Как Мао Цзэдун перебил миллионы китайцев и остался национальным героем

Всего за годы «культурной революции» погибло от 400 тысяч до 5 миллионов человек. Огромный разброс обусловлен банальным «кто их считал»: при Мао в Китае все было очень плохо с государственной статистикой.

Председатель Мао (1893 – 1976) — мужчина с харизмой, который за годы своего правления перетряхнул родную страну почище, чем даже большевики Россию. Он то объявлял «пусть расцветают сто цветов», то открывал безжалостный «огонь по штабам», отмечает издание DISGUSTING MEN.

Он превратил отсталый Китай из мальчика для битья в большого политического игрока, но оставил после себя жуткую разруху, которую долго разгребали наследники. Его реформы привели к гибели миллионов — и все равно цитатник Мао соперничает в популярности с Библией и Кораном.

Кто он такой, откуда приплыл «Великий кормчий» и почему встал у руля? Каким он был, и каким помнят его сегодня благодарные и не очень потомки? Рассказываем по порядку.

Страна в раздрае

Чтобы понять феномен Мао Цзэдуна и его успеха, нужно знать, в каком состоянии пребывал Китай до прихода к власти коммунистов. Состояние, мягко говоря, незавидное. В 1912 г. Синьхайская революция смела деградировавшую династию Цин, но с республиканским правлением все не задалось с самого начала.

Генерал-монархист Юань Шикай оттеснил от власти лидера прогрессистов Сунь Ятсена, раздал посты губернаторов вооруженным до зубов друзьям-военным, провозгласил себя императором — но не хватило авторитета, и его вынудили отречься. Военные губернаторы на местах фактически перестали подчиняться центру, каждый правил у себя как диктатор. Началась Эра милитаристов (1916 – 1928). Параллельно с этим в Китае творили, что хотели, японцы: их концессии контролировали значительную часть экономики, к тому же Токио щедро платил милитаристам.

Патриотические силы Китая, мечтавшие о национальном возрождении и возвращении к единству, делились на два лагеря: умеренно-левый Гоминьдан («Китайская национальная партия») Сунь Ятсена, созданный еще в 1912-м, и Коммунистическая партия Китая (КПК). Последняя поначалу имела скромный масштаб, но огромный потенциал. Родная Китаю патерналистская конфуцианская идеология тяготела к левым идеям, а тут еще помогли товарищи из Москвы — Коминтерн пристально следил за китайскими марксистами и помогал, чем мог.

На первом (нелегальном) съезде КПК в 1921-м в числе прочих присутствовал делегат от провинции Хунань по имени Мао Цзэдун. Тогда никто не знал, что скоро он захватит власть в партии.

Молодой товарищ Мао

Сын разбогатевшего крестьянина Мао Ичана, который отличался суровым нравом и нередко колотил будущего «Великого кормчего», Мао Цзэдун в детстве любил читать о великих политиках прошлого. В школе он увлекся республиканскими идеями: написал письмо Сунь Ятсену, тогда — главному борцу за свободу Китая, с просьбой стать президентом. Во время Синьхайской революции Мао записался в добровольцы на стороне повстанцев, но в сражениях участия так и не принял.

Долгое время молодой бунтарь бил баклуши и жил на деньги отца, в основном читая книжки по библиотекам, пока батя не обрезал сыну финансирование. Мао пришлось поступить в педагогическое училище города Чанша, где у него появились друзья-единомышленники и он начал писать в левацкую газету «Новая молодежь».

В 1919-м закончил училище третьим в списке лучших учеников и переехал в Пекин. Там на его взгляды повлиял профессор Ли Дачжао, патриарх китайского марксизма: неопределенные республиканские идеи о благе народа оформились в четкую картинку. Всю власть — пролетариату, все силы — на строительство социализма. С пролетариатом в сугубо аграрном Китае, правда, было очень плохо, и через несколько десятков лет Мао будет решать эту проблему радикальными методами.

На первый съезд КПК Мао приехал как автор десятков статей в левых и либеральных газетах, организатор протестов против губернатора провинции Хунань, в общем — активист среднего масштаба, каких много. Зато впереди маячили большие перспективы.

Гражданская война

Тем временем политика не стояла на месте. Сначала Гоминьдан и КПК совместно выступили против милитаристов, растаскивавших страну на куски (Период Первого Единого фронта, 1923 – 1927). СССР поддержал альянс двух партий, многие члены КПК вступили в Гоминьдан, в том числе и Мао. Вместе прогрессивные силы разгромили милитаристов и восстановили единство Китая.

Но союз продержался недолго: умеренно левый лидер Гоминьдана Сунь Ятсен умер в 1925-м, и власть в партии отошла военному лидеру Чан Кайши, который терпеть не мог КПК. В 1927-1928-м годах Чан устроил бывшим товарищам-коммунистам резню (убили в том числе учителя Мао Ли Дачжао) и вытеснил их из крупных городов.

Мао, к тому времени один из главных лидеров КПК, обосновался в небольшой Китайской Советской Республике, представлявшей собой островок коммунизма в провинции Цзянси (юго-восток Китая). В лучших традициях левых, между битвами за выживание Мао находил время на внутрипартийные интриги и доказал московским кураторам, что именно его линия, предполагающая опору на беднейшее крестьянство, самая прогрессивная.

Во время «Великого похода китайских коммунистов» (фактически отступления на северо-запад после того как Чан Кайши разгромил-таки их республику) Мао успешно слил конкурентов и захватил лидерство в партии.

Против Японии

Неизвестно, что случилось бы с маленькой, но гордой КПК в других условиях — вполне возможно, Чан Кайши додавил бы красных, но в 1937-м началась Японо-китайская война. Японская империя стремились распространить на всю Азию Великую восточноазиатскую сферу сопроцветания, а проще говоря править этой частью света безраздельно. Учитывая, в каком бардаке пребывал Китай последние 25 лет, КПК и Гоминьдану пришлось вместе воевать против мощной японской военной машины, чтобы иметь хоть какие-то шансы на успех — открылся Второй Единый фронт.

Зверства японцев, вроде Нанкинской резни (по меньшей мере 40 тысяч погибших), вызвали народный гнев, и Мао использовал его по максимуму, представляя в своих воззваниях КПК как главную патриотическую силу Китая. Во время войны Красная Армия КПК выросла с 50 до 500 тысяч человек и успешно сражалась с японцами.

Второй Единый фронт поддержали и США, и СССР, и в итоге после 8 лет битв Япония потерпела поражение. А в Китае гражданская война сразу после победы пошла на новый виток. На этот раз победу одержала КПК. Чан Кайши вместе с остатками гоминьдановской армии бежал на Тайвань, где построил свой маленький Китай с репрессиями и капитализмом.

Мао Цзэдун праздновал победу. Во время войны он под шумок очистил КПК от всех конкурентов: в рамках кампании по «упорядочиванию стиля работы» (чжэнфэн) он уничтожил репутации всех возможных конкурентов, поставил на грань казни — но большинство простил, оставив в подвешенном состоянии и обеспечив страх и лояльность.

Так он будет действовать и дальше, цементируя партию как единый механизм, где никто не смеет возражать ему. Жертвы, впрочем, Мао не смущали никогда: так, во время осады города Чанчунь во время гражданской войны, от голода погибло больше 150 тысяч гражданских.

Так после победы КПК и образования Китайской народной республики вся власть сосредоточилась в руках Мао Цзэдуна.

Первые пятилетки: «новая демократия» и «сто цветов»
(1949 – 1958)

Итак, 1949 г. Стартовые условия для Мао, председателя правительства (с 1954-го – председателя КПК), и коммунистов — противоречивые. С одной стороны, разрушенная войной экономика и полуголодное население в 500 миллионов человек (по переписи 1953-го). С другой — широкая народная поддержка и щедрая помощь советского «старшего брата». Мао и его сподвижники засучили рукава и принялись за дело.

Первые годы правления, когда КПК провозгласила режим «новой демократии» (совмещавший социализм с демократическими элементами) стали наиболее успешными, и остановись Мао здесь, его наследие было бы куда менее противоречивым.

В 1950-м Китай провел аграрную реформу, раздав земли беднейшим крестьянам — помещиков прогоняли, у богатых крестьян наделы сокращали. Голод удалось побороть. Заработали заводы, по новым железным дорогам поехали поезда. Правительство вытеснило иностранный капитал из страны и расширило долю государства в экономике. В первые годы многоукладность еще сохранялась, но к 1956 г. частный сектор составлял лишь 3% экономики. Быстрыми темпами росли продолжительность жизни и число грамотных.

Тем не менее, проблем тоже хватало. В 1956-м компартия решила узнать, что о ней думают на самом деле и на съезде КПК провозгласили лозунг «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» (восточная цветистость!). После осторожной заминки китайцы поверили, что это всерьез, и принялись ругать коммунистов за насилие, запрет всего иностранного, бардак на местах и все на свете.

Мао кампания быстро разонравилась, и уже на следующий год он закатал сто цветов в бетон. По стране прокатилась волна репрессий, только по официальной версии затронувшая 10 тысяч человек — неофициальные источники называют цифры в 10 и даже в 50 раз больше. Но это было только начало.

«Большой скачок вперед» (1958 – 1966)

В 1958-м руководство Китая пустилось во все тяжкие и приняло масштабный план: за пару лет превратить аграрную страну в индустриального гиганта круче СССР. Каждая деревня должна была стать военизированной коммуной вообще без частной собственности и наряду со сбором урожая выплавлять сталь, делать машины и сельхозинвентарь.

«Три года тяжелой борьбы — десять тысяч лет счастья», — обещали власти китайцам. По сути, КПК говорила народу: вы будете страдать пару лет, но после этого сразу наступит коммунизм. Называлась эта красота политикой «большого скачка вперед».

В страданиях недостатка не было, а вот с коммунизмом как-то не сложилось. В действительности сталь, которую крестьяне выплавляли в домашних условиях, предсказуемо получалась отвратительного качества. Пока бедные люди выбивались из сил, пытаясь выполнить жесткие нормативы по выплавке, сельское хозяйство деградировало. В 1959-м вернулся голод, национальный доход только падал.

Некоторые особо анекдотичные случаи стали классикой, как, например, политика истребления «вредителей»-воробьев, из-за которой урожаи пожирала саранча. Но жить в ту пору в Китае было совершенно не весело.

В этот же период Мао рассорился с советским руководством: председатель, недовольный осуждением сталинизма и хрущевским курсом на «мирное сосуществование», решил, что главный коммунист планеты теперь он. СССР свернул помощь, что дало Мао повод обвинить Москву в провале политики «большого скачка». По разным оценкам, из-за голода, вызванного маоистским экспериментом, умерло от 20 до 50 миллионов человек — самый опустошительный голод в истории.

«Культурная революция» (1966 – 1976)

Провальные итоги «большого скачка» заставили Мао усомниться в непоколебимости своих позиций в партии. И как истинный ученик товарища Сталина, лидер решил закрепить позиции новой волной репрессий. Целью были конкуренты в руководстве КПК: в частности, Лю Шаоци (председатель КНР в 1959 – 1968 гг., Мао передал ему должность, поняв, что «скачок» не удается и дело пахнет жареным) и будущий реформатор Дэн Сяопин.

Оба, наряду с другими чиновниками, выступали за отход от ультралевого безумия и осторожное развитие частного сектора — Мао не мог такого допустить. Заодно массовая кампания против ревизионистов давала выход народному гневу: миллионы бедствующих китайцев забывали о своих бедах и начинали колошматить тех, на кого им укажут.

В 1966-м, с благословения Мао и его сподвижника Линь Бяо по всей стране организовали отряды хунвэйбинов («красных охранников») из числа радикальных студентов и молодых рабочих-цзаофаней («бунтарей»). Программой они руководствовались простой: снести всех «ревизионистов», которыми, в зависимости от конъюнктуры, оказаться могли кто угодно, во имя председателя Мао.

Яростная и напрочь отбитая молодежь, которой нечего терять, хунвэйбины и цзаофани крушили все на своем пути: хватали «врагов» и убивали или отправляли в трудовые лагеря, уничтожали книги, картины и вообще любое старое искусство – их миссией было заменить все портретами Мао и книжками его цитат (знаменитые «маленькие красные книжечки).

Даже их лозунги звучали как у штурмовиков из «Звездных войн»: «Мы — красные охранники председателя Мао. Мы заставляем страну корчиться в судорогах. Мы рвем и уничтожаем календари, драгоценные вазы, пластинки из Америки и Англии, амулеты, старинные рисунки и возвышаем над всем этим портрет председателя Мао».

Сам председатель выступил архитектором этого нового безумия, официально заявив: «Мы открываем огонь по штабам». Все слабые попытки ревизионистов сопротивляться были обречены — хунвэйбинов и цзаофаней по приказу Мао поддержала армия, Лю Шаоци и Дэн Сяопина и тысячи других чиновников репрессировали.

Всего за годы «культурной революции» погибло от 400 тысяч до 5 миллионов человек. Огромный разброс обусловлен банальным «кто их считал»: при Мао в Китае все было очень плохо с государственной статистикой. Что касается экономики, конец 1960-х, годы расцвета «культурной революции» оказались абсолютно провальными: промышленность и сельское хозяйство только сокращались.

Председатель умирает

На втором этапе «культурная революция» обратилась против тех, кто ее начал: Мао сделал ставку на военных и их силами разогнал по углам хунвэйбинов и цзаофаней, отрепрессировав наиболее обнаглевших лидеров. Годы меж тем брали свое: в 1973-м Мао исполнилось 80 лет, и править по-старому он уже не мог. В верхушке КПК началась борьба за власть между радикалами, поддерживавшими дальнейшую «культурную революцию» и прагматиками, лидером которых стал вернувшийся из лагеря Дэн Сяопин. Победят в итоге прагматики.

Мао Цзэдун умер в 1976-м, оставив КНР в глубочайшем кризисе. Только по официальным данным (приводятся по книге А.М. Родригеса «История стран Азии и Африки в Новейшее время») в стране насчитывалось 20 миллионов безработных, 100 миллионов голодали. Среднедушевой годовой доход составлял около 220 долларов в год, один из самых низких показателей в мире.

Дэн Сяопин и его окружение выведут страну из пропасти, в которой она оказалась после почти 30 лет правления Мао Цзэдуна — путем рыночных реформ с сохранением контроля КПК над политикой. КНР постепенно превратится в нынешний Китай: странное государство, где капитализмом рулит коммунистическая партия, мировую фабрику, напоминающую местами об оруэлловских антиутопиях, особенно системой слежки за жителями.

А Мао Цзэдун, с его радикализмом и противоречивым наследием, останется символом КНР: до сих пор его лицо смотрит со всех китайских банкнот, не говоря уже о памятниках, портретах и кофейных кружках. Официально руководство КПК высказалось по поводу своего бывшего Председателя еще в 1980-е:

«Товарищ Мао Цзэдун — великий марксист, великий пролетарский революционер, стратег и теоретик. Если рассматривать его жизнь и деятельность в целом, то заслуги его перед китайской революцией в значительной степени преобладают над промахами, несмотря на серьезные ошибки, допущенные им в «культурной революции». Его заслуги занимают главное, а ошибки – второстепенное место».

Конечно, наследники Мао, особенно переживший репрессии Дэн Сяопин, могли куда суровее обойтись с наследием «Великого кормчего»: снести памятники, осудить перегибы, устроить официальный траур по людям, без счета погибшим в результате крутых поворотов его политики. Но прагматичное руководство КПК решило промолчать и зацементировать формулу, которую сам Мао использовал, подводя итоги правления Сталина: «70 процентов великих достижений, 30 процентов ошибок».

Насколько справедлива такая формула? С одной стороны, он стал первым человеком за десятилетия, кто смог объединить Китай и выстроить из хаоса хоть и страшноватый, но порядок, заставить работать экономику, промышленность, образование. С другой — все эти успехи смотрелись бы куда ярче, если бы не провалы, стоившие десятки миллионов загубленных впустую жизней.

Как бы то ни было, КПК наложила запрет на всякую ревизию маоизма и блюдет его свято. А сын хунаньского крестьянина обеспечил себе место в истории как один из самых важных — и страшных — правителей сурового XX века.

Источник: DISGUSTING MEN