Пыточная тюрьма Сталина: власть пожирала самое себя. Окончание

Помимо военачальников, вышедших из окружения, и бывших военнопленных, в составе узников Сухановки была большая группа специалистов Наркомата боеприпасов СССР: экономисты, инженеры-технологи, механики, начальники управлений. Большинство из них расстреляно, другие получили различные сроки. Многих экономистов, бухгалтеров и т.д. объединяло одно — нерусские фамилии (по большей части еврейские) или «неподходящее» место рождения: Прибалтика, Западная Украина, а то даже Италия или Турция. 

Именно по этим признакам оказались здесь председатель правления, начальник управления инкассации и несколько сотрудников Госбанка.

В 1948 году в Сухановской тюрьме находилась жена второго лица в государстве В.М. Молотова, проходившая по делу ЕАК (Еврейского антифашистского комитета). Это была Полина Семеновна Жемчужина.

Ад с ночными допросами продолжался в Сухановке при новом начальнике тюрьмы — М.А. Дуринове. Из следственных кабинетов раздавались ужасающие крики, такие, что, по свидетельству парторга тюрьмы старшего лейтенанта Ф.Я. Серова, начальник тюрьмы приходил в следственные кабинеты и просил, «чтоб допрос проводился потише».

Параллельно с большим разветвленным делом Еврейского антифашистского комитета разрабатывалось дело о «геологах-вредителях». Более 20 из них оказались под следствием в Сухановской тюрьме. Добиваясь признания вины, геологов подвергали в Сухановке избиениям, в которых собственноручно принимал участие первый заместитель министра (будущий министр) госбезопасности И.А. Серов. Одновременно с делом геологов разворачивалось так называемое «Ленинградское дело», известное как дело «врачей-отравителей». Оно переплеталось с делом ЕАК своей антисемитской окраской.

Через сухановские пыточные камеры прошли преподаватели, студенты и даже школьники — дети арестованных высокопоставленных родителей.

Особое место среди узников Сухановки занимают люди искусства. Более других, как обычно, пострадали литераторы — писатели, поэты, журналисты, издатели, редакторы. Один из писателей, Я.И. Шляхтер, не выдержав истязаний, умер в тюрьме от паралича сердца (известный диагноз!). Несколько членов Союза писателей были расстреляны, другие получили различные сроки заключения.

Испили здесь горькую чашу до дна режиссер Московской киностудии научно-популярных фильмов Б.Н. Ляховский; руководитель филиала Театра оперы и балета им. С.М. Кирова, народный артист, награжденный, между прочим, орденом Ленина Н.К. Печковский; киноактер (перед арестом — БОЗ и БОМЖ) М.А. Нестеров-Алексеев. Сроки заключения этих узников соответственно — 8, 10 и 15 лет.

В разные годы оказались в пыточной бериевско-сталинской тюрьме композиторы А.В. Рязанов и Юлий Хайт, художник Мейер Иоффе-Ио из Риги, художник-модельер из Ленинграда Леопольд Берман, член МОСХа Борис Файнгольд (надо думать, все они попали в эту тюрьму из-за своих «неподходящих» фамилий в годы борьбы с космополитами).

Но как здесь оказались простые, с русскими фамилиями шоферы Дмитриев С.Т. и Панасов И.Д., сварщик Шубин А.И., рабочие с Рыбинского завода Канатов и Карев, портниха Константинова, токарь, пожарные, буфетчик Борзов с Казанского вокзала? Трудно понять…

Тайный крематорий

Ходили упорные слухи, что в монастыре, в бывшем Екатерининском соборе, был оборудован, по выражению одной местной жительницы, «маленький крематорий» — «на несколько человек». Конечно, ни теперь, ни когда-либо после мы не найдем документов, подтверждающих это. Но вот что рассказывает подполковник в отставке Ю.Н. Богомолов. Будучи слушателем Высшей школы МВД в Москве, Богомолов посетил Сухановскую тюрьму в составе группы преподавателей и учащихся. Это было в 1958 году.

