. Покидая это место, основанное Джорджем Бушем после теракта 11 сентября, невозможно не вспомнить, что говорил по этому поводу Барак Обама чуть более года назад: «Возможно, Гуантанамо есть лучший аргумент, используемый джихадистами для вербовки новых членов».

Тюрьма города Нумеа – воплощенный кошмар

Эта тюрьма стала знаменитой после публикации во влиятельной газете Le Figaro. Оказывается, в одной из самых цивилизованных стран возможны такие нецивилизованные условия в заключении. Впрочем, нечеловеческие условия содержания в тюрьме города Нумеа, столицы Новой Каледонии [ Новая Каледония – заморское владение Франции, расположенное в Тихом океане. ], и ранее неоднократно становились объектом критики. Теперь на нее обратил внимание и Жан-Мари Деларю – Генеральный контролер мест лишения свободы.

«Такое ощущение, что государство не заглядывает дальше двери этой тюрьмы», – так жестко охарактеризовала условия содержания в тюрьме Нумеа сенатор Алима Бумедьен после своего визита сюда в январе 2010 года. Это пенитенциарное учреждение, которое еще называют «Восточный лагерь», было построено на месте бывшей каторжной тюрьмы, существовавшей здесь в XIX веке. И два года спустя после визита сенатора эта тюрьма продолжает находиться все в том же жалком состоянии, характеризующимся перенаселенностью, ветхостью, нездоровыми условиями, отсутствием свежего воздуха и т.д.

После неожиданного посещения этой тюрьмы четырьмя сотрудниками службы Генерального контролера в октябре 2011 года Жан-Мари Деларю решил использовать чрезвычайные процедуры, чтобы привлечь внимание Министра юстиции к ситуации, когда, по мнению Генерального контролера, «серьезно нарушаются фундаментальные права» заключенных. Поскольку министр юстиции не ответил на обращение Генерального контролера, Жан-Мари Деларю воспользовался своим правом и обнародовал в газете Journal Officiel [ Официальный орган французского правительства. ] результаты наблюдений сотрудников, посетивших Нумеа.

Они удручающие. «На момент посещения здесь содержалось 438 человек, тогда как наполняемость составляет лишь 218 мест», – указывает Жан-Мари Деларю. Переполненность превышает 200%, а в отделении, где содержатся следственно-арестованные – 300%. В отделении, функционирующем в режиме следственного изолятора, «в каждой камере размером 12 квадратных метров находится трехъярусная койка с одной стороны и двухъярусная койка – с другой. А между двумя койками прямо на полу зачастую лежит грязный и сырой матрас, по которому ползают тараканы и бегают крысы». Таким образом, в камерах находятся одновременно по шесть человек, тогда как, согласно критериям, установленным правилами внутреннего распорядка, их должно быть не более двух.

Заключенные стараются бороться с крысами и с этой целью затыкают вентиляционные отверстия, в результате чего в камерах царит вонь. Канализационные стоки работают плохо и «часто отравляют атмосферу». Вентиляторы, если они и есть, не работают. «Для борьбы с жарой камеры периодически обливаются водой», – рассказывает Генеральный контролер. Жуткую картину дополняет тот факт, что вода, поступающая в так называемые «турецкие туалеты» [ Так на Западе называются чаши Генуи. ], течет по тем же трубам, что и вода, используемая для душа. И при этом отсутствуют «малейшие меры безопасности в отношении электропроводки, которая очень часто повреждается».

Условия содержания в отделении для уже осужденных не лучше. Они размещаются либо в боксах размером 8 квадратных метров по 2 человека либо в камерах размером 24 квадратных метра по 7 или 8 человек. Решетки вентиляционных отверстий вырваны и служат в качестве подвешенных к потолку корзин с целью сохранения продуктов питания от крыс. Отсутствие специальных шкафчиков способствует тому, что в камерах царит постоянный беспорядок. Что касается открытого отделения [ Аналог российского участка колонии-поселения. ], отделения полусвободного режима отбывания наказания [ Аналог отрядов для осужденных, имеющих право передвижения без конвоя. ] и камер штрафного изолятора, то и там санитарно-гигиенические условия находятся в плачевном состоянии: «турецкие туалеты» отделены от жилого пространства простым куском грязной, прохудившейся ткани – да и та повешена самими осужденными.

По сложившейся практике заключенные проводят в камерах по 22–23 часа и не имеют доступа к телефону. Свидания с родственниками организованы плохо, а доступ к медицинской помощи «очень затруднен». Персонал, сильно переживающий за тот образ, который не по их вине сложился у тюрьмы, «измотан и встревожен». Во время визита сотрудников ведомства Генерального контролера в одной из камер произошло убийство. Местные средства массовой информации регулярно публикуют материалы, рассказывающие о высоком уровне насилия и суицидов. Все эти происшествия, а равно и невыносимые условия содержания, по мнению Жан-Мари Деларю, в первую очередь являются результатом перенаселенности Нумеа.

Какой бы катастрофической ни выглядела картина, нарисованная Жан-Мари Деларю, неожиданной она не является. В течение вот уже нескольких лет «Международный наблюдательный комитет за тюрьмами» (МНКТ) констатирует, что «Восточный лагерь» является «отражением всего самого худшего, что только могут представлять из себя условия содержания в заключении». Франсуа Бэс, координатор МНКТ, отвечающий за заморские территории Франции, молчание крупных средств массовой информации об этой тюрьме объясняет удаленностью Новой Каледонии. Впрочем, он отмечает, что не менее катастрофическая ситуация складывается во Французской Полинезии [ Заморская территория Франции, расположенная в центре южной части Тихого океана. ]. Там в пенитенциарном центре Faa’a Nutania переполненность вообще превышает все мыслимые рамки и составляет более 400%.

В 2009 году после настоящей волны побегов тогдашний министр юстиции Мишель Аллио-Мари пообещала провести «масштабные преобразования» в тюрьме Нумеа. «Все выделенные финансовые средства были использованы для усиления безопасности, а на улучшение жилищных условий не было выделено ни сантима», – сожалеет Франсуа Бэс. В мае 2011 года Министерство юстиции представило проект «реконструкции и расширения» тюрьмы, «по которому первый транш поступит в… 2016 году». Но власти города Нумеа предпочли бы построить новый пенитенциарный центр и поэтому отказываются выдать разрешение на реконструкцию и проведение необходимых работ по модернизации тюрьмы.

Для Жан-Мари Деларю этот «бардак» с участием государства и местных органов власти является неприемлемым. В МНКТ считают, что необходимо начать с сокращения числа заключенных. «Большинство отбывающих тюремное заключение осуждены к небольшим срокам лишения свободы. И эти сроки вполне возможно заменить альтернативными наказаниями, не связанными с изоляцией от общества. В частности, свое содействие могли бы оказать и старейшины племен», – подчеркивает Франсуа Бэс.

Тора – самая знаменитая тюрьма Египта

В пенитенциарном учреждении Тора содержатся самые высокопоставленные чиновники свергнутого режима.

Тюрьма Тора стала знаменитой, потому что 25 января произошла революция и сюда попали министры бывшего правительства, а точнее, люди бывшего президента Мубарака и его двоих сыновей – Гамаля и Алаа.

Увидеть ее снаружи – как посетителю, а не как заключенному – просто, она находится недалеко от центра города. К ней ведут две дороги: одна через автостраду, вторая через набережную Нила в Маади. Тора, расположенная в южной части Каира, относится к пригороду Хелуан. А вообще Тора – это целый пенитенциарный комплекс, состоящий из семи тюрем, самыми известными из которых являются Аль-Мазраа и Аль-Акраб.

На улице, носящей имя мученика Усамы Авада, где и находится Тора, располагается также Институт по подготовке полицейских, управление безопасности Хелуана и здание Министерства государственной безопасности. В пятистах метрах от этих учреждений и высится комплекс Тора.

Тюрьму охраняют два танка, бронетранспортер и множество солдат. Но что касается входа в комплекс и выхода из него, за это отвечает Министерство внутренних дел. «Мы привыкли к тому, что к нам часто поступают всякого рода знаменитости, но я никогда и представить не мог, что однажды мне придется заносить в реестр заключенных имена Гамаля и Алаа Мубараков», – говорит унтер-офицер, пожелавший, чтобы его имя не было упомянуто.

Он сидит за столом, прямо на улице, перед входом в тюрьму и записывает имена и фамилии всех, кто сюда входит и отсюда выходит. Гамаль и Алаа Мубараки – не единственные знаменитости, сидящие здесь: до них сюда попали Ахмад Эзз – высокопоставленный функционер Национальной демократической партии (НДП), Хабиб Аль-Адели – министр внутренних дел, Зохейр Гарана – министр по делам туризма, Ахмад Аль-Маграби – министр жилищного строительства, другие министры и вице-министры. Список этот длинный…

По решению Генерального прокурора Абдель-Мегида Махмуда все они находятся в предварительном заключении по обвинению в насилии и убийствах в отношении манифестантов, а также по обвинению в коррупции.

Каждый день сюда попадает кто-то из очень известных личностей. Например, Эйша Абдель-Хади – министр трудовых ресурсов и эмиграции – или сын знаменитого писателя Хейкала.

Возникает много серьезных вопросов: как всем этим людям живется в Торе, как с ними тут обращаются? Как с другими – обычными –заключенными или у них есть какие-то привилегии? В Тору не пускают никого, кроме родственников здесь сидящих.

…Время идет, вокруг все спокойно. Но вот подъезжает несколько автомобилей и такси, они останавливаются перед входом в тюрьму, и из них выходят люди, несущие сумки и коробки. Выглядят эти люди очень скромно, и по ним видно, что они не имеют никакого отношения к находящимся по другую сторону ограды VIP-заключенным. Но перед воротами тюрьмы стоят четыре человека, в официальном обличье и с какими-то бумагами в руках. Кажется, что они кого-то ожидают.

Четверть часа спустя подъезжает темный джип, из которого выходит молодой человек. Он приветствует этих четырех мужчин в официальных костюмах и открывает багажник. Оттуда он достает складную белую кровать, коробки, набитые медикаментами, абажур и черные мешки. Полицейские категорически отрицают, что это сын одного из заключенных-министров и пытаются нас убедить, что это член семьи обычного заключенного. Однако все понятно: и по автомобилю, и по всем выгруженным сумкам и пакетам ясно, что это кто-то из окружения одного из VIP-заключенных.

Чуть позже прибывают военные полицейские с новым оборудованием для обеспечения безопасности вокруг тюрьмы. Они натягивают колючую проволоку и устанавливают барьеры у входа в комплекс. Но неожиданно они отодвигают барьеры, чтобы пропустить грузовик. Очень быстро машина въезжает внутрь. «В грузовике находится магазин для заключенных. Они имеют право покупать продукты и вещи, доставленные в тюрьму», – поясняет унтер-офицер. Прибывает еще один грузовик. Вроде бы привезли лед из супермаркета «Гроппи». Этот грузовик ждет около получаса, прежде чем ему разрешают проехать на территорию тюрьмы.

Почти час дня. Время посещений заключенных заканчивается: из ворот начинают выходить родственники. Они, без сомнения, могут многое рассказать о том, что творится внутри. «Мой брат Мухаммед сидит в тюрьме за наркотики. Он говорит, что ни он сам, ни его сокамерники ни разу не видели бывших министров. Но он говорит, что тюремная администрация освободила часть камер, чтобы поместить их туда и чтобы другие заключенные их не видели», – объясняет Сауд. Он также считает, что, по его мнению, меры безопасности в тюрьме не изменились.

А вот Амина замечает изменения. Она только что повидалась со своим мужем, арестованным пять лет назад. Она буквально полыхает от гнева: «Эти грабители унижали нас, когда были на свободе, а сейчас, когда они стали заключенными, они также мешают нам жить. Какой позор! Их нужно приговорить к смерти, положить всему этому конец, чтобы у нас наступил мир… Дерьмо!» – бросает она в ярости.

Со своей стороны генерал Назих Гадаллах, заместитель министра внутренних дел, отвечающий за тюрьмы, заявил по телевидению, что все эти заключенные из числа бывших функционеров свергнутого режима не пользуются никакими привилегиями и на них полностью распространяется законодательство, предусмотренное в отношении арестованных, находящихся в предварительном заключении.

В принципе находиться в Торе не так уж и тяжко: камеры открыты с 7 часов утра до 5 вечера. Заключенные имеют право получать продукты питания или обеды сверх того, что им дают в тюрьме – от родных или из ресторанов. Они могут также покупать за деньги, переданные родственниками, все, что захотят, в тюремном магазине. Гадаллах рассказал, что они не имеют права иметь мобильники. Заключенные также не могут по собственному желанию выбирать себе сокамерников. Трудно в это поверить, особенно после того, как один из молоденьких полицейских, работающий внутри тюрьмы, утверждает на условиях анонимности, что ко всем этим «бывшим» до сих пор относятся как к министрам, вплоть до того, что их – полицейских и охранников – заставляют обращаться к ним «паша» [ Титул, применяемый по отношению к высокопоставленному официальному лицу. ].

«Чтобы их всех сюда принять, тюрьмы были отремонтированы в рекордные сроки. Камеры оборудованы кондиционерами, телевизорами, водонагревателями, специальными матрасами, и у каждого такого заключенного есть ноутбук с подключением к Интернету», – добавляет этот полицейский. У них почти постоянный контакт с внешним миром. По словам полицейского, это очень опасно, что эти «бывшие» сосредоточены здесь все вместе, так как они вполне могут организовать заговор. Что ж, эта точка зрения вполне заслуживает внимания…

В 1928 году, когда паша Аль-Нахас, бывший тогда министром внутренних дел, основал эту тюрьму, он и представить себе не мог, что однажды она вместит в себя всю элиту страны. В свое время в тюрьме Тора содержались и другие знаменитые заключенные, как, например, великий писатель Мустафа Амин, осужденный за свои политические взгляды, братья Тарек и Абдул Аз-Зоморы – убийцы президента Анвара Садата, Эйман Нур – несчастный кандидат в президенты, Махер Аль-Генди – бывший губернатор провинции Гарбия, и, наконец, бизнесмен Хишам Талаат Мустафа, который до сих пор сидит здесь за убийство популярной ливанской певицы Сюзанны Тамим. В общем, найти здесь можно кого угодно…

Флоренс – современный Алькатрас

В весенние месяцы 2012 года ни одно из крупных средств массовой информации, будь то печатные или электронные, не могло не затронуть тему, связанную с самой охраняемой тюрьмой в мире, которая зовется Флоренс, которую иногда называют «горный Алькатрас», и находится в одноименном городе в штате Колорадо (США).

В последнее время произошло два события, непосредственно связанные с этим пенитенциарным учреждением категории «супермаксимальной изоляции», или попросту «супермакс» [ «Супермакс» – (англ. Super Maximum Security prison) – система устройства тюрем, основанная на полной изоляции заключенных как от внешнего мира, так и друг от друга. ].

Сначала Европейский суд по правам человека признал законной экстрадицию Абу Хамзы и еще четырех подозреваемых в терроризме лиц в США. Мало того, ЕСПЧ счел, что они не подвергнутся плохому обращению во Флоренсе – исправительной тюрьме максимально строгого режима. Адвокаты террористов, как водится, заявили, что условия в тюрьме являются «бесчеловечными и унижающими достоинство». Но судьи постановили, что столь строгий режим допустим, учитывая угрозу, исходящую от Хамзы и его подельников, а также добавили, что условия в тюрьме Флоренс гораздо лучше, чем в большинстве европейских тюрем.

Второй повод поговорить об этой тюрьме дал наш соотечественник Виктор Бут, называемый на Западе не иначе как «торговец смертью» и «оружейный барон», приговоренный в США к 25 годам заключения за сговор с целью продажи оружия леворадикальной колумбийской группировке ФАРК. Действительно ли он виновен в инкриминируемых преступлениях или нет – дело юристов. Речь не о том, совершал ли Виктор Бут те преступления, за которые получил огромный срок.

Речь о том, что, поскольку, кроме всего прочего, он был признан виновным в оказании помощи организации, которую США и Евросоюз квалифицируют как террористическую, Федеральное тюремное управление США поначалу собиралось отправить его именно во Флоренс, где россиянина бы держали в одиночке. Но занимавшаяся его делом судья Шира Шендлин воспротивилась, и властям пришлось изыскивать альтернативный вариант. В конце концов власти решили отправить его в федеральную тюрьму Мэрион в штате Иллинойс, которая по своим условиям практически ничем не отличается от Флоренс. Хрен, как говорится, редьки не слаще.

Вот эти-то два события и инициировали интерес публики к «горному Алькатрасу».

Как уже сказано выше, это тюрьма максимально строгого режима, и в ней содержат самых опасных преступников всей американской тюремной системы. Это единственная в США федеральная тюрьма, относящаяся к категории «супермакс» и предназначенная для главарей уличных банд, крестных отцов мафии, отечественных и иностранных террористов и заключенных, с которыми отчаялись справиться в других местах лишения свободы. В США есть еще несколько тюрем «супермакс», но они, в отличие от Флоренс, подчиняются не федеральным властям, а властям штатов.

Особые требования предъявляются к сотрудникам этой супертюрьмы. В охрану набирают только профессионалов высочайшего класса и после тщательного обследования врачами и психологами. Охранник имеет право отнять у заключенного все: от зубной щетки до зубочистки, если заподозрит, использование этого предмета для возможного побега или совершения какого-либо иного преступления. Естественно, что и заработная плата у сотрудников этой тюрьмы значительно выше, чем в других пенитенциарных учреждениях.

Колорадская спецтюрьма была построена и открыта в 1994 году после того, как двое тюремщиков были убиты в исправительной тюрьме Мэрион (штат Иллинойс), куда как раз и отправляется для отбывания наказания Виктор Бут, и рассчитана она на 490 заключенных.

По данным BBC, сейчас во Флоренс содержится около 360 человек, среди которых примерно 40 террористов, таких как Рамзи Юсеф, осужденный за попытку взорвать Всемирный торговый центр в 1993 году, Закариас Муссауи, который лишь случайно не попал в число угонщиков самолетов 11 сентября 2001 года, или Ричард Рид («террорист с бомбой в ботинке»), пытавшийся взорвать в самолете кроссовку с бомбой. Среди террористов называют Терри Николса, осужденного за взрыв административного здания в Оклахома-Сити в 1995 году, и Теда Качинского по прозвищу «Унабомбист», рассылавшего по почте адские машины. Во Флоренс также отбывает пожизненный срок бывший высокопоставленный сотрудник ФБР Роберт Хэнсен, осужденный за шпионаж в пользу Москвы.

Флоренс располагается на площади 150 000 кв. метров. Собственно говоря, Флоренс, относящаяся к категории «супермакс», является лишь одним из нескольких блоков огромного города-тюрьмы – Федерального исправительного комплекса города Флоренс (Florence Federal Correctional Complex). У каждого блока имеется свой общий уровень охраны. В состав комплекса как раз и входит блок максимального уровня безопасности (USP Florence ADMAX) с «бесконтактным контролем заключенных», о котором и идет речь. Вне периметра безопасности блока есть лагерь-спутник минимальной безопасности. Есть в комплексе и блоки высокого уровня безопасности и среднего уровня безопасности.

Периметр тюрьмы обнесен четырехметровыми заборами с колюче-режущей проволокой. Он оснащен лазерными лучами и датчиками давления. Кроме всех высокотехнологичных средств охраны используются и служебные собаки. Показательный факт: за все время функционирования Флоренс отсюда еще никто не сумел убежать.

Заключенные здесь содержатся только по одному человеку в камерах размером 2,13 х 3,66 м. Кровать, стол и стул отлиты из бетона и потому не двигаются. В камерах также есть душ и туалет. Унитазы запрограммированы на автоматический слив воды, чтобы заключенные не могли инициировать потоп. Исключительно по часам, предусмотренным распорядком дня, работает и душ. Пищу здесь приносят и раздают исключительно сотрудники. Заключенные хозобслуги к этому процессу не допускаются. Пища подается через «кормушку», прорезанную в стальной двери камеры. В каждой камере есть щелевое окно с видом на крышу над окном и небо. Окна разработаны так, чтобы заключенный не мог определить свое местоположение в тюремном комплексе, что еще более усложняет возможность побега. Связь через телекоммуникации с внешним миром строго-настрого запрещена.

В качестве развлечения в камере имеется черно-белый телевизор, по которому тюремные власти транслируют образовательные и религиозные передачи. Так что посмотреть что-то типа вручения премии «Оскар», фильма «Побег из Алькатраса» или финального матча чемпионата мира по футболу – несбыточная мечта. Если стало совсем уж скучно, можно почитать. Каждому заключенному бесплатно дают газету «USA Today». Правда, некоторые статьи, которые, по мнению администрации, могут негативно повлиять на заключенных или рассказать им о том, чего им не нужно знать, вырезаются.

Во Флоренс имеется библиотека, и читать книги обитатели тюрьмы могут без ограничений. Ассортимент подбирается очень тщательно: никакого насилия, межнациональной или расовой вражды и т.д. Есть здесь и специальная юридическая библиотека, пользоваться которой имеет право любой заключенный, но не более двух часов в день.

Не забыла администрация тюрьмы и о тех, кто исповедует ислам. А таких, осужденных за терроризм, здесь достаточно. Для них в библиотеке имеются книги на арабском языке, они могут также смотреть тщательно отобранные фильмы об исламе. Мусульмане имеют право молиться в своих камерах, иметь молитвенный коврик и головной убор, а также встречаться четыре раза в неделю с имамом. Надо ли говорить, что приходящий во Флоренс имам прошел все мыслимые и немыслимые проверки.

Развлечься узники Флоренс могут и игрой в лотерею. Правда, в полном одиночестве. В качестве награды они получают шоколад или право сфотографироваться, чтобы отправить фотографию родным. Как проходит эта лотерея, представить сложно.

Ровно на один час в день заключенных, естественно? по одному, выводят на прогулку и для занятий спортом. Упражнения проходят в крошечных прогулочных двориках размером 3,6576 х 6,096 м. Здесь в их распоряжении имеются мячи и перекладина для подтягиваний. В холодное время года физические упражнения проводятся внутри тюрьмы. Опять же в полном одиночестве. Спортивный зал представляет собой помещение без окон, со сводчатым потолком. Внешне этот спортзал похож на пустой плавательный бассейн.

Общение с внешним миром сведено к минимуму. Даже с родными, в отличие от обычных тюрем как в США, так и в Европе, заключенные могут общаться лишь раз в месяц в течение 15 минут.

Во Флоренс разработана тщательная система мер поощрений и наказаний. Наказание в основном состоит в том, что нарушитель может иногда годами не видеть других людей. Как сказал один из надзирателей телеканалу CBSNews, эта тюрьма представляет собой «более чистую версию ада». Например, одного из заключенных лишили прогулок на 60 дней лишь за то, что он посмел кормить крошками хлеба птиц. Протестовать здесь бесполезно. Широко применяется метод «насильственного кормления», поэтому голодовки проводить попросту бессмысленно.

Ну а те, кто не нарушает режим, соответственно поощряются. Они получают такие дополнительные привилегии, как право обедать вместе за пределами камер. Им также разрешаются телефонные разговоры с родными по целых пять часов в месяц. Во Флоренс реализуется программа «понижающихся шагов», разработанная для поощрения социального поведения и перевода заключенных с суперстрогого режима на максимально строгий режим. Программа длится три года. Постепенно заключенным разрешается все больше контактов с другими арестантами. Но любые, даже малейшие, акты насилия в ходе прохождения программы возвращают участников к ее началу.

Одним словом, атмосфера в тюрьме Флоренс и подобных ей «супермаксах» еще та. Так, профессор Лора Роувер, директор Клиники по гражданским правам Университета Денвера, заявила, что некоторые заключенные страдают психическими заболеваниями и кричат по ночам. С ее слов, существуют данные о «чрезмерно карательном и не являющемся необходимым принудительном кормлении» тех, кто участвовал в голодовках, и о том, что «сенсорная изоляция» приводит к умственным и эмоциональным срывам. За все время функционирования тюрьмы зафиксировано несколько случаев суицида, а попытки покончить с собой исчисляются десятками.

Гэри Калитолайтис, бывший надзиратель тюрьмы Флоренс рассказал британской газете The Telegraph следующее: «Там очень негативная атмосфера. Они не видят травы или деревьев, они никогда не испытают прикосновение любимого человека, они никогда не увидят яркие цвета, они лишены сенсорного стимулирования, которое нам хорошо знакомо. Там все в темной бездне. Изоляция создает паранойю. Это заразно».

В США многие давно призывают покончить с практикой содержания заключенных в условиях, подобных тем, что имеют место во Флоренс. 11 июня 2012 года комиссия сената США объявила, что в ближайшие дни намерена организовать слушания, посвященные рискам, возникающим при одиночном содержании заключенных. Американский союз за гражданские свободы (АСГС) заявил, что эти слушания «чрезвычайно важны», так как в США в условиях одиночного заключения содержится 80 000 заключенных. «Впервые подобной практикой заинтересовались на общенациональном уровне», – заявила корреспонденту агентства Франс Пресс представитель АСГС Эми Феттиг.

По материалам зарубежной печати составил и перевел Юрий Александров, альманах «Неволя»

Tweet