Фирменное «блюдо» сталинской госбезопасности

Спецоперации, обозначавшиеся аббревиатурой ЛЗ, – фирменное «блюдо» сталинской госбезопасности. Впервые рассказываем об их подробностях, почерпнутых из засекреченных ранее документов.

Евгений Питовранов – один из организаторов ложного закордона
на территории Германии

Замначальника отдела во 2-м управлении МГБ (контрразведка) Семен Павловский

Заместитель министра, уполномоченный МГБ в Германии Николай Ковальчук
 

Еще с 1920-х годов на западных рубежах СССР проводились специальные операции для выявления истинных намерений нарушителей границы и курьеров антисоветского подполья. Чекисты, переодетые в форму польских стражников, доставляли задержанных на ложные «пляцувки» – разведпункты, где беглецы, думая, что они уже в безопасности, признавались, кто они на самом деле, куда и зачем идут.

Ложные заставы применялись и на Кавказе – для перехвата эмиссаров грузинских меньшевиков, армянских дашнаков, азербайджанских мусаватистов и басмачей в Туркестане. В 1940-х годах для выполнения сходных задач в Хабаровском крае был построен целый город Фуюань. А поражение Германии во Второй мировой войне дало советским спецслужбам возможность перенести ЛЗ – «ложные закордоны» – на территорию противника.

В июле 1947 года новый начальник 2-го главного управления МГБ Евгений Питовранов завизировал план по организации ЛЗ в Тюрингии – на стыке советской, английской и американской зон. Об объекте было подробно доложено в соответствующую инстанцию: «Обмундирование для личного состава английской заставы имеется в наличии. Для американской заставы будет также подготовлено соответствующее обмундирование.

Евгений Питовранов – один из организаторов ложного закордона 
на территории Германии
 

Офицерский состав будет укомплектован (4 человека) оперативными работниками, свободно владеющими английским языком и обладающими необходимыми качествами – оперативным опытом, выдержкой, умением ориентироваться в обстановке, рядовой состав – проверенными выдержанными сержантами и солдатами войск МГБ, изучавшими ранее английский язык.

Для исполнения ролей советских пограничников подбираются проверенные сержанты и солдаты внутренних войск МГБ, обладающие необходимыми качествами. Они же обеспечивают охрану объекта во избежание случайного посещения его местными жителями. Личный состав ЛЗ в течение месяца до начала работы объекта пройдет специальную подготовку. От всех участвующих в операциях будут отобраны подписки о неразглашении…»

На рекогносцировку местности из Москвы в Берлин вылетел заместитель начальника отделения 2-А майор Егоров. Но ему не пришлось даже добираться на машине до Тюрингии: подходящее помещение было найдено в получасе езды от Берлинского аэродрома, правда, в противоположной стороне – к северу. Позже ЛЗ в Восточной Германии именовали в донесениях «поместьем Мюленбек», хотя на самом деле это был настоящий замок – Даммсмюле, «мельница Дамма».

Замок подходил для осуществления замысла во всех отношениях. Он располагался рядом с союзническими секторами оккупации Берлина и не пострадал от боевых действий. Со всех сторон его прикрывал буковый лес, по суше к нему с одной стороны вела единственная дорога, а с другой его территорию окружали озера. Но главным достоинством замка оказалось то, что в его глубоких подвалах были обнаружены одиночные тюремные камеры для содержания узников концлагеря Заксенхаузен, ухаживавших за цветниками и парком в бывшей резиденции рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

Наследники Гиммлера

Еще в середине XVI века на речках, петляющих по земле Бранденбург между Вандлицзее и рекой Хафель, возводились мельницы. Петр Фридрих Дамм – седельных дел мастер, разбогатевший на поставках амуниции для армии Фридриха Второго, в 1755 году купил мельницу возле деревушки Мюленбек и превратил ее в поместье.

При прусском дворе оно прославилось как место загородных прогулок. В 1812 году здесь размещалась канцелярия Наполеона, посетившего ее с инспекцией перед походом в Россию. После многочисленных смен владельцев Даммсмюле в 1894 году купил любитель экзотических развлечений лейтенант Адольф Волланк.

Замок подвергся перестройке и приобрел тот вид, который имеет по сей день. Гости, посещавшие Волланка, ощущали себя героями сказок тысячи и одной ночи: большие купола, цветные арки и фантастические башни, толпа пестро наряженных слуг… Танцоры, фокусники и музыканты при свете факелов разыгрывали спектакли на огромном плоту, плававшем по ответвлению озера Мюленбек. После увеселений на водах кампания устраивалась на отдых в замке.

За четыре года до Первой мировой войны здесь встречались монархи-родственники Вильгельм II и Николай II. А накануне следующей бойни хозяином этого великолепия стал англичанин Гарри Гудвин Харт, директор и акционер мыльно-маргаринового концерна «Юнилевер». В поместье тогда бурно кипела жизнь – на приемы съезжались актеры, банкиры, предприниматели.

Замначальника отдела во 2-м управлении МГБ (контрразведка) Семен Павловский

Однако в 1938 году Харт вынужден был покинуть Германию вместе с женой-еврейкой, а в 1940-м нацисты конфисковали Даммсмюле как имущество, принадлежавшее «лицам неарийского происхождения и врагам народа». Тогда-то в нем и появился главный эсэсовец третьего рейха Генрих Гиммлер.

После окончания войны на территории, оккупированной Советской армией, развернул работу аппарат уполномоченного НКВД-МГБ СССР, в результате чего немцы познали все ужасы сталинской карательной системы. На месте нацистских лагерей открылись советские спецлагеря, куда сажали без предъявления конкретных обвинений и каких-либо формальных санкций как немецких, так и советских граждан – «остарбайтеров», бывших военнопленных и других. По сохранившимся в архивах свидетельствам очевидцев там царили произвол, пытки, издевательства, самосуд и расстрелы – все, как в родном ГУЛАГе. В связи с большой смертностью в этих лагерях кое-где дымились печи крематориев.

И казематы Даммсмюле пригодились новым хозяевам Восточной Германии. В феврале 1948 года на стол министра госбезопасности Виктора Абакумова лег рапорт о том, что ЛЗ готов принять первую партию «намеченных к обработке двадцати человек, в отношении которых имеются серьезные материалы об их причастности к английским или американским разведывательным органам». На месте новым объектом руководили заместитель министра, уполномоченный МГБ СССР в Германии Николай Ковальчук и заместитель начальника отдела Семен Павловский.

Подвиг «разведчика»

Ответственный редактор издательства «Машиностроение» Виктор Бутусов никак не походил на американского шпиона. Биография у него была без изъянов: родился в 1900 году в Саратове, участвовал в Гражданской войне, в 1930 году вступил в партию, считался высококлассным специалистом в области авиационного моторостроения и всю войну проработал главным инженером номерного завода. Был награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды.

В 1937 году Наркомат обороны командировал его в США. Там-то он и попал впервые в поле зрения особистов и получил в личное дело запись: «Посещал ночные кабаки, где встречался с иностранцами». В 1946 году Наркомат авиапромышленности направил его в составе союзнической комиссии в Корею, откуда он привез еще одну черную метку: «Во внеслужебное время встречался с американцами, восхвалял западную технику».

В начале 1949 года его вызвали в МГБ и предложили выполнить «разовое разведывательное задание за кордоном». Снабдив легендой и соответствующими документами, его намеревались нелегально переправить в американскую зону, откуда он должен был проследовать во Франкфурт-на-Майне, вступить в контакт с американским инженером, передать ему крупную сумму денег и получить важную техническую документацию. От подобного предложения со стороны органов ни один здравомыслящий советский человек отказаться не мог.

В марте при «переходе границы» Бутусов был задержан «американцами» и доставлен в Даммсмюле. Несмотря на побои, Бутусов в течение недели отказывался признаться, что является советским агентом. Тогда «американцы» заявили, что если он не расскажет правды, то они, чтобы не нести ответственность за его задержание, устроят ему автокатастрофу. Бутусов впал в ступор и трое суток не принимал ни пищи, ни воды. Но сделать из него американского шпиона чекистам так и не удалось.

Неизвестно, при каких обстоятельствах его вернули в Москву. С большим трудом удалось только установить, что этот достойный человек осужден не был. Он продолжил работу в издательстве, а затем в Центральном институте авиастроения и ведомственной Академии авиапромышленности. Завершил карьеру доцентом Московского высшего технического училища им. Баумана и скончался в 1985 году, так и не узнав, что же с ним приключилось на самом деле.

Слуга Его Величества

В то же самое время, когда ряженые оперативники ломали комедию перед советским инженером, в соседней тюремной камере Даммсмюле молился сотрудник академического журнала «Вопросы философии» С.А.Новиков (имя и отчество неизвестны). Ученый-гуманитарий оказался человеком глубоко верующим, из-за чего и попал в поле зрения сталинских опричников в августе 1947 года. Он случайно встретил в Елоховском соборе Москвы одного американца, имени которого даже не запомнил.

Иностранец обратился к философу с вопросами о религиозных обрядах и положении религии в СССР. В храме Новиков потерял осторожность и рассказал внимательному слушателю все, что знал и думал по этому поводу. Затем в поисках приработка к своему скудному жалованию Новиков познакомился с московским корреспондентом американской газеты Стивенсоном и предложил ему свои услуги в переводах и обработке советской прессы, но тот отказался.

Больше никаких контактов с иностранцами Новиков не имел. Можно предположить, что когда его вызвали на беседу в МГБ и предложили выполнить в Западной Германии «специальное задание», молодой человек в глубине души даже обрадовался, рассчитывая за этим самым «кордоном» остаться.

Задержанный «англичанами», он поведал на допросе липовому «мистеру Оксу» всю правду без угроз и побоев, чем очень расстроил Павловского, немедленно донесшего в Москву: «В деле Новикова не имеется достаточно материалов, дающих формальный повод для его ареста. Единственной возможностью при обратной переброске создать этот повод является вербовка его, дача задания на связь в Москве и поимка с поличным».

Тут пришло время огорчиться и Новикову, поскольку вместо того, чтобы отпустить его на свободу, «англичане» стали на религиозной почве принуждать его к шпионажу в свою пользу. При вопросе «мистера Окса», готов ли он принести клятву на Библии, набожный философ, положив руку на книгу, ответил: «Да, я готов. Клянусь именем Всевышнего, что буду верным слугой Его Величества короля Великобритании. Да покарает меня и весь мой род рука Всевышнего, если я когда-нибудь нарушу эту клятву».

Чтобы по возвращении в Москву Новиков не сообщил органам МГБ об «английской» явке, «мистер Окс» предупредил, что при провале резидентуры письменные показания, данные им «англичанам», будут доведены до сведения советских властей. После встречи в Москве на «английской явке» с подставным агентом МГБ Новиков был арестован. 27 апреля 1949 года министр Абакумов направил Сталину специальное сообщение «о разоблачении и аресте американского шпиона Новикова С.А.».

В нем, в частности, говорилось: «Прибыв в Берлин, Новиков, путем проведения необходимых комбинаций, оказался на ложной заставе, где при первом же допросе рассказал, что в Москве им была установлена шпионская связь с американским корреспондентом Стивенсоном, а затем с сотрудником американского посольства Дреером (это с ним Новиков разговорился в Елоховском соборе. – Н.С.), которых он снабжал информацией о Советском Союзе».

Донесение было ложью от начала до конца. Подобные фальшивки «о борьбе с иностранным шпионажем» поступали в Кремль регулярно. Они тешили фантазию впадающего в полную изоляцию и паранойю кремлевского горца. Кстати, его любимая поговорка была – «все перемелется, будет мука». С той поры у чекистов и повелось ложные заставы называть «мельницами».

3 августа 1949 года Новиков был осужден Особым совещанием по ст. 58-I «а» УК РСФСР за измену Родине на 25 лет заключения в ИТЛ. В 1954 году Верховным судом Мордовской ССР от отбытия наказания освобожден по болезни. Его дальнейшая судьба неизвестна.

Мельница без «зерна»

Чекистская «мельница» в Даммсмюле действовала до июля 1950 года. Обслуживал ее специальный штат из 37 оперативников. Через нее было пропущено 30 человек. Ведомственная статистика тех лет заверяла, что было разоблачено «агентов английской разведки – 6 чел., немецкой – 2, немецких пособников – 1, бывшей польской разведки – 2, националистов – 3, антисовесткого элемента – 6 чел.

Все они арестованы и осуждены: на 25 лет ИТЛ – 7 чел., 15 лет – 3, 10 лет – 6, 8 лет – 3 человека, в отношении остальных 10 чел. компрометирующих материалов получено не было». Однако контрразведчики отчитывались только «инстанции», то есть Сталину и самим себе. Все обстоятельства, связанные с мероприятиями ЛЗ, тщательно скрывались от работников прокуратуры, а сами прокуроры без команды Кремля туда бы и не сунулись.

Когда десять лет спустя Хрущев такую команду дал, выяснилось, что в результате деятельности ЛЗ в Даммсмюле (была еще одна «застава» поменьше, в самом Берлине) ни одного шпиона выловлено не было! Мы и сегодня располагаем далеко не полным списком жертв этой «мельницы» и лишь скупыми документальными свидетельствами.

Вот, например, отрывок из показаний Ф.М.Скадарва, шахтера, репатрианта: «Английский офицер: Мы тебя заставим говорить. Ответ: Я в ваших руках, вы можете убить меня, но я правду говорю. Последовал удар в шею и два раза в бок, я упал со стула, раздался крик: Поднимайся! Говори правду! Ответ: Я вам говорил и говорю, что никто меня сюда не присылал. Меня отправили в карцер, но не прошло и двадцати минут, как меня снова привели на допрос. Там вместе с английским офицером был американский. Офицер: Ты будешь говорить? Я повторил, что говорю правду, тогда сержант сзади ударил в шею, а офицер в грудь, я упал и получил еще несколько ударов…»

Никаких компрометирующих материалов на рабочего-шахтера чекисты не добыли, а «разрабатывали» его только потому, что до 1946 года он жил за границей – в Польше, Франции и Англии.

Из показаний некоего С.А.Артемова: «В камеру вошел пьяный майор. Что он спросил – я не понял. Он приказал, чтобы в камеру вошел сержант и закрыл дверь. Они сразу начали меня бить. Потом меня поставили к стене. Майор подошел и спросил: Ты шпион? Я ответил – нет! Он взял меня за волосы и ударил об стенку».

Артемов не выдал «англичанам» полученное от органов МГБ задание и твердо придерживался приданной ему легенды о том, что бежал на Запад из-за недовольства условиями жизни в СССР. Несмотря на это, он был арестован по «возвращении» и осужден на 15 лет.

Заместитель министра, уполномоченный МГБ в Германии Николай Ковальчук

И все же контроль за органами госбезопасности в СССР осуществлялся и тогда – пусть партийный, конъюнктурный, запоздалый и негласный. Питовранов угодил в тюрьму еще при жизни Сталина, но ему удалось выкрутиться. В 1959 году его судьба также висела на волоске, но вдруг повеяли иные ветры, и послушной вертикали власти была дана из Кремля команда «не предпринимать против Питовранова никаких действий». (О других деяниях Е.П.Питовранова и его судьбе см. «Совершенно секретно» №4 за 2008 г. – Ред.).

Ковальчук после Германии успел поработать на других высоких должностях, однако возмездие настигло его в 1954 году, когда по постановлению Совета Министров СССР он был лишен звания «как дискредитировавший себя за время работы в органах госбезопасности и недостойный в связи с этим высокого звания генерала».

Карьера и жизнь непосредственного хозяина «мельницы» Павловского завершились плохо. Начинал он в конце 20-х годов в Ямполь-Волынском 21-м погранотряде, где получил первые навыки организации ЛЗ. В годы Большого террора особенность его работы в Управлении НКВД по Кировской области заключалась в массовых арестах, допросах с применением пыток и фальсификации протоколов.

Совершенные им только за два года преступления впоследствии были подтверждены показаниями шестидесяти свидетелей и пятью определениями военного трибунала о привлечении к уголовной ответственности. Но тогда его не остановили, и оперативный талант Павловского расцвел в годы войны на «ложном закордоне» Хабаровского УНКВД, откуда его как ценного специалиста перебросили на ЛЗ в Даммсмюле.

В Лубянскую тюрьму он попал в 1951 году вслед за своим шефом – министром Абакумовым. Во время следствия его психика не выдержала методов, которые он сам безжалостно применял к своим жертвам. 17 сентября 1952 года решением Особого совещания при МГБ СССР Павловский был отправлен в Казанскую психиатрическую больницу МВД на принудительное лечение.

В Даммсмюле к тому времени все улики были уничтожены, каменные узилища-зинданы сломаны, и замок передали службе безопасности ГДР. Последним владельцем «поместья Мюленбек» до падения Берлинской стены был руководитель «штази» Эрих Мильке, устроивший из него гостевой дом. До середины 90-х годов замок пребывал в хорошем состоянии и даже послужил сценой для съемок популярного телесериала «Дом на озере» (башня эффектно отражалась в зеркале воды). По территории некогда секретного объекта бродили экскурсанты, здесь проводились бракосочетания, действовал ресторан. Никто из посетителей не знал о его недавнем мрачном прошлом.

Многочисленные проекты превращения замка то в арену международных фестивалей, то в фешенебельную гостиницу не увенчались успехом. В нем не прижилась ни реабилитационная клиника, ни образовательный центр. Наследники Харта, получившие в 1997 году Даммсмюле обратно в собственность, благоразумно сбыли его с рук.

Издалека следы упадка и разрушений незаметны. Окрестные пейзажи завораживают, как кадры фильма «Сталкер». Но вблизи здание представляет собой мертвую декорацию. Частично окна задраены металлическими щитами, через зияющие проемы в темную пустоту замка стремятся тысячи летучих мышей. «Длинноухие ночницы», «очковые плосконосые», «большие парусники» и даже редкие кровососущие из Южной Америки – вполне подходящие для него обитатели.

На сопках Маньчжурии

В1940-х годах на границе с оккупированной японцами Маньчжурией, на безлюдном острове у слияния рек Уссури и Амура Хабаровское управление НКГБ построило «китайский» город-призрак Фуюань. Советских и китайских граждан, подозреваемых в шпионаже или антисоветской деятельности, вербовали якобы для переброски с разведывательным заданием, а затем инсценировали переход через границу.

В действительности бедолаги попадали не «за кордон», а на фальшивую «уездную японскую военную миссию». Переодетые в самураев и белогвардейцев чекисты (после 1945 года они облачались в «гоминьдановцев» и «американцев») учиняли издевательские допросы с изощренными пытками, добивались признания в работе на советскую разведку, а затем и согласия перейти на службу противнику.

После чего те «забрасывались» обратно в СССР, где их и арестовывали. Таким путем были сфальсифицированы дела на 148 человек. Шестьдесят восемь из них угодили на длительные сроки в лагеря, семеро были расстреляны. В Москву на Лубянку особым каналом поступали отчеты о количестве пойманных мифических врагов. Участники спецопераций получали боевые награды.

В годы хрущевской «оттепели» следователям Главной военной прокуратуры удалось установить, что по меньшей мере сорок человек из тех осужденных «японских агентов» были абсолютно ни в чем не виновны. В том числе и все убиенные. Руководителя Хабаровского ЛЗ, начальника 2-го (контрразведывательного) управления Петра Федотова после длительного и скрупулезного расследования, как тогда писали, «массовых нарушений законности» в 1959 году исключили из КПСС, лишили звания генерал-лейтенанта и наград.

Николай Сидоров, фото из архива автора; Берлин-Москва, Совершенно секретно