Історії

Столичные строители унаследовали схемы разворовывания земель Киевской крепости от царских офицеров

Published 18 Жовтня 2007

В начале прошлого века земля в крупных городах Российской империи стоила дорого. В Киеве, к примеру, за одну квадратную сажень (4,55 кв. м) на окраинах давали от 3 руб. и выше, а в центре ее стоимость исчислялась уже сотнями целковых. Но и прибыль с нее была немалой. Крупнейшие землевладельцы

Обычный доход с недвижимого имущества составлял для киевских бизнесменов 8-10% в год (и уж никак не меньше 5%, потому что в ином случае выгоднее было бы не покупать землю, а вложить те же деньги в облигации государственной ренты или другие ценные бумаги). Оборотистые владельцы пускали в дело каждый аршин, каждый вершок, застраивая свои владения или сдавая их в аренду на выгодных условиях. Городской участок величиной в пять-шесть сотен квадратных саженей считался довольно большим, а в десятину (2400 кв. саженей, или 1,09 га) — просто громадным.

Одним из крупнейших городских землевладельцев было крепостное инженерное управление. Для того чтобы представить себе размеры его вотчины, нужно вкратце вспомнить историю Печерской крепости в Киеве. Она была заложена еще в 1706 году лично Петром I, который видел в ней защиту от шведской угрозы. В 1830-х годах ее основательным расширением занялся Николай I, опасаясь возможных восстаний в Польше. Работы по укреплению Печерска требовали не только миллионных расходов, но и больших территорий, жителей которых переселяли в другие части города.

В распоряжение крепостного управления поступили собственно фортификационные сооружения с внутренними сопутствующими постройками и так называемая эспланада — полоса шириной свыше 250 м, прилегающая к укреплениям с внешней стороны. По правилам военного искусства на ней нельзя было ничего строить. Все эти земли официально считались «отдельною от города населенною местностью». Однако Печерская крепость ни разу не участвовала в военных действиях и уже во второй половине XIX в. безнадежно устарела. В 1897 году ее преобразовали в крепость-склад. Но колоссальное пространство на Печерске (1129 десятин) по-прежнему пребывало под контролем военных инженеров.

К нам едет ревизор

Долгие годы крепостное инженерное управление «сидело» на территории эспланады, как собака на сене. Киевляне, порой задыхавшиеся от тесноты на своих скромных городских участках, с вожделением погляд вали на ничем не занятые просторы. Потом те, кто пошустрее да понахальнее, начали прибегать к самозахватам. Зачастую это сходило им с рук: военные действия Киеву не угрожали, а в мирные дни у хозяев крепости не было никакой охоты следить за каждой саженью своих угодий.

Но уже в 1883 году царем Александром III был разработан и утвержден порядок «об отдаче частным лицам во временное пользование эспланадной земли Киевской крепости». Крепостным инженерам предоставили возможность за плату по соглашению сдавать земельные участки под хозяйственную или иную эксплуатацию, под возведение деревянных невысоких построек и т. п.

Естественно, вся крепостная территория не могла быть сдана в аренду. Но изрядная ее часть все же «пошла в оборот». По сведениям, собранным к 1912 году, 212 десятин эспланады пребывали в краткосрочном арендном пользовании, еще 24 десятины — в долгосрочном.

Казалось бы, тем самым для крепостного инженерного управления открывались источники немалых доходов. Проведем несложные подсчеты. Рыночная стоимость земли на Печерске в конце позапрошлого — начале прошлого веков составляла для разных улиц от 10 до 125 рублей за квадратную сажень. На этом основании всю крепостную землю в Киеве (2,71 млн квадратных саженей) примерно оценивали в 50 млн рублей. Можно было ожидать, что если даже только часть этого земельного капитала окажется в бизнес-обороте и принесет хотя бы 5% годового дохода, то чистая прибыль будет исчисляться шестизначными, а то и семизначными суммами. Но не тут-то было. По отчетам управления, все его доходы от аренды едва доходили до 20 тыс. в год.

Довольно долго в военном ведомстве не уделяли этой несообразности должного значения. Первым забеспокоился начальник инженеров Киевской крепости инженер-генерал-майор Алексей Орлов, заступивший на должность в июле 1909 года. После его предшественника генерала Карташева делопроизводство осталось в таком состоянии, что Орлов чуть ли не целый год не мог в нем разобраться. Особенно вопиющей была неразбериха с документами о сдаче участков в аренду: сплошь и рядом отсутствовали оригиналы арендных договоров, ведомости внесения платы, сведения о задолженностях. Более того, не было даже удовлетворительных планов и описаний землевладений крепостного ведомства.

Петербург занялся киевскими делами вплотную. В 1910 году сюда прибыла сенатская ревизия. Ревизор, сенатор Николай Дедюлин, обнаружил массу злоупотреблений в работе разных цивильных и военных учреждений. Особые последствия его визит имел для крепостного инженерного управления.

Надо ж дать!

Следствие по делам о проступках военных инженеров в Киеве тянулось несколько месяцев. Ревизия вплотную коснулась вопроса о порядке сдачи крепостных участков в аренду. И, разумеется, в этом «порядке» поначалу были вскрыты немалые злоупотребления. В штаб крепости не раз приходили жалобы на инженерное управление. Жалобщики утверждали, что без подношения служащим управления невозможно было быстро оформить документы на аренду или продлить ее. Приходя за своими бумагами, они то и дело слышали от крепостных инженеров одни и те же слова: «Надо ждать!» Молва трансформировала эту реплику в формулу вымогательства взятки: «Надо ж дать!»

В то же время имели место случаи непонятного благоволения к некоторым арендаторам. Например, возле улицы Суворова крупный участок был предоставлен скаковому обществу под ипподром сроком на 36 лет совершенно бесплатно (общество только обещало делать определенные отчисления на благотворительные нужды). Инженер-капитан Петр Касьяндер, оформлявший соглашение, превысил свои полномочия еще и в том, что был вправе сдавать крепостную землю в аренду лишь на 12 лет. О причинах заключения столь своеобразного контракта можно было только догадываться…

Тем не менее построить обвинение на жалобах арендаторов не удалось. Быть может, они испугались, что столь солидная ревизия лишит их и того, что они уже получили, заплатив за это свои кровные. Как бы то ни было, в ходе расследования они дружно отреклись от своих заявлений. Но в руках следствия уже оказались другие козыри. Они касались строительной деятельности, которой тоже занимались крепостные инженеры.

Господа офицеры

Как и сегодня, в те времена для организации строительства применялись два основных способа: хозяйственный и подрядный. Если заказчик готов был сам закупать материалы, нанимать рабочих и т. п., он предпочитал хозяйственный способ. Но значительно проще было обратиться к фирме-подрядчику — какой-нибудь строительной конторе, которая принимала все хлопоты на себя. Подрядных фирм и отдельных предпринимателей-подрядчиков было в городе довольно много, между ними существовала конкуренция. А крепостное инженерное управление систематически будоражило строительный рынок крупными заказами.

При наличии нескольких соискателей подрядчиков выбирали по результатам тендеров (тогда это называлось «торгами»). Однако выяснилось, что на практике крепостные инженеры имели возможность «отфильтровать» неугодного им претендента. Естественно, не за просто так. В зависимости от объема и сложности подрядных работ они получали за это откат от 3% до 10% сметной стоимости.

Но этим поборы не ограничивались. Ведь все этапы строительства проходили под контролем военных инженеров и их мелких подручных — от закупки материалов до чистовой отделки. На каждом шагу они имели возможность вставлять палки в колеса, если их не «подмазывали». Следственные органы изъяли у некоторых подрядчиков, причастных к крепостным работам, их тетради с записями расходов. Один из них — некто Лозинский — вел свою бухгалтерию по-еврейски и включил туда странные пункты: «Рахаш господину Сендеру — столько-то», «Рахаш господину Симону — столько-то».

«Рахаш» по-еврейски — специальный подарок исполнителям обряда во время свадебной церемонии. Лозинский показал на допросе, что речь шла о выплатах сотрудникам крепостного управления, что, к примеру, «Сендер» — это инженер-капитан Касьяндер, а «Симон» — инженер-подполковник Смирнов. В аналогичных тетрадях подрядчика Гугеля фигурировали сотни и тысячи рублей, уплаченные «Надежде» или «Н-му» — инженер-капитану Надеждинскому, который курировал строительство хирургического корпуса в Киевском госпитале.

«Рахаш», вошедший в словарь киевских предпринимателей наравне с «бакшишем» или «калымом», ложился на подрядчиков тяжелым бременем. Чтобы при столь высоких избыточных расходах остаться с выгодой, они работали небрежно, нарушали технологию, закупали более дешевые материалы, нежели предусматривалось в договоре… А представители заказчика, получив «рахаш», смотрели на это сквозь пальцы, грубейшим образом игнорируя свои должностные обязанности. Зато жилось им хорошо! О капитане Касьяндере говорили, что он, получая сравнительно скромное жалованье, регулярно устраивал кутежи в лучших киевских ресторанах и приобрел себе имение. А у капитана Надеждинского обнаружили вклад в одном из банков на круглую сумму.

Час расплаты

В июне 1911 года в Киевском военно-окружном суде состоялось слушание «дела военных инженеров». На скамье подсудимых едва ли не поголовно оказался весь личный состав крепостного инженерного управления, за исключением разве что генерала Орлова. Самой крупной фигурой процесса был инженер-подполковник Сергей Смирнов, которому иногда приходилось даже исполнять обязанности начальника управления. Рядом с ним оказались инженер-капитаны Петр Касьяндер и Николай Надеждинский, чиновники-делопроизводители Михаил Соколенко, Михаил Переяславский и прочие.

Перед судьями прошла вереница свидетелей — военнослужащие, подрядчики, приказчики, десятники… Надо заметить, что далеко не все подтвердили свои предыдущие показания. Некоторые подрядчики, с перепугу проговорившиеся на первых допросах о том, что у них вымогали взятки, теперь уверяли: мол, их не так поняли. А насчет записей про «рахаш» — это они будто бы сами для себя отмечали производственные расходы. Сами подсудимые тоже отпирались как могли. Тот же капитан Касьяндер, уже признавшийся было в получении взяток, заявил на процессе, что оговорил себя… назло своему начальнику подполковнику Смирнову, чтобы того наказали за недостойное поведение подчиненного.

О самом Смирнове говорили, что сослуживцы и подрядчики не очень-то любили его за строгий и придирчивый нрав. Кое-кому и вправду хотелось бы припутать его к делам о злоупотреблениях. Но у подполковника нашлось своеобразное алиби. Оказалось, что в дополнение к должностной ставке он прирабатывал в муниципальных органах, занимал даже пост городского инженера и вел строительство канализации. Стало быть, ему просто некогда было сшибать «рахаши». То, что в делах крепостного управления тем временем множилась неразбериха, его якобы не касалось.

В отдельных случаях оказывалось, что следователи «перебдели». Так, одну из еврейских записей они перевели как «поручику Былинскому за квитанцию 413 руб.». То есть будто бы подрядчик дал поручику взятку за оформление квитанции. А на процессе эксперт-переводчик прочитал ее иначе: «По квитанции поручика Былинского получено 413 руб.». Такая интерпретация подтвердилась и другими документами, в результате чего обвинение против молодого офицера было снято.

В итоге наказание понесли всего трое: капитан Надеждинский (месяц гауптвахты), капитан Касьяндер и делопроизводитель Соколенко (отставка от службы и денежные взыскания). Остальных оправдали. Подполковник Смирнов, державшийся в течение всего процесса чопорно и подтянуто, в момент оглашения приговора не выдержал и, крестясь, разрыдался: «За что меня целый месяц мучили?!»

Процесс окончился, а коррупционная система осталась. Почти символическое наказание, понесенное тремя служащими крепостного управления, конечно, не могло напугать взяточников. Недаром на суде в один голос говорили подсудимые и свидетели: «А где же не платят? Везде платят!» Да и доходность земель инженерного ведомства после процесса не выросла.

КСТАТИ

Военные инженеры Киевской крепости разработали целую серию приемов, с помощью которых побуждали своих контрагентов к даче мзды. Вот один из простейших способов. Подрядчик Крамков как-то раз взялся уложить каменную мостовую перед военным госпиталем. По правилам, расчет с подрядчиком производили только после того, как он предъявит квитанцию от представителя заказчика в неимении претензий. Качественно сделав свое дело, Крамков, естественно, послал приказчика в крепостное инженерное управление за квитанцией. Но инженер-капитан Надеждинский, от которого зависела ее выдача, не торопился. Не раз и не два он под теми или иными предлогами отправлял приказчика восвояси. А потом настали холода, выпал снег, мостовую засыпало, и капитан получил законный повод отложить приемку до теплой поры. Кто его знает, сколько еще причин для отсрочки мог бы изобрести Надеждинский, но к весне Крамков поумнел. Он явился за квитанцией сам, приготовив конверт с сотенной ассигнацией. Надо ли говорить, что после этого моментально все было улажено.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

Во время процесса по делу военных инженеров журналист газеты «Киевская мысль» Гарольд (И. Левинский) опубликовал стихотворный фельетон. Там были такие строки:

Прочитал я в нашей прессе

О большом «рахаш-процессе».

Брал подрядчик карандаш

И записывал: «Рахаш».

Брал не взятки, а «рахаш»

Инженер прекрасный наш.