Откуда есть пошли «мусора»

5 октября — День работников уголовного розыска. Нынешнее отмечание сыщиками на постсоветском пространстве своего профессионального праздника выливается в круглую дату. 90 лет назад, в 1918 году, НКВД РСФСР принял положение «Об организации отдела уголовного розыска». Нынешнее отмечание сыщиками своего профессионального праздника выливается в круглую дату. 90 лет назад, 5 октября 1918 года, НКВД РСФСР принял положение «Об организации отдела уголовного розыска».

Во исполнение сего на следующий день, 6 октября, создано Центральное управление уголовного розыска (Центророзыск). Согласно безграмотной большевистской бюрократической казуистике, это самое управление на правах отдела входило в Управление милиции НКВД.

Таким образом, и в Москве постепенно, к концу года, составилось Московское управление уголовного розыска — МУУР, затем трансформировавшееся в МУР. (На фото значок МУРа — «Муровский глаз» начала 20-х годов. Общий смысл: 24 часа в сутки вы находитесь под наблюдением недреманного ока Московского уголовного розыска)

Но — признак неумной самонадеянности, полагаясь на дату праздника, утверждать, что МУРу, как и всему отечественному угрозыску, 90 лет от роду. Есть дата и покруглее — 6 июля 1908 г. в Российской империи вышел закон «Об организации сыскной части» Во всех более-менее приличных городах империи создавались сыскные отделения числом в 89. Они, входя в состав городской полиции, сосредотачивались исключительно на сыске (розыске на нашем языке) фигурантов уголовных преступлений.

Без ложной гордости следует заметить, что, заделавшись профессиональными криминалистами гораздо позднее своих западноевропейских коллег, наши сыщики вскоре добились весьма приличных результатов. В 1913 г. на Международном конгрессе криминалистов в Швейцарии Московская сыскная полиция была признана лучшей в мире по раскрываемости преступлений. Причем международные конгрессмены восхищались выдающимися психологическими способностями наших агентов (как тогда называли, оперов): у тех на допросах самые матерые уголовники в одночасье кололись как спелые орехи. А термины «искажение отчетности», «отказ в возбуждении», «незаконные методы» тогда еще на европейские языки не перевели.

Вот в России профессиональный праздник уголовки и соскальзывает на другую тему. Любой посетитель Интернета, заинтересовавшийся этимологией слова «мусор» в народном его смысле, очень быстро выяснит, что такой «мусор» является производным от аббревиатуры МУС — Московский уголовный сыск. С десяток юзеров объяснят ему, что сотрудников этого учреждения сначала шпана, а за ней и весь российский, затем советский и вновь российский народ с неподдельным сладострастием принялись называть этим словом, вскоре расширительно перенеся его на всех прочих милиционеров.

Один дядя из Одессы, ветеран органов с 1944 г., даже рассказал любопытствующему корреспонденту, что оперработники МУСа носили с обратной стороны лацкана пиджака значки, «такие небольшие, кругленькие, с буквами «МУС». И представляясь, вместо «красной книжечки» «так небрежно отворачивали лацкан», сообщая: «МУС ОР такой-то», то есть Московского Уголовного Сыска Оперативный Работник».

Но ведь уголовный розыск в Москве до революции имел устойчивое название — Московская сыскная полиция (МСП), а после революции не менее устойчивую аббревиатуру МУУР (МУР). Откуда же взялся МУС? Этого ни юзеры, ни дядя не поясняют.

После Февральской, да и после Октябрьской революции Московская сыскная полиция продолжала функционировать по-прежнему. В отличие от прочих полицейских, юридических и тюремных зданий, ее помещение никто не штурмовал и не жег. Может быть, по той причине, что, действуя по большей части автономно, она и размещалась отдельно от прочих учреждений такого рода. Спрятавшись в глубине Малого Гнездниковского переулка. Этот колоритного вида особняк был пару лет назад уничтожен при возведении на его месте современного офисного комплекса.

А саму сыскную полицию формально уничтожили 4 декабря 1917 г. В этот день коллегия НКВД приняла решение о ликвидации уголовно-розыскного отделения МВД Временного правительства и подведомственных ему учреждений.

Но это в Смольном, а на местах большевистские власти, видя нарастающий бандитский беспредел (ведь по амнистии 18 марта 1917 г. все уголовники оказались на свободе), были вовсе не склонны упразднять сыскные отделения, теряя ценных специалистов. Это государством кухарка сможет управлять, а быть матерым опером, судмедэкспертом или дактилоскопистом ей слабо, однако…

Весь штат Московской сыскной полиции, образцовой в стране, как мы уже знаем, во главе с ее начальником Карлом Маршалком после силового захвата власти большевиками остался на своих местах и признал новых хозяев. В «сыскную» Советы назначили комиссара, за подписью которого отныне являлись действительными все распоряжения ее начальника. Прежние сыщики оставались на службе до января 1918 г., постепенно выдавливаемые новыми кадрами. Маршалку Моссовет даже оплатил командировку в… занятую немцами Ригу. В знак особого признания его заслуг.

Само слово «полиция» заменили на «милиция» еще в марте 1917 г. Тогда же А. Керенский вместо резавшего революционерам ухо старорежимного слова «сыск» ввел понятие «уголовный розыск». Но это опять же в Зимнем. А в стране это изменение восприняли не сразу и половинчато, стремясь зацепиться за привычный, родной слуху звук. Вот и стала именоваться Московская сыскная полиция Московским уголовным сыском.

Причем МУС в официальных бумагах практически не упоминался. Его заменяла расширенная аббревиатура МУСиР — Московский Уголовный Сыск и Розыск. Она, понятно, в еще большей степени провоцировала схожесть с пресловутым «мусором».

Филологическими упражнениями легко доказать, что сие бранное слово есть продукт послереволюционный. Некто Владимир Трахтенберг за серию мошенничеств попал в Таганскую тюрьму. Как человек предприимчивый даром времени там не терял. И выйдя на свободу в 1908 г., издал словарь на четыре тысячи слов и словосочетаний под названием «Блатная музыка. Жаргон тюрьмы». Его проект произвел настоящий фурор в читающем обществе, породил массу подражаний, но так и остался непревзойденным. В 1927 г. НКВД переиздал «Блатную музыку» под грифом «не подлежит оглашению» и с незначительными добавлениями.

Так вот, у Трахтенберга слова «мусор» нет. Хотя имеется «мусер», в смысле «предатель, доносчик». У НКВД же встречаем четкое определение: «мусо(а)р — агент уголовного розыска».

Попутно заметим, что у Трахтенберга «лягавый, борзой» означают все того же «предателя», а у НКВД все того же агента угрозыска.

Александр Меленберг , Новая газета