Российская империя – голод «лайт»

При царе в России почти не было случаев гибели людей от недоедания или каннибализма. Хотя голод, как явление, был на Руси всегда.

И лучшее свидетельство тому – крестьянские бунты, которые возникали не на пустом месте, а как ответ народа на массовый и длительный голод. Восстаниям, как правило, предшествовал неурожайный год. Холодная весна, буйные ливни, или, наоборот, долгая засуха, означали в то время только одно – будет голод.

В условиях примитивного государственного механизма накопления и распределения, так сказать, «социальной поддержки», запасов зерна не хватало для пресечения развивающегося кризиса. Ситуация быстро выходила из-под контроля властей: народ брался за вилы, громил поместья, грабил амбары.

Впрочем, так же быстро власть брала ситуацию обратно под свой контроль. Войско бунтарей, недисциплинированное и плохо спаянное, рассеивалось регулярными войсками, зачинщики и все попавшие «под горячую руку» вешались. Остатки восставших вместе с семьями разбегались по окраинам России, пополняя полунезависимые казачьи сообщества.

Таким образом, происходила стихийная саморегуляция населения голодающих районов, избавлявшихся от «лишних ртов». В свою очередь, пустынные окраины страны получали вливания трудоспособного населения, готового к обороне. В итоге государство не только не слабело, но, наоборот, крепло на границах мощной казачьей силой и неустанно давило в глубь Сибири, Алтая, Севера, Средней Азии.

Несчастье или орудие воздействия?

Не забираясь вглубь российской истории, а взяв два последних века, XIX-й и XX-й, можно отметить такие даты: 1868 год – голод и тифозные эпидемии в западных и северо-западных губерниях; 1872 год – холера и голод в Поволжье; 1882 год – голод в Поволжье и сильная эпидемия оспы. А голод, эпидемии холеры, оспы и тифа 1892 года были наиболее сильными в Российской империи.

Но все эти бедствия имели коренное отличие от голода в СССР в XX-м веке. Почти не было случаев массовых смертей от недоедания или каннибализма. Голод быстро пресекался активными действиями властей, и он никогда не был «орудием воздействия», а только несчастьем, с которым правительство решительно боролось. Да и сам голод был, если можно так выразиться, «лайт».

Вот что пишет Лев Толстой о самом сильном голоде в России – 1892 года: «Смотришь на народ, на его внешний вид – лица здоровые, веселые, довольные… В праздник престольный пили больше обыкновенного, да и в будни попадались пьяные.

Притом самый хлеб с лебедой, когда приглядишься, как и почему он употребляется, получает другое значение… Хлеб с лебедой был в этом случае не признаком бедствия. А приёмом строгого мужика для того, чтобы меньше ели хлеба… в таком положении не только нынешний год, но и всегда все семьи слабых, пьющих людей…»

Столыпинская сытость

Засухи и неурожайные годы были и в первой декаде XX века – 1901, 1905, 1906, 1908, 1911 годы. Однако, начиная с 1905-го года, голод становится инструментом политики: Госдума активно мешала работе правительства по преодолению последствий засухи. Депутаты Думы исходили из узко партийных эгоистических соображений – «раскачать лодку».

Используя голод в России для достижения сиюминутных политических целей, Дума в десятки раз урезала запрашиваемые правительством суммы на борьбу с голодом, демагогически требуя контроля за использованием средств. С целью дискредитации правительства депутаты, выезжая в регионы для «осуществления контроля», рекламировали свои партии, «единственно заботящиеся» о нуждах голодающих.

Раскачать лодку тогда не удалось: правительство установило жесткие цены на зерно, которые продавцы не имели права превысить. Всем экспортёрам хлеба экспорт запрещался, пока они не отчитаются перед правительством о продаже определённых для них правительством объемов хлеба в голодающих губерниях по низким ценам.

Эти экономические меры быстро свели тогда голод на нет. А в 1913 году начали сказываться благотворные последствия столыпинской реформы – урожай зерна в России был на треть больше, чем в США, Канаде и Аргентине вместе взятых.

Россия поставляла 50% мирового экспорта яиц. Новые классы помещиков-латифундистов и «кулаков», встав на ноги, буквально завалили зерном и другими сельхозпродуктами как внутренний, так и внешний рынок.

Сергей Веревкин, Наше время