В V веке до н.э. греческие драматурги обыкновенно представляли зрителям на Дионисиях тетралогии. Три трагедии одного круга мифов завершались сатировской драмой, в которой героев сопровождал хор козлоногих спутников бога Диониса. Происшествия с трусоватыми и комичными сатирами отчасти скрашивали мрачность кровавых и жестоких событий в трагедиях. Зрители забывали Прометея, скованного цепями, и уносили из театра образ Прометея-огневозжигателя, весело восклицающего: Поплачешься, козел, о бороде своей!
Вот так и Сталин со своими соратниками, решив за день – кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз, – усаживались торжественным или приватным кругом за стол и предавались развлечениям сообразно своим темпераментам: Сталин без слов требовал, чтобы все присутствующие были веселы, пели и даже танцевали, но только не задумывались (Д.Т. Шепилов).
Исследователь советской истории Владимир Невежин скрупулезно собрал и проанализировал сведения о 47 кремлевских приемах (1935–1949) и 60 сталинских застольях (с 22 декабря 1929-го до 1 марта 1953 г.). Поводы для этих собраний бывали разные: юбилеи Сталина и победы советского оружия, визиты дружественных иностранцев и достижения полярников. Застолья нередко сопровождались концертами, и Невежин приводит программы и ведомости оплаты труда артистов (наивысшие ставки получили Барсова, Козловский и Пирогов – 600 рублей).
Источниками для исследования Невежина послужили архивы и мемуары участников торжественных и неформальных обедов. Автор использовал документы из фондов Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича, переписку руководства Института Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина с Особым отделом и Секретариатом ЦК партии (РГАСПИ), личные фонды Вишневского, Образцова, Утесова, Эйзенштейна в РГАЛИ, стенограммы и синхронные записи выступлений, хроникальные материалы ТАСС.
Невежин цитирует воспоминания и дневники кремлевских детей (Аллилуевой и Берии) и охранников (Власика, Носика), советских функционеров (Микояна, Шахурина, Шепилова) и героев (Белякова, Молокова, Папанина), деятелей культуры и науки (Моисеева, Зелинского, Райкина, Шмидта, Герасимова, Бронтмана), иностранных политиков (Димитрова, Ракоши, Бермана, Черчилля, Джиласа) и т. д.
Иногда застолья приобретали циклопический размах: на банкете Парада Победы 25 июня 1945 г. было 2910 человек. По случаю 22-й годовщины Октябрьской революции за празднично накрытыми столами встретились боевые друзья – не знающие преград пехотинцы, лихие кавалеристы, мастера сокрушительных ворошиловских залпов – артиллеристы, гордые сталинские соколы – прославленные летчики, водители танков, моряки, инженеры, техники, связисты, врачи.
До неприличия масштабными были приемы во время Ялтинской конференции 1945 г.: На месте были созданы запасы живности, дичи, гастрономических, бакалейных, фруктовых, кондитерских изделий и напитков, организована местная ловля свежей рыбы. Оборудована специальная хлебопекарня, созданы три автономные кухни, привезено из России 3250 кубометров сухих дров. Для сервировки потребовалось 3000 ножей, ложек и вилок, 10000 тарелок разных размеров, 4000 блюдец и чашек, 6000 стопок, бокалов и рюмок (Берия – Сталину). Нельзя не упомянуть, что эти пиры на 350 человек происходили в разоренной войной стране. В то же время Сталин, не любивший публичность, тяготел к обедам в узком кругу, и Невежин прослеживает тенденцию изменения состава участников.
Если в 20-е – первой половине 30-х за столом численно преобладали родственники его жен – Сванидзе и Аллилуевы, то позднее ему сопутствовала гетерия Политбюро: Молотов, Ворошилов, Каганович, Микоян, Калинин, Хрущев, Ежов и сменивший его Берия, Жданов, Маленков. Часть родственников была репрессирована, а соратники выказывали сугубую осторожность: Маленков казался замкнутым, внимательным человеком без ярко выраженного характера. Под слоями и буграми жира как будто двигался еще один человек, живой и находчивый, с умными и внимательными черными глазами (М. Джилас).
Торжественные приемы происходили в Большом Кремлевском дворце, обычно в Георгиевском зале (летом 1941-го туда попала, но не взорвалась авиабомба). Гостей в аванзале встречала картина И. Репина с верноподданническим сюжетом “Прием волостных старшин Александром III во дворе Петровского дворца в Москве”. Но диктатура опасалась ответного насилия: личная охрана Сталина насчитывала до 26 офицеров ГБ, а Игорь Моисеев вспоминал, что за каждым столом сидело по два охранника.
Для малочисленных собраний подходили кремлевские квартиры Сталина и “ближнего круга”. Лицемерие пронизывало все сферы советской жизни – мнимой хозяйкой квартиры вдовца Сталина была его маленькая дочка Светлана:
Дорогой папка! Извини, что не жду тебя, не могу ждать, так как должна лечь спать пораньше, а то не высплюсь. Вот вам директивы: 1) Обедать досыта; 2) Можете пить (только не увлекайтесь) хотя, я знаю, что мои секретари не увлекаются; Можете пойти в кино или еще куда-нибудь (на ваш выбор). Крепко целую папочку. Хозяйка.
Пили за Ваше здоровье, дорогая хозяйка, разумеется, не увлекаясь. Секретарь №2. Ворошилов. 15 декабря 1939 г.
Подчиняюсь. Секретаришка И.Сталин.
Часто сталинский круг собирался на его дачах, не обозначенных на географических картах (Р. Роллан). Подмосковными резиденциями Сталина были дома в Зубалове (бывшая дача бакинского нефтепромышленника Зубалова) и Волынском (архитектор М. Мержанов, оттуда до Кремля – 20 минут на автомобиле). В отпусках Сталин проводил в среднем 80–90 дней в году, а с конца 40-х – более 100 дней, в это время застолья происходили на дачах в Новом Афоне, на Рице и др.: На довольно пустынном участке стояло некое подобие замка, перед которым высился обелиск с бронзовым орлом (М. Ракоши).
Не подлежит сомнению, что на этих обедах формировалась советская политика:
Это была чисто кавказская манера – многочасовые застолