Диктатура Кампианов

Благодаря ростовщичеству и коррупционным связям львовский врач Павел Кампиан стал настоящим олигархом. Нынешним «живоглотам» есть у кого поучиться! Экономика и политика в конце XVI — в начале XVII в. во Львове срослись, как неоперабельные сиамские близнецы. Несколько самых богатых патрицианских семей, воспользовавшись преимуществами магдебургского права, которое давало карт-бланш на самоуправление в городе, выстроили систему наследственно-родственной власти. Городом руководил институт гласных (депутатов), вельможные фигуры были почти неизменными, а ежегодные выборы — ритуально-формальными. Советники покидали Ратушу разве что вперед ногами. В руках 1% мещан тогда было сосредоточено 70% львовских богатств.

ЗАО «Рада»

Привязанность к депутатскому креслу имела экономическую основу. Официально неоплачиваемая работа советника была не менее выгодной, чем торговля вином или доходы от поместий. Прежде всего гласные экономили немалые суммы собственных средств, поскольку были освобождены от налогов на личное недвижимое имущество. Кроме того, дважды в год они законно получали денежный пай из кассы совета, наполняемой поступлениями от поземельного имущества, налогами от судопроизводства и штрафами, которые платили мещане, согласно приговорам консульского суда.

Полученные деньги, как в обычном бизнесе, депутаты снова вкладывали в дело, приносившее дивиденды. В частности, рада покупала за кассовую выручку новые земли, сдавала их в аренду или сама эксплуатировала для выращивания сельхозкультур, строительства кирпичных заводов или других хозяйственных объектов.

Например, гласным принадлежали земли Сыхова и Зубры, которые позднее стали районами Львова. Бюджетные средства львовские депутаты с далеким прицелом одалживали государственным сановникам и даже его величеству королю. За такое кредитование влиятельные должники платили нужными властными решениями. Однажды, когда львовские мещане, возмущенные закоммерциализированным стилем руководства гласных, пожаловались королю Стефану Баторию, тот, как будто в противовес депутатам, ввел коллегию из 40 мужей, состоявшую из ремесленников и купцов. Но этот орган, в отличие от Рады, не был наделен административными функциями, а только общими контрольными.

Несмотря на узаконенные привилегии, депутаты часто использовали служебное положение для несанкционированного получения средств из городской казны и решения вопросов за денежное вознаграждение. Поводов для этого было много: от предоставления городского права (городского гражданства) заинтересованным лицам до принятия в класс радников. Взятки депутаты демократически делили между собой. Связанная денежными узами рада все больше превращалась в закрытую масонскую ложу, состоявшую из друзей и членов семей.

Именно в период олигархизации Львова райцами, бурмистрами, старшими над депутатами были Павел Кампиан и его сын Мартин.

Доктор бизнеса

Павла Кампиана, 33-летнего дипломированного врача, в 1560 году пригласили во Львов городские власти. Дефицит медицинских кадров на Галичине и в столице края, в XVI веке насчитывавшей десяток эскулапов с университетским образованием, заставлял городскую раду охотиться за специалистами в больших городах Речи Посполитой (в состав которой входила Галичина), соблазняя их высокими ставками и социальными бонусами. Городские власти без лишних бюрократических условностей предоставили Кампиану престижное львовское гражданство, которое давало шансы на участие в управлении городом, и установили гарантированное жалованье — 50 злотых.

Доктором медицины бывший крепостной коронного гетмана Конецпольского из городка Новополе Павел Кампиан стал за четыре года до прибытия в Галичину. Сначала, не без протекции родного брата Войцеха — профессора Краковского университета, богослова, Павел получил философское образование в Краковском высшем учебном заведении. А со временем получил докторскую степень в Болонском университете. Профессия врача тогда автоматически открывала двери в дома богатой клиентуры и обеспечивала общественный статус, поскольку средний класс и плебеи ограничивались медицинскими услугами цирюльников или аптекарей. Но на профессиональное реноме Павла Кампиана повлиял не только формальный фактор образования, но и способности младшего Кампиана, занимавшегося научной работой и регулярно публиковавшего свои исследования в периодике.

Состояние и положение Павла Кампиана приумножает и усиливает удачный брак с мещанкой Анной Грюнвальд. Но медицина становится только промежуточной ступенькой на пути к развитию семейного бизнеса. Свободные средства от врачебной практики Павел Кампиан начинает давать взаймы под проценты. Хроники того времени рассказывают, что доктор был очень жестким кредитором и не прощал своим должникам ни одного гроша. Просроченные кредиты Кампиан неутомимо выбивал через суды, даже если ждать возвращения денег приходилось годами.

Склеп-ломбард

Вторично Кампиана пригласили, но теперь уже на работу во власти, через 24 года. Снимая шляпы перед его коммерческой хваткой и отдавая должное деловым связям и сакуммулированному капиталу, городские депутаты, самостоятельно формировавшие депутатский корпус, избрали Кампиана в высший эшелон городского патрициата — львовскую Раду. Новое административное положение открывает перед Павлом Кампианом новые бизнес-возможности. От кредитований отдельных физических лиц-предпринимателей он переходит к корпоративным. Одна лишь ростовщическая операция 1594 года, когда доктор предоставил Львову большой кредит, позволила ему получить в собственность все городские мельницы (два десятка), купить Каличу гору и застроить в предместье поселение Воля Кампианская.

Но самым дорогим проектом Павла Кампиана стало сооружение семейного склепа при Латинской кафедре — главном католическом храме города, который внесен в список жемчужин мирового наследия ЮНЕСКО. К воплощению «мертвой» идеи, реализацию которой Кампиан начал в 1585 году, как только устроился в кресле гласного, он подошел с коммерческим расчетом. При часовне, удобно расположенной в самом центре Львова, семья обустроила ломбард, где хранились деньги и ценности заемщиков. Под залог ценных вещей у Кампианов можно было одолжить 1000 золотых. Позднее Мартин, сын Павла, основал здесь банк «Гора милосердия» под управлением духовенства и городских властей, работавший до 1782 года.

Доктор Павел Кампиан не успел достроить семейную часовню: смерть во время эпидемии чумы, свирепствовавшей во Львове в 1588-1600 годах, раньше времени уложила его в еще недостроенный склеп. Зато уже на смертном одре экономный Кампиан-старший успел пересмотреть отдельные проявления своей «моральной слабости»: он отказался от обещанного ранее финансирования талантливых студентов из Львова и родного Новополя.

Яблоко от яблони…

Мартин Кампиан, родившийся в 1574 году, унаследовал не только большие отцовские имения, но и его судьбу. Мартин получил образование в Краковском университете и в одном из итальянских учебных заведений, как и Кампиан-старший. Стал доктором медицины, вернулся в город Льва и женился на львовянке. Но в бизнесе сын пошел дальше отца. Гибкое решение о бракосочетании с Эльжбетой — дочкой отцовского судебного оппонента, аптекаря Павла Абрагамовича, — помогло Кампиану-младшему поймать сразу двух зайцев. Деньги, которые семья тратила на судебные марафоны, Мартин направил на продуктивные бизнес-цели. К тому же приумножил свое состояние богатым приданым Эльжбеты.

Гарантировав надежный семейный тыл, молодой Мартин по наработанной отцовской схеме с выгодой для себя кредитует город под залог пригородных земель. Просроченные долги, которые Львов не может погасить, увеличивают имения Кампиана. Наконец критическая масса займов заставляет гласных в 1617 году ввести Мартина Кампиана в городское правительство. Заняв административную должность, он разворачивает бурную хозяйственную деятельность в стенах совета.

Первым его историческим проектом становится обновление властного Олимпа — перестройка Ратуши в центре Львова на Площади Рынок. Чтобы сэкономить средства, которые Кампиан убедил депутатов взять из «внебюджетной» королевской кассы, предназначенной для чрезвычайной ситуации — обороны Львова, к строительным и подсобным работам привлекают дешевую рабочую силу — бездельников, бродяг и других людей без заработка, искавших в городе приюта.

Далеко ходить за рабочими руками не было необходимости. Под самой Ратушей располагались городские тюрьмы, носившие колоритные названия — «Под казной», «За решеткой», «Доротка», «Под ангелом», «Татарня», «Веселая», «Белая», «Над сокровищем», «Праздник», «Шаля». Исправительные работы не были для бомжей жестоким наказанием, поскольку тюрьмы того времени представляли собой выкопанные в земле ямы, где было сыро и холодно.

И если родственники заключенного не обеспечивали его продовольствием, то осужденный принудительно голодал, так как власть не закладывала в бюджет средств на питание узников. После окончания строительства, которое продолжалось несколько лет, западную часть ратушной башни увенчали высеченным в камне изображением корабля с мачтами. Историк Бартоломей Зиморович был убежден, что оно символизирует подзаборников, которых, как галерников, использовали для перенесения извести и камней на общественном строительстве. Хотя вдохновитель идеи Мартин Кампиан заключил в эту морскую аллегорию другой подтекст: корабль олицетворял торговлю, которая была главным источником дохода для Львова, находившегося на бойком пересечении торговых путей.

Кредитное ярмо

Широкие финансовые жесты Мартина Кампиана, которыми он помогал городу, каждый раз затягивали Львов в долговую трясину. В обмен на очередной дешевый кредитный транш в сумме 20 тыс. злотых, благодаря которому гласные «погасили» пожар резонансных судебных исков от мещан, неудовлетворенных бездарной организацией городского хозяйства, Мартин Кампиан получил влияние на коммунальные службы Львова. В частности, он получил бессрочный подряд на поставку сена со своих пастбищ городским конюшням. Поставленные перед фактом такой безальтернативной дистрибуции, «транспортные структуры» вынуждены были покупать природный корм по цене, в два раза превышавшей ту, которую наперебой предлагали другие сбытовики на рынке.

Но «закрепощение» коммунальных структур имело обратную сторону: Кампиан был кровно заинтересован в прибыльной работе «подшефных» предприятий, иначе они не могли бы платить ему по счетам.

Благодаря доступу к «льготным» городским ресурсам, Мартин Кампиан без особых усилий играл на демпинге цен. Например, если конкуренты, занимавшиеся обжигом кирпича, вынуждены были покупать древесину для своих печей, составлявшую львиную долю в себестоимости продукции, у города или владельцев лесных массивов, то влиятельный радник направлял на собственное предприятие дармовые телеги с «энергоносителями», загружая их в городских лесах. Другие кирпичные заводы, работавшие в реальных рыночных условиях, не могли выдержать такой недобросовестной конкуренции и обанкротились. Аналогичную ситуацию Мартин Кампиан смоделировал и в ткацком бизнесе. Мощная фабрика, которую он запустил на своих пригородных землях, перекроила устоявшийся рынок полотна в пользу депутата-предпринимателя.

Даже камни, привезенные и обтесанные религиозными мещанами для сооружения Валахской церкви, Мартин Кампиан в 1627 году реквизировал для строительства семейной часовни, которая должна была затмить мрамором, алебастром и художественной резьбой соседний склеп не менее знатной и влиятельной во Львове семьи Боимов.

Налоговый лоббист

Одной из самых больших статей дохода для пристроившихся к бюджету Львова, были городские налоги и сборы. Мартин Кампиан относился к главным лоббистам расширения налоговой базы и усиления фискального давления. Особый налоговый аппетит он проявлял к одной из самых рентабельных во все времена отраслей — водочной. Влиятельному Кампиану удалось протянуть в раде решение об увеличении на 10% налога на производство водки. Его лоббистские усилия не были альтруистическими. Часть дополнительных «алкогольных» поступлений Кампиан, несколько раз занимавший должность бурмистра, регулярно забирал в свой бездонный карман.

Новые инициативы Мартина, направленные на реализацию громких городских проектов, мещане и даже коллеги воспринимали с осторожностью. Поскольку начинания угрожали не только новыми налогами, но и большими расходами городской казны, от которых Кампиан мастерски умел «отщипнуть» свой интерес. Главный проект Кампиана — сооружение новых оборонительных стен вокруг города всколыхнул электорат и наблюдательную палату 40 мужей, в которую входили купцы и ремесленники. Именно тогда впервые средний класс Львова обнародовал всю информацию о депутатско-предпринимательской деятельности Мартина Кампиана. Квинтэссенцией стали декларации о добре для города, которые на самом деле выливались в присвоение коллективных достижений одним человеком.

Но противостоять вельможному Мартину Кампиану тогда не удалось. Скандал утих, и в 1625 году Кампиан все-таки начал строительство новых фортификационных сооружений, которые через 23 года спасли Львов во время осады войсками Богдана Хмельницкого.

Бригада гайдуков

Экономические интересы Кампиана были надежно защищены не только коллегами-единомышленниками по раде, но и отрядом «военизированной охраны». В 1623 году лояльный к Мартину Кампиану король дал ему согласие на создание хоругви (подразделения) гайдуков для поддержания во Львове порядка и защиты муниципального имущества. Но, по сути, вооруженная хоругвь стала частным войском Мартина, перед которым трепетал город и окраины.

Во время эпидемии оспы Кампиану, героически оставшемуся во Львове, с помощью верных бойцов удалось удержать ситуацию в городе, который в панике перед смертельным недугом второпях покинуло правительство, и предотвратить мародерство. Тогда депутат Кампиан благотворительно выложил почти 5 тыс. злотых на нужды больных горожан. Но это пожертвование очень быстро ему вернулось сторицей. После эпидемии в качестве компенсации город отдал Кампиану в батрачество на круглый год всех рабочих пригородного Кульпаркова.

Изгнание из гражданства

В 1627 году долг города перед Камипаном достиг апогея. Тогдашний бурмистр доктор медицины Эразм Сикст решил раз и навсегда вытащить Львов из этой петли и лишить финансовой зависимости от деспотического коллеги. Эразм Сикст заключил с Кампианом соглашение о погашении «бородатого» долга из нескольких источников: весь поштучный налог в течение шести лет должен был перечисляться кредитору, налог с зарплаты гласных и клерков городского совета также должен был поступать на счет Кампиана. Но из-за юридических огрехов в документе, за которые ухватился Мартин Кампиан, процесс расчета превращался в новую долговую яму для города.

Чтобы расторгнуть кабальное соглашение, Эразм Сикст подал судебный иск против Кампиана. Это спровоцировало разделение рады на два антагонистических лагеря. И, несмотря на настойчивые попытки подкупа, сторонники бурмистра все же продемонстрировали последовательность и свидетельствовали в суде против Кампиана. Ему выдвинули обвинение во всех смертных грехах, начиная от присвоения городского имущества и недвижимости, опустошения львовской казны, нарушения права складов, заканчивая вырубкой лесов и заключением неугодных людей в его имениях.

В 1628 году кампания, начатая Эразмом Сикстом, закончилась для Мартина Кампиана изгнанием из радников и потерей львовского гражданства. Раздавленный советник бросился за помощью к королю, который приказал правительству вернуть Мартина Кампиана в ратушу. Но суд оставил приговор без изменений и обязал бывшего депутата выплатить большой штраф в пользу Львова.

Во время этих судебных процессов Мартин Кампиан в возрасте 55 лет неожиданно умирает. Долги городу заплатили его потомки.

Ольга Швагуляк-Шостак, Контракты