Бывший Екатерининский собор, где, по некоторым сведениям, происходила кремация расстрелянных. Видны груды кирпичей, оставшиеся от разрушенной трубы. Начало 1990-х

Подполковник Ю.Н. Богомолов рассказывает: «В храме мы увидели такую картину: напротив входа — печь с железными дверцами. Тут же железные носилки на роликах. Я не сразу заметил, что в четырех углах храма стояли высокие, в человеческий рост, вогнутые внутрь бронированные щиты с небольшими прорезями на уровне глаз. Жертву заводили в храм, и невидимые стрелки палили по ней со всех сторон из наганов. Обычно человек не успевал даже сообразить, что он умирает. Затем подручные взваливали тело на носилки и отправляли в печь, которая топилась мазутом. Казни совершались по ночам, чтобы дым из крематория не был виден окрестным жителям».

Слушателей школы МВД сопровождал бывший сотрудник тюрьмы, человек из хозобслуги. Указывая на кирпичную трубу за окнами собора, он хвастливо заметил: «Через эту трубу вылетела не одна сотня «контриков»…

Начальник тюрьмы полковник Дуринов, при котором творились здесь все беззакония, в 1958 году был арестован и подвергнут допросу. Его лишили было воинского звания, наград и пенсии, но вскоре все это благополучно вернулось к нему.

После расстрелов сухановских сидельцев в 1950, 1951 и 1952 годах — генералов, адмиралов, других высших чинов офицеров — и отправки остальных по этапу Сухановка опустела. В апреле 1952 года тюрьму «поставили на консервацию». С марта 1952 по апрель 1959 года бывшая тюрьма использовалась как хранилище документов. С 1959 по 1965 год в помещениях бывшей тюрьмы размещалась областная тюремная больница.

Несколько слов в заключение

Итак, Сухановская тюрьма изначально предназначалась для содержания советской элиты. Сюда попадали в первую очередь самые ревностные приверженцы большевизма — те, кто целенаправленно разрушал устройство и старинный уклад Российского государства, кто сознательно или неосознанно привел страну в состояние дикости и духовного разорения.

Разумеется, все эти люди обвинялись не в том истинном зле, которое они принесли, а в мифическом «шпионаже», «участии в контрреволюционных диверсионно-террористических организациях», в «антисоветской деятельности», в «покушении на Сталина» и других первых лиц государства.

Через застенки Сухановки прошли известные командармы, нередко действовавшие, как теперь оказалось, по отношению к своему народу с исключительной жестокостью. При Берии здесь содержались также родственники высокопоставленных, уже расстрелянных «врагов народа»; арестованные по приказу Ежова № 00486 еще от 15 августа 1937 года. То были красивые и не очень красивые жены, молоденькие дочки, заодно и некоторые известные красавицы-актрисы — из тех, что исчезали на улицах города средь бела дня.

Кроме того, в Сухановке в разные годы заключено было по доносам сослуживцев немало крупных специалистов в различных областях науки и техники, деятелей культуры и искусства. В годы войны и после нее через одиночки и подвалы спецобъекта № 110 прошли военные высоких рангов, боевые генералы, попавшие вместе со своими армиями в окружение и хлебнувшие уже горя в немецких концентрационных лагерях, дипломаты, выдающиеся советские разведчики, верой и правдой служившие своей стране и своему народу.

Конечно, в Сухановку подчас попадали (особенно в конце 1940-х) и случайные люди: слишком бойкие студенты, иногда почти дети, не верящие по молодости в то, что в советском государстве невинная шутка может стоить жизни; иностранцы, обманутые пропагандой «первого в мире социалистического государства»; обыкновенные рядовые служащие…

Сухановская тюрьма представляла собой место, где власть, демонстрируя свою несостоятельность, пожирала самое себя. Во главе тайного спецучреждения стояли настоящие монстры сталинского режима, в совершенстве постигшие науку человеконенавистничества. В подчинении у них нередко были люди с искалеченной психикой и больной совестью.

На маленьком клочке земли, огороженном стенами старинного монастыря, как в капле воды, отразилась отечественная история, предстала во всей своей глубине трагедия отношения нашего народа со своими идеалами и духовными ценностями.

Ныне снова в стенах монастыря звучат слова молитвы. Поминаются все «умученные и убиенные в годину лютую на месте сем».

Лидия Головкова, Новая газета