В борьбе за это. Как отстаивали свои права горняки Донбасса 25 лет назад

В Донецкой области по тревоге была поднята вся милиция, курсанты учебных частей МВД — около 9 тысяч человек, оснащённых спецтехникой, резиновыми дубинками, газовыми шашками и светошумовыми гранатами. К счастью, силовики тогда не стали использовать оружие. Ещё свежи были в памяти апрельские события в Тбилиси, где при разгоне демонстрантов погибло 20 человек. В полдень в Макеевке бастовало уже 18 шахт.

Центральная власть своеобразно отреагировала на демарш шахтёров. На телевидении вышел сюжет о том, что горняки Донбасса начали акции в поддержку политики КПСС и её генерального секретаря Михаила Горбачёва. Отчасти это было правдой. Забастовщики думали, что поддержат курс партии на перестройку, заставят бюрократию модернизировать отрасль и решат социальные вопросы. Никто не мог предположить, что акция протеста перерастёт в массовый бунт, который всколыхнёт все слои общества, выбросит на улицы проворовавшихся чиновников и, в конце концов, за два года сметёт Советский Союз с политической карты мира.

Лежачих не бьют. Забастовка в Макеевке 17 июля 1989 года была мирной акцией протеста. Местные горняки ещё не знали, что творят историю

Подъём с переворотом 

19 июля 1989 года. Конец рабочего дня. Первый секретарь Донецкого обкома компартии Анатолий Винник проводит совещание. В зал влетает его помощник с криком: «Они идут!» Несколько секунд спустя весь партхозактив прилип лбами к окнам 11 этажа. Им открылась пугающая картина. Со стороны Макеевки надвигалась многотысячная колонна шахтёров. На лицах партийных боссов не было изумления, только страх. В воздухе запахло жареным.

К горнякам вышли должностные лица. Лидеры стачкома потребовали от них обеспечить проведение на площади митинга. Деморализованная власть пошла на уступки. Перед зданием обкома развернулся палаточный городок, были выставлены микрофоны.

К этому дню по всей Украине бастовали 82 шахты. На следующий день их было уже 128, ещё день спустя — 156, 22 июля остановилось 190 из 252 шахт в Донецкой, Днепропетровской, Луганской, Львовской и Волынской областях.

За свой счёт. В центре Донецка 5 апреля 1991 года бастующие горняки вышли с протянутой рукой, чтобы не протянуть ноги

Горняку из Павлограда Игорю Ледину тогда было около 50. В свободное от работы время он увлекался киносъёмкой. «Нашей шахте исполнилось десять лет, — вспоминает горняк, — и мне начальство поручило снять фильм к юбилею. Пионеры, парторг и т. д. А тут забастовка. Я вышел с кинокамерой на площадь и снимал». Сейчас эти кадры станут частью фильма, который Ледин готовит к 25-летию шахтёрской забастовки. Он рассказывает Фокусу, что его коллег возмущала беспросветная нищета и развал экономики. Чтобы купить телевизор, стиральную машину, автомобиль, даже имея деньги, нужно было записываться в очередь и ждать месяцами, годами.

Михаил Волынец, нынешний глава Независимого профсоюза горняков Украины, а в то время председатель профкома шахты им. Стаханова, говорит, что в первые дни восстания люди осторожничали, принимая решение об участии в акции. «Многие боялись, — рассказывает он. — Ещё помнили события 1962 года в Новочеркасске, когда были расстреляны рабочие, которые вышли на улицы (с экономическими и социальными требованиями. — Фокус)». Но протестующих неожиданно поддержал Горбачёв. 19 июля на заседании Верховного Совета СССР генеральный секретарь ЦК КПСС сказал: «Следует разделить позицию шахтёров. Она государственная, серьёзная, острая, но справедливая и ответственная».

Впрочем, это были не более чем слова. Выполнить требования горняков оказалось невозможным. Во-первых, они всё время менялись, дополнялись, переписывались. Только в Павлограде список состоял из 85 пунктов: обеспечить бункеровщиков и слесарей молоком, ликвидировать директорские фонды на квартиры и машины, сократить срок службы спецодежды до трёх месяцев, ликвидировать налог на холостяков, восстановить снабжение шахтёрских городов по первой категории. Некоторые требования были в форме риторических вопросов: когда прекратятся хищения на мясокомбинате и молококомбинате? Шахтёры жаловались на поборы начальства, злоупотребления секретарей парткомов и невыносимые условия труда.

«На площадь я пошёл не за куском мыла, не за куском колбасы и не за путёвками. Я пошёл на площадь для того, чтобы нормально работать. Результаты научно-технической революции прошли мимо нас. Я требую эти результаты, чтобы они были у меня в забое. Я хочу нормально работать. Я не дебил, я не дурней американца. Почему мой уровень настолько низок профессионально? Поэтому я пошёл на площадь выдавливать из себя раба», — объяснял проходчик шахты имени 60-летия Советской Украины Виктор Колесников (его монолог записал автор книги «Рождённый июльскими грозами» историк Владимир Агапов).

Хорошо сидим. Макеевка, июль 1989 года — отсюда стартовала великая шахтёрская революция

Быстро выдавить из себя раба не получалось. Шахтёры ещё верили, что партия — ум, честь и совесть уходящей эпохи — всё уладит. Один из таких горняков, верующих в коммунизм, прочёл на митинге свои стихи: «Где ты, партия наша, очнись! Поведи нас вперёд, как ты раньше водила». Выйти из комы партия не сумела. Советский Союз под тяжестью внешних долгов и катастрофического дефицита бюджета шёл ко дну.

Тупик коммунизма 

СССР традиционно опирался на три кита тоталитарного режима: пропаганду, репрессии, высокие цены на сырьё. Нефть в 1970-х давала половину доходов от экспорта в твёрдой валюте. С 1973-го по 1985 год баррель подорожал в 10 раз, с $4 до $40. Сверхприбыль подхлестнула увеличить добычу чёрного золота. Это был самый лёгкий способ получить валюту, на которую можно было купить всё остальное. Но уже к 1986 году мировое перепроизводство нефти обвалило рынок вдвое, потом втрое.

Страна катилась к банкротству. Дефицит бюджета превысил 10% ВВП. Внешний долг перевалил за 300 млрд рублей (75% доходов госбюджета). Ещё в январе 1987 года председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков, выступая в Кремле, сказал: «Мы давно не сводим концы с концами. Валютные поступления от подешевевшей нефти целиком уходят на выплаты процентов по внешним долгам, и этих средств не хватает, суммы просроченных платежей огромны и продолжают расти».

С 1989-го западные банки впервые массово отказывают СССР в кредитах, так как считают страну ненадёжным заёмщиком. Тотальный дефицит опустошил прилавки. «Я стоял в очереди, чтобы купить килограмм костей, — вспоминает Волынец свою жизнь в конце 1980-х. — На сухожилии был кусочек мяса». Населению страны помогала выживать гуманитарная помощь, которую присылали капстраны. К 1990 году Горбачёв вынужден был учредить государственную комиссию по контролю над распределением гуманитарной помощи и её охраной.

На гуманитарке сидела даже армия. Замминистра обороны маршал Владимир Архипов обратился к председателю центральной комиссии по распределению гуманитарной помощи Льву Воронину: «Прошу вас передать министерству обороны СССР 8 млн комплектов сухих пайков военнослужащих бундесвера, поступающих из ФРГ в качестве гуманитарной помощи, для выдачи военнослужащим и членам их семей». Кризис ослабил центральную власть и парализовал руководство в регионах. Чем умело воспользовались забастовщики. «Какой начальник КГБ или прокурор мог вякнуть что-то против стачкома? — говорит Волынец. — Мы были властью в этом городе». 

Воры в законе 

В начале февраля 1990 года донецкое телевидение показало сюжет о том, что на базе фирмы «Взуття» накопилось много дефицитной импортной обуви. На центральную площадь Донецка вышли несколько тысяч шахтёров, к ним присоединились сотни возмущённых граждан. Митингующие потребовали отставки обкома партии. Это был не первый случай борьбы народа с экономическим мошенничеством власти. В Брянке (Луганская область) шахтёры нагрянули в Центральный универмаг. Прилавки пустые. Горняки обнаружили на складе люк.

Содержимое тайника напоминало пещеру Аладдина. Залежи сапог «Аляска», обувь «Саламандра», французская парфюмерия, итальянская косметика, костюмы, куртки, плащи. От одного вида продуктов сводило желудок: крабы, икра, балыки, сервелат, шоколад. Здесь же нашли списки тех, кому всё это предназначалось, — партноменклатуры города. Той самой, которая призывала шахтёров вернуться к отбойным молоткам, киркам и лопатам.

Рабочие начали формировать группы захвата, которые вылавливали грузовые автомобили, вывозившие дефицитные товары в неизвестном направлении. «Выводили начальника ОРСа (отдел рабочего снабжения. — Фокус). Заставляли есть колбасу очень плохого качества, — рассказывает Волынец.

— Начальник санстанции, человек с юмором, сказал: «Если он через два часа не умрёт, можно есть». К шахтёрам приезжали руководители общественных движений, лидеры Руха — Вячеслав Чорновил, Степан Хмара, Левко Лукьяненко. Постепенно экономические и социальные требования горняков переросли в политические. Шахтёры присоединились к требованию отменить 6-ю статью Конституции о руководящей и направляющей силе Коммунистической партии. Строка из этой статьи «КПСС существует для народа и служит народу» выглядела издевательски.

К концу 1990 года экономический и политический кризис достиг апогея. В Киеве бастовали медики, учителя, даже милиция, требуя повышения зарплат. В октябре на площади Революции, ныне майдан Незалежности, студенты установили палаточный городок, объявили голодовку, требуя отставки Виталия Масола, главы украинского правительства. Экономика к тому времени давно прекратила быть экономной и стала нищей.

Государственные дотации в угольную отрасль прекратились. Цены на электроэнергию, стройматериалы возросли. Запасы угля таяли. Шахтёры требовали от нового главы правительства УССР Витольда Фокина удвоить им зарплату. Фокин клялся, что в бюджете резервов нет, что такое повышение возможно только за счёт других отраслей.

Горняки понимающе кивали, но требований не смягчали. В марте 1991 года шахтёры приняли решение возобновить забастовку. Фокин «благословил» стачком: «Лучше ужасный конец, чем ужасы без конца». В апреле горняки уже гремели своими касками по асфальту Киева. Но их требования уже не были столь расплывчатыми, как два года назад. Теперь они настаивали на том, чтобы упразднить Верховный Совет СССР и президентскую власть, а также прекратить отчисления в центр и объявить суверенитет Украины.

Через пять месяцев СССР рухнул. Но жизнь шахтёров, как и многих других украинцев, не стала богаче. Украина — единственная из стран СНГ, которая к 2014 году не вышла на уровень своего ВВП образца 1990 года. Страна не избавилась от коррупции и не преодолела технологическую отсталость, унаследовав пороки СССР.

Автор: Александр Пасховер, Фокус