Еще раз о потерях СССР во Второй мировой войне

«Война не заканчивается до тех пор, пока не похоронен последний павший на ней солдат»… Красивая фраза — и ничего больше. Если так рассуждать, то не только Вторая мировая, но и многие другие войны никогда не закончатся. Хотя никто не спорит, что погибшие солдаты действительно заслуживают более уважительного к себе отношения, чем то, которое реально существует (не провозглашается, а именно реально существует) в Украине.

 Японцам проще — по их национальной религии ками-но-мити кокутай («общий божественный путь»), более известной европейцам под китайским названием «синто», каждый павший за свое Отечество признается богом. Не равным богам, а именно богом, который может свысока смотреть на неблагодарность беспамятных потомков. Независимо от того, совершил он какой-либо подвиг или погиб в «обычном» бою. Независимо от того, считать войну справедливой или же нет. Боги — и точка. Все остальное — ответственность «власть предержащих» в этой жизни. Которые и сами-то «еще далеко не волшебники, а только учатся». Если вообще научатся…

Уверен, что большая часть читателей не согласится со столь категоричной формулировкой: Украина была, есть и будет традиционно православной страной, а в православии не только другая теология, но и другая этика. Однако, с точки зрения любой религии и любой (даже атеистической) морали, вычеркивание из истории миллионов людей, отдавших жизни за победу своей страны в войне, является преступлением против Совести и Чести.

Но о чем, собственно, речь? Ведь вроде бы «человеческая цена Победы» окончательно прояснена официально. Уже многие годы как сняты грифы секретности с соответствующих документов (один из наиболее внушительных сборников, вышедших из печати в 1993-м, так и назывался — «Гриф секретности снят»). И, естественно, на этой почве нашлись «умники», которые, то ли прочитав эту действительно содержательную книгу, но только одну ее, то ли еще хуже — прочитав, но абсолютно ничего не поняв, поспешили заявить, что «вопрос теперь ясен окончательно».

То есть в отношении гражданского населения все признают, что среди этой категории жертв Второй мировой потери многих стран навсегда останутся исчисленными с точностью «плюс-минус лапоть по карте». Потому что когда «истинно арийские», а большей частью карательные формирования, сформированные из всякого отребья коллаборационистов, уничтожали целые населенные пункты вместе с их населением, точной статистики не велось. Как не велось и тогда, когда на Германию в прямом смысле слова обрушилось «возмездие с небес». Стратегическая бомбардировочная авиация западных союзников — большей частью с полного одобрения советского командования — буквально стирала с лица земли целые города. И Дрезден был самым известным, но далеко не единственным в этом ряду…

Однако считается, что потери собственно вооруженных сил воюющих государств можно исчислить с гораздо большей точностью. Например, в том же сборнике «Гриф секретности снят» называется очень точная цифра (по крайней мере, для военнослужащих, погибших в бою, умерших от ран, болезней, несчастных случаев и в плену, подвергнутых смертной казни и оставшихся на Западе после освобождения из плена) — 8 668 400 чел.

С поправкой на то, что война с Японией и союзным ей марионеточно-пародийным «маньчжурским государством» обошлась Советскому Союзу еще в 12 031 жизнь солдат и офицеров, а по оценке МИД СССР от 1956 г. из попавших в плен советских военнослужащих примерно 250 тыс. после войны остались на Западе, в Великую Отечественную войну общие потери советских вооруженных сил погибшими, умершими и казненными должны были бы составить 8 406 370 человек. Вроде бы все ясно, за исключением «маленькой» детали — одни документы категорически отказываются состыковываться с другими! И отнюдь не в мелочах.

Общеизвестно, что дело с учетом потерь погибшими и пропавшими без вести в рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) было поставлено чрезвычайно плохо. Беспорядок (доходивший до откровенного бардака) в документообороте, грубые расчетные ошибки в документах, элементарное отсутствие пресловутых солдатских медальонов у многих военнослужащих, наконец, банальное сокрытие от высшего начальства того, что могло попасть под категорию «ненормальные потери в людях». А за это, что бы там ни говорили, наказывали — хотя и редко, но достаточно сурово, — по крайней мере, от офицеров звена до командира дивизии включительно… Причем, весь «букет» продолжал цвести пышным цветом не только в хаосе поражений первых недель и месяцев войны, но и в благополучные, с точки зрения военной обстановки, 1944–1945 гг.

Вот и получается, что оценивать потери советских вооруженных сил в Великую Отечественную «по донесениям фронтов» — это примерно то же, что изучать историю всей войны по сводкам Совинформбюро. Или его «старшего спарринг-партнера» — Германского информационного бюро, вполне официально находившегося в ведении имперского министерства народного просвещения и пропаганды. И руководимого товарищем, — все правильно, нацисты обращались друг к другу не иначе как «товарищ», — Паулем Йозефом Геббельсом.

Такая постановка вопроса может показаться парадоксальной. Ведь речь идет о документах, изначально предназначавшихся для информации высшего командования о реальной обстановке! Увы, дело обстоит совсем не так просто. Документы эпохи — это еще отнюдь не факты (история вообще очень редко имеет дело с фактами). Это всего лишь интерпретация фактов, данная современниками событий. Но современники тоже были люди, которые в критических ситуациях часто могут ошибиться или что-то упустить. Наконец, эти самые люди могли элементарно лгать или заниматься очковтирательством, чтобы не пойти под трибунал за безграмотно проведенную атаку или же операцию.

По большому счету, здесь мы просто в несколько иной форме сталкиваемся с классической проблемой исторических источников: реальные факты в них могут быть неумышленно искажены или сознательно фальсифицированы изначально. Поэтому самым что ни на есть современным эпохе и «загрифованным» документам можно верить лишь настолько, насколько можно выстроить на основе доступного круга источников непротиворечивую картину. К сожалению…

В нашем случае оказывается, что цифре 8,4 млн убитых и умерших советских военнослужащих верить нельзя. По той простой причине, что если ее принять, неизвестно куда из прошлого пропадают миллионы людей.

Самое любопытное, что «консервативная» (если хотите — официозная) историография практически не пытается объяснить неувязки. Впрочем, она и не пытается организовать их замалчивание — она их просто игнорирует. И опять, как во времена славной памяти Леонида Ильича Брежнева, общество охватывает очередной этап исторического маразма. Как известно, в годы «развитого застоя» история Великой Отечественной войны существовала как бы на трех уровнях: для дураков и пропагандистов (эти «труды» проходили главным образом по линии Политиздата).

А также для специалистов и просто тех, кто поумнее («толстые» монографии, как и положено переполненные идеологическими штампами, но все же содержащие достаточно информации, чтобы думающий человек мог уяснить себе картину, близкую к реальной). Был и третий уровень — для тех, кому по службе необходимо было знать хотя бы часть правды (соответствующая информация тоже содержалась в «толстых» монографиях, но уже под грифами «Для служебного пользования» или «Секретно»).

Теперь в России действует в целом аналогичная схема. Но с той лишь разницей, что слоев ныне уже не три, а всего два. Поверхностный — для тех, кто желает получить выводы в «разжеванном» виде (или, по крайней мере, готов смириться с таким положением вещей). А более глубокий пласт, как и раньше, рассчитан на специалистов и просто интересующихся, готовых и способных самостоятельно работать над исходным материалом, но главное (в новых условиях) — достаточно обеспеченных, чтобы покупать соответствующую литературу, справочники…

В результате — имеем две параллельные истории Великой Отечественной. Причем при ознакомлении с наиболее выдающимися пассажами иногда возникает ощущение, что речь вообще идет о каких-то разных войнах. При этом описанное разделение совершенно не совпадает с идеологическим делением самих историков. И на том, и на другом уровнях работают и свои «ортодоксы», и свои «ревизионисты», и свои «умеренные», и свои «чернушники от истории».

Но при этом очень сильно заметно: нынешняя российская и украинская власть не заинтересована в восстановлении и популяризации профессионального подхода к событиям тех лет. Кажется, что даже в российских «верхах» скорее согласятся терпеть массовое распространение «черных» мифов о войне, чем серьезную работу любой идейно-политической ориентации. То есть отсекается не просто «идеологически чуждый», а профессиональный подход как таковой. Причем отсекается именно от широкого читателя.

Но вернемся к вопросу о «цене Победы». Многие цифры, дающие ответ на него, хорошо известны еще с советских времен. Например, граждан СССР, призванных на военную службу — 34 467 700 человек. Конечно, эти данные неполные. Например, бойцы народного ополчения, погибшие до переформирования ополченческих соединений и частей в обычные стрелковые дивизии, в эту цифру не вошли. Не вошли сюда и те, кто призывался «мимо военкоматов», прямо в действующую армию — через учебные подразделения фронтовых соединений.

То есть те, кто в «учебных боях» (характер использования пехотных «фронтовых учебой» мало отличался от использования штрафников) уцелел и был направлен в штатные части и подразделения, — в списки попали, а те, кому уцелеть не удалось, — нет. Да и данные по некоторым военкоматам (в том числе и областным) в западных регионах СССР элементарно были утеряны или уничтожены в ходе отступления в июне-июле 1941-го. Поэтому 34,5 млн чел. — это лишь «гарантированный минимум». Призыв был больше, но насколько — уже вряд ли станет известно с абсолютной точностью. Можно лишь считать «железно» достоверным то, что он не был меньшим.

Из указанного числа 4 789 200 чел. были направлены не в РККА и рабоче-крестьянский Военно-морской флот (РК ВМФ), а в войска и военизированные формирования других ведомств и на работу в народном хозяйстве. Для комплектования «дружественных армий» (в первую очередь — подконтрольной просоветским силам части Войска Польского) было «одолжено» еще 250 400 чел. Итого, только в Красную армию и ВМФ СССР с 22 июня 1941-го по 30 июня 1945-го влилось 29 428 100 чел. (с учетом личного состава, имевшегося в РККА и РК ВМФ к началу войны).

Конечно, даже во время Великой Отечественной происходила не только мобилизация, но и демобилизация, причинами которой обычно являлись серьезное ранение, крайне тяжелая болезнь или совсем уж преклонный возраст. Таких солдат и офицеров было 4 004 200 чел., из которых почти 2,576 млн были сразу же признаны инвалидами, а еще 206 тыс. демобилизованы по причинам, не связанным с состоянием здоровья. Одновременно шел и повторный призыв.

Призывались военнослужащие, ранее находившиеся в окружении и учтенные в начале войны как пропавшие без вести, но ушедшие в партизаны и вторично призванные в вооруженные силы после освобождения соответствующих территорий от оккупации (74 900 чел.); призывались те, кто подлежал ранее демобилизации по ранению или болезни, но считался в достаточной степени излечившимся (точное число таких повторных призывников не установлено, но известно, что их не могло быть более 1 222 200 чел.); наконец, призывались освобожденные военнопленные (к 10 июля 1945-го таких было 425 тыс. чел.).

Однако даже с учетом всех этих факторов так называемый «чистый призыв» в вооруженные силы в период Великой Отечественной составлял не менее 27,706 млн чел. И это без учета многочисленных войск НКВД. Которые, между прочим, тоже воевали (а не только строчили из пулеметов по отступающим). И тоже несли потери, причем нередко — значительные.

Но… к 1 июля 1945-го в вооруженных силах СССР оставалось всего 12 436 600 чел. Таким образом, разница между «остаточной численностью» РККА и РК ВМФ, с одной стороны, и чистым призывом в них за военные годы — с другой, составляет огромную величину — почти 15,3 млн (точнее, 15 269 400 чел.). Конечно, надо считаться с тем, что не только к 1 июля, но и к 10 июля 1945-го домой вернулись еще не все пленные, изъявившие желание вернуться (или которых удалось вернуть «полупринудительным» либо «просто принудительным» способом). Кроме того, не все бывшие пленные были вновь призваны на военную службу.

Таким образом, из получившейся убыли Красной Армии и РК ВМФ следует отнять еще как минимум 1,411 млн чел. А также — уже упоминавшиеся четверть миллиона, так и не пожелавших возвращаться на Родину и сумевших избежать этой процедуры в принудительном порядке. К тому же, в ходе войны было «демобилизовано под чистую», как уже говорилось, по меньшей мере, 2,782 млн чел. А неразысканных дезертиров в СССР набралось за Великую Отечественную 212 400 чел.

Еще 436 600 чел. убыло из РККА и РК ВМФ в лагеря (вопреки расхожему мнению, провинившихся военнослужащих в военные годы направляли не только в штрафные части, но и в «обычные» места заключения). Но даже с учетом всех этих поправок остается, по меньшей мере, 10 177 400 военнослужащих, которые были мобилизованы в РККА и РК ВМФ или находились на службе в них к 22 июня 1941 г., не были демобилизованы в ходе войны, не вернулись из лагерей военнопленных, не остались на Западе, призывались только один раз. Но к лету 1945-го их в армии и на флоте уже не было. Так куда же они делись? 8 406 400 чел. из этих людей официальная история признает погибшими. А куда подевались еще почти 1,8 млн чел. (точнее, 1,771 млн)? Неужели отправились прямо на небеса?

Похоже, последний вариант, несмотря на всю его риторичность, наиболее близок к истине. Без малого двухмиллионная «военно-демографическая пропасть» (и это еще минимальная, при всех обстоятельствах значительно заниженная, оценка) — это и есть наши «потерянные солдаты Второй мировой». Солдаты и офицеры, не попавшие в «месячные и декадные донесения фронтов». Солдаты, которых официальная (и часть неофициальной) исторической науки пытается в буквальном смысле вычеркнуть из истории, чтобы преуменьшить подлинный масштаб потерь советских вооруженных сил в годы войны.

Тем, кому подобное заключение покажется маловероятным, мы предлагаем задать себе один вопрос и вспомнить одно обстоятельство. Вопрос будет таким: куда еще могли «исчезнуть» эти миллионы? «Великий вождь и учитель» товарищ Сталин «установил» цифру потерь советского народа в Великой Отечественной войне — 7 млн чел.

Затем почти такой же мудрый («кукурузником» и «волюнтаристом» Никиту Сергеевича назвали потом — пинать ногами павшее величие у нас мастеров всегда в избытке) «определил» другую — более 20 млн погибших. Дальше появился «перестроечный вариант» — 27 млн жертв, который в раннеельцинский период был уменьшен на 400 тыс. чел. (полученный результат — 26,6 млн погибших — считается «каноническим» до сих пор). И у каждой цифры было свое «глубокое научное обоснование»…

Автор: Сергей Гончаров, «Зеркало недели. Украина» №18