Кеннеди. Московский след

Недавно ушедший из жизни сенатор Эдвард Кеннеди не был советским «агентом влияния». Но его связи с Кремлем заслуживают отдельного рассказа. 

Тедди родился, как выражаются в Англии и Америке, с серебряной ложкой во рту. Ему никогда не приходилось думать о куске хлеба, он не знал, что такое нужда или хоть какой-то материальный недостаток. Он рос очень чувствительным ребенком, тяжело пережил смерть старшего брата Джо и сестер Розмари и Кэтлин (первой неудачно сделали операцию лоботомии, вторая погибла в авиакатастрофе). В 1950 году он закончил школу и поступил в наипрестижнейший Гарвардский университет. В июне 1951-го его вдруг забрили в армию. С чего бы это? Оказывается, он уговорил однокурсника, хорошо знающего испанский, сдать язык за него. На экзамене подлог обнаружился, и обоих с треском выгнали из университета.

В ту пору шла Корейская война, но у Тедди служба оказалась непыльная – в почетном карауле парижской штаб-квартиры Верховного главнокомандующего объединенными силами НАТО в Европе. Уикенды коротал в Альпах, а в марте 1953-го демобилизовался в чине рядового первого класса (по-нашему ефрейтор). Эта военная служба и дала ему формальное основание быть погребенным на Арлингтонском кладбище.

Получать высшее образование пошел туда же, в Гарвард, и на сей раз обманом преподавателей не занимался. В 1957 году он женился на красавице и модели Джоан Беннет, которая родила ему троих детей. В 1960-м Тедди работал в избирательном комитете брата Джона. Став президентом, Джон назначил брата Бобби министром юстиции. Тедди же нацелился на освободившееся место брата в Сенате. Однако по Конституции членом Конгресса нельзя стать, не достигнув 30 лет. Тедди не хватало трех месяцев. Чтобы завидная вакансия не пропала втуне, новоизбранный президент попросил губернатора Массачусетса, который в случае досрочного прекращения обязанностей члена Конгресса назначает его преемника временно, до следующих выборов, назначить на место Джона друга семьи, а с тем в свою очередь договорились, что он не будет избираться. В результате Тед Кеннеди провел в Сенате восемь шестилетних сроков.

По словам знавших всех трех братьев, Теду не хватало интеллектуальной изощренности Джона и настойчивости Роберта, но зато он гораздо лучше их обоих умел ладить с людьми. Молодой сенатор избегал публичности и в комитетах работал главным образом над вопросами местного значения.

Эдвард со своей невесткой Этель на похоронах Роберта Кеннеди в 1968 году

По смерти Джона фаворитом клана Кеннеди стал третий брат, Бобби. В 1968 году он вел успешную кампанию за пост президента, но тоже пал жертвой покушения. Умирал Бобби на руках у Тедди. Для младшего брата это был сокрушительный удар: он был близок с Бобби, как никто.

Роковые проводы

Теперь Тедди стал вожаком и надеждой клана. Ему, партии и всей стране было ясно, что он будет избираться в президенты в следующем избирательном цикле, в 1972 году. Однако 18 июля 1969 года произошло событие, поставившее крест на этих планах.

В этот день семейство Кеннеди устроило вечеринку для «девушек из бойлерной» – так прозвали шестерых молодых женщин, не покладая сил работавших в избирательном комитете Бобби Кеннеди: они сидели в подвальном помещении без окон, действительно напоминающем бойлерную.

Тед Кеннеди покинул вечеринку на своем автомобиле. Вместе с ним уехала одна из шестерых девушек – 28-летняя незамужняя Мэри Джо Копекне. По словам Кеннеди, она попросила подвезти ее к последнему парому. Кеннеди почему-то поехал не к переправе, а в другую сторону. Позднее он объяснял, что сбился с пути. Так или иначе, машина оказалась на деревянном мосту через пруд. Мост не имел перил и не освещался по ночам. Машина опрокинулась в воду. Сенатор сумел выплыть и выбраться на берег. Его пассажирка утонула.

Братья Роберт и Эдвард на лестнице Капитолия

Он не сообщал в полицию о случившемся в течение 10 часов. Недоброжелатели считают, что в эти десять часов его помощники лихорадочно придумывали правдоподобную версию, а Кеннеди просто выучил ее наизусть. Труп Мэри Джо был извлечен из затонувшего автомобиля наутро. По словам водолаза, в салоне машины образовался воздушный мешок. Положение тела свидетельствовало, что Мэри Джо была жива в течение как минимум двух часов после происшествия. Только после того как тело было извлечено из воды, а принадлежность машины установлена по номерному знаку, Кеннеди явился в полицию.

Ему пришлось признать себя виновным в том, что он скрылся с места происшествия. Однако он категорически отрицал, что был пьян и что состоял в интимных отношениях с погибшей. Тело похоронили без вскрытия. В сентябре окружной прокурор попытался через суд добиться эксгумации на том основании, что на одежде погибшей обнаружена кровь. Но родители Мэри Джо воспротивились. Теория о том, что Мэри Джо была беременна от Кеннеди, так и не была ни подтверждена, ни опровергнута.

Инцидент на мосту стал международной сенсацией. Никогда еще американский политик такого уровня не был замешан в чем-либо подобном. О происшествии написано не менее 15 документальных книг-расследований, а Джойс Кэрол Оатс сочинила о нем роман. Кеннеди получил минимально возможное наказание: два месяца условно. Он сохранил за собой место в Сенате, но надежда стать президентом превратилась в несбыточную.

Московские смотрины

В поле зрения Москвы Тед попал, вероятно, когда стал главой дома Кеннеди. Устояв после инцидента на Чаппаквиддике, он дал основания считать себя «непотопляемым авианосцем». Человек либеральных убеждений и с таким ресурсом политического выживания не мог не заинтересовать советские «компетентные органы».

С 1965-го по 1970 год линию политической разведки в вашингтонской резидентуре КГБ возглавлял Олег Калугин. Ему удалось завязать контакты с целым рядом видных законодателей, в том числе с Бобби Кеннеди. Однако, когда началась президентская кампания 1968 года, Калугин доложил в Центр, что, по его сведениям, соперник Бобби республиканец Ричард Никсон, если будет избран, займет более мягкую позицию в отношении Советского Союза. Москву тогда настолько раздражал «антисоветизм» Никсона, что там даже родилась идея предложить его сопернику Губерту Хэмфри, который стал кандидатом демократов после убийства Бобби Кеннеди, тайное финансирование его кампании. Тем не менее, информация Калугина подтвердилась: Никсон начал политику разрядки.

Сенатор Эдвард Кеннеди на Красной площади в Москве, апрель 1974 года. 

В апреле 1974 года сенатор Кеннеди впервые побывал в Москве. Он имел беседу с генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым, выступил с речью в Московском университете и добился выездной визы для всемирно известного виолончелиста Мстислава Ростроповича и его жены певицы Галины Вишневской. Выступление американского сенатора в МГУ было по тем временам событием экстраординарным. Журналист Мюррей Фромсон, работавший в ту пору в советской столице корреспондентом телекомпании CBS, вспоминает, что зал был заполнен отнюдь не студентами, а идейно закаленными партийными функционерами. Кеннеди отказался от переводчика, которого предлагало ему посольство США. Переводил речь переводчик советского МИДа. Когда оратор спросил у зала, на что бы они потратили бюджетные средства – на оружие или здравоохранение, – зал сардонически хмыкнул и дружно поднял руки в пользу здравоохранения.

Надо сказать, что генсеку Компартии США Гэсу Холлу довольно долго удавалось поддерживать у своих московских кураторов иллюзию наличия скрытых коммунистов в высоких политических сферах. Это был чистый блеф, но в 1975 году председатель КГБ Юрий Андропов купился на эти посулы (возможно, в данном случае он не пользовался разведданными, а получил указание Кремля, куда Гэс Холл имел прямой доступ) и распорядился изучить возможность вербовки видных деятелей Демократической партии, в числе которых был и Тедди Кеннеди.

В этот период наиболее ценный агент, имевший доступ к вождям демократов и вхожий в ближайшее окружение Джимми Картера, был завербован 2-м главным управлением КГБ, то есть контрразведкой, во время его визита в Москву. В 1976 году этот источник передавал детальную информацию об обстановке и совещаниях в избирательном комитете Картера.

Для 1-го главного управления КГБ – разведки – обретение агента такого же уровня стало делом принципа. Успешным вербовщикам сулили разнообразные блага, включая внеочередное предоставление квартир и валютные премии. В США был командирован директор Института психологии Академии наук СССР Борис Федорович Ломов, чья задача состояла в обучении сотрудников резидентур приемам взаимодействия с потенциальным агентом.

В тот свой визит он встретился в Кремле с Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым  

Уроки академика пропали втуне. Резидентуре приходилось действовать старыми проверенным методами, одним из которых была провокация, другим – дезинформация. Наиболее ярким «антисоветчиком» в Конгрессе был тогда демократ Генри Джексон, соавтор знаменитой поправки Джексона – Вэника, обусловившей нормализацию торговых отношений с СССР свободой эмиграции.

В 1976 году Джексон боролся за номинацию от Демократической партии на президентских выборах, сделав свободу выезда одним из своих главных козырей. Резидент Борис Соломатин докладывал в Центр, что у Джексона высокие шансы стать кандидатом и потому необходимо срочно скомпрометировать его. Против Джексона была проведена операция под кодовым наименованием «Порок».

Лубянские умельцы состряпали докладную записку за подписью директора ФБР Эдгара Гувера от 20 июня 1940 года на имя тогдашнего замминистра юстиции США. В «документе» Гувер сообщает о том, что Джексон – скрытый гомосексуалист. (Публично сенатор Джексон осуждал гомосексуализм.) Фотокопии фальшивки были разосланы в редакции газет и журналов, в том числе Playboy и Penthouse, а также сенатору Кеннеди, которого в Москве считали «личным врагом» Джексона. Заодно приплели и Ричарда Перла, ведущего идеолога неоконсерватизма, тоже будто бы состоящего в тайном гей-клубе. На приманку никто не клюнул. Однако выбор адресатов характерен.

Опасные связи

В 1978 году состоялся второй визит Теда Кеннеди в Советский Союз. Он был приглашен выступить на конференции Всемирной организации здравоохранения и Детского фонда ООН в Алма-Ате. От Брежнева поступило приглашение ознакомиться с советской системой здравоохранения. К этому времени относится документ, обнаруженный в архиве КГБ и опубликованный в мае 1992 года в «Известиях» Евгенией Альбац.

В записке КГБ говорится следующее: «В 1978 году американский сенатор Эдвард Кеннеди обратился в КГБ с просьбой оказать помощь в налаживании сотрудничества советских организаций с фирмой «Агритек» (Калифорния), возглавляемой бывшим сенатором Дж. Танни. Эта фирма связана, в свою очередь, с франко-американской фирмой «Финатек С.А.», которую возглавляет компетентный источник КГБ, видный западный финансист Д. Карр, с помощью которого в течение последних нескольких лет осуществлялся конфиденциальный обмен мнениями между Генеральным секретарем ЦК КПСС и сенатором Эдвардом Кеннеди. Д. Карр предоставлял техническую информацию для КГБ о положении в США и других капиталистических странах, которая регулярно докладывалась в ЦК КПСС».

«Что стояло за этой просьбой «оказать помощь в налаживании сотрудничества» – по сию пору тайна, – пишет Евгения Альбац в недавней статье в The New Times. – Когда этот документ был обнародован автором в 1992 году, американские журналисты обратились за комментарием в офис сенатора – в комментарии им было отказано».

Тайна оказалась не такой уж непроницаемой. Мне, во всяком случае, удалось ее раскрыть. Дэвид Карр, он же Давид Кац, родившийся в Бруклине в 1918 году и скончавшийся в Париже в 1979-м, еще в ранней молодости был связан с Компартией США, публиковал статьи в партийном органе Daily Worker, а затем стал информатором НКВД. В годы войны он работал в Управлении военной информации США – правительственном ведомстве, занимавшемся пропагандой политики администрации, – но из-за подозрений ФБР вынужден был оставить должность.

Впоследствии он занялся гостиничным бизнесом и в 1971 году стал деловым партнером Арманда Хаммера, нефтепромышленника с давними связями в советских верхах. Получив доступ в эти высокие сферы, Карр свел знакомство с Джерменом Гвишиани, сыном генерала НКВД Михаила Гвишиани и зятем председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина (имя Джермен образовано от фамилий Дзержинский и Менжинский), социологом и философом. Благодаря подобным связям он получил эксклюзивное право на продажу в Западном полушарии сувенирной продукции с эмблемой московской Олимпиады, медвежонком, а пополам с Хаммером – на выпуск и реализацию олимпийских монет. Карр вел переговоры и о строительстве в Москве олимпийской гостиницы.

В июле 1979 года Карр был найден мертвым в номере парижского отеля. Обстоятельства смерти показались французским властям странными, но следствие зашло в тупик. По сведениям израильской разведки, Карр был замешан в секретных поставках советского оружия Ливии и Уганде – обе страны значились тогда в американском списке спонсоров международного терроризма.

Сенатор Джон Танни – друг Теда Кеннеди еще со студенческой скамьи. Проиграв в 1976 году борьбу за переизбрание на второй срок, он занялся частной адвокатской практикой и бизнесом. На Советский Союз Танни смотрел как на потенциальный Клондайк. Вместе с Карром они наезжали в Москву и имели знакомства на Старой площади. Вот и вся тайна.

Теперь вспомним информатора Лубянки, завербованного Вторым главным управлением. Имя этого человека остается тайной. Бывший архивариус Лубянки Василий Митрохин, который вывез на Запад свое огромное досье, в том числе и эту информацию, не имел доступа к документам Второго главного управления КГБ. Ему было известно только, что агент этот жил в Калифорнии и состоял на связи с резидентурой в Сан-Франциско. По целому ряду деталей и признаков можно заключить, что агентом этим был Джон Танни.

Искушение Наташей

Бывший советник Теда Кеннеди Ричард Бёрк выпустил в 1992 году книгу «Сенатор: мои 10 лет с Тедом Кеннеди», которую сам Кеннеди назвал «собранием причудливых выдумок и лжи». Бёрк сопровождал сенатора в его поездке в Казахстан и Москву. По его словам, Джон Танни напутствовал Кеннеди и рекомендовал ему молодого функционера ЦК по имени Андрей, которому «можно верить, насколько советскому чиновнику вообще можно верить», и его очаровательную помощницу Наташу, с которой он весело проводил время в средиземноморском круизе на яхте Карра.

«Мы решили, – пишет Бёрк, – не брать с собой ни Танни, ни Карра, хотя они и оказали нам огромную помощь в планировании поездки. Сенатор не хотел афишировать свои отношения с Карром, о котором поговаривали, что он связан и с оргпреступностью, и с ЦРУ, и с израильской разведкой. Он не желал также создавать впечатление, что он использует свое влияние для того, чтобы содействовать бизнесу Танни в Советском Союзе».

Принимали Кеннеди и его небольшую свиту по высшему разряду. В Ташкент и Алма-Ату они летали на личном самолете Брежнева, жили на госдаче. Во время беседы с уже дряхлым генсеком сенатор передал ему список отказников и попросил разрешить этим людям выезд. Брежнев обещал рассмотреть вопрос.

Вечером накануне отъезда у сенатора была запланирована встреча с диссидентами, но Андрей стал настойчиво приглашать его и сопровождающих лиц в гости к Наташе на прощальную вечеринку. Кеннеди был совершенно очарован и Наташей, и ее миленькой квартиркой, и угощением, и Наташиными подругами, которые бойко щебетали по-английски и давали понять, что готовы к более близкому знакомству. Бёрк пишет, что, зная любвеобильность сенатора, он опасался, что уловка КГБ сработает, и встреча с диссидентами сорвется. Но сенатор проявил твердость и в половине одиннадцатого откланялся. Встреча с диссидентами состоялась уже после полуночи. На ней присутствовал Андрей Сахаров.

Во время пересадки во Франкфурте помощник сенатора позвонил в посольство в Москве и выяснил, что Брежнев дал согласие на выезд лиц, поименованных в списке Кеннеди. На радостях сенатор зашел в дьюти-фри и купил коробку гаванских сигар, запрещенных к ввозу в США.

Об одном из отказников, покинувших тогда СССР, рассказал недавно Александр Генис в программе Радио Свобода, которую мы с ним сделали по случаю смерти Кеннеди: «Безработный программист Борис Кац отличался от других отказников, ждавших возможности уехать на Запад, тем, что у него была грудная дочь Джессика. Врожденный дефект пищеварения мешал ей кормиться материнским молоком. Ребенка могло спасти детское питание, которое в Америке тогда продавались в каждом супермаркете, а в России – нигде. Узнав о беде, все американские туристы везли в Москву баночки с питанием.

Но долго так продолжаться не могло. Семью, между тем, не выпускали. Но однажды ночью за Кацем приехала машина из КГБ. Обомлевшего отказника ввели в большой кабинет, где стоял Эдвард Кеннеди. Одним жестом сенатор велел сотрудникам органов выйти. «И те, – вспоминает Кац уже сегодня, – молча повиновались. Кеннеди был воплощением власти, в нем чувствовалась такая внутренняя сила, что его нельзя было не послушаться». С тех пор все изменилось. Спасенная Кеннеди Джессика стала 30-летней женщиной, она помогает в Нью-Йорке бездомным. Ее отец – ведущий эксперт по искусственному интеллекту».

Последний бой

В 1980 году Тед Кеннеди снова решил испытать судьбу. Опросы показывали, что его шансы выше, чем у действующего президента Джимми Картера, но на первичных выборах Кеннеди уступил. Тем не менее, он боролся до последней возможности и довел борьбу до национального съезда партии. Повторения именно этого прецедента, как кошмара, боялись вожди партии в прошлом году, уговаривая Хиллари Клинтон сойти с дистанции до съезда.

Осталось процитировать еще один документ, но самый интересный. Это текст из досье Митрохина. Он свидетельствует о том, что, соперничая с Картером, Кеннеди рассчитывал на содействие Москвы. Сенатор делал ставку на ослабление внешнеполитических позиций президента, которому способствовали иранский кризис и советское вторжение в Афганистан, повлекшее за собой резкое охлаждение в отношениях Советского Союза с Западом.

В документе излагаются беседы доверенного лица Кеннеди адвоката Питера Эльмена с Эгоном Баром – советником федерального канцлера ФРГ Гельмута Шмидта. Запись бесед предоставлена агентом в окружении Бара.

«В беседах с Баром, – гласит документ, – Эльмен был предельно откровенен и по поручению сенатора изложил ему анализ событий, какими они видятся Кеннеди.

Затяжной характер иранского конфликта, по мнению сенатора, повьшает шанcы Картера на переизбрание, поскольку позволяет ему демонстрировать жесткость позиций. Заслонившие пока этот конфликт афганские события также на руку президенту. Однако Кеннеди уверен, что в ближайшее время интерес к Афганистану, насильственно подогреваемый властями США, спадет, a внимание общественности начнет возвращаться к Ирану, обнажая невыгодный для нынешней администрации вопрос: «Кто породил конфликт, укрыв шаха в Америке?»

На этой волне, заявил Эльмен, Кеннеди сможет развернуть вновь предвыборный лозунг o «возрождении в интересах мира стремления нормализовать отношения c Советским Союзом и другими стpaнaми». Сильным кoзыpем Кеннеди могло бы оказаться создание такой ситуации, при которой его имя связывaлось бы в какой-то мере с решением прoблемы американских заложников в Тегеране. Эльмен прямо сказал Бару, что «если бы у Москвы была возможность помочь Кеннеди в этом плане, она могла бы рассчитывать на самое позитивное развитие советско-американских отношений».

Кеннеди все-таки проиграл Картеру. А Картер проиграл президентские выборы Рональду Рейгану. Он не забыл обиду и не далее как в прошлом году винил в своем поражении Теда Кеннеди. «Я не получил поддержки сенатора Кеннеди даже после съезда, – сокрушался он в телеинтервью. – К сожалению, в Демократической партии произошел раскол… Многие помнят, как на съезде, уже после того как я получил вдвое больше голосов, чем сенатор Кеннеди, он демонстративно отказался пожать мне руку и тем самым ясно дал понять своим сторонникам, что не поддерживает меня».

Это не совсем точно: руку Картеру Кеннеди пожал – он отказался поднять сцепленные руки над головой в знак единства партии.

Владимир Абаринов, Вашингтон, СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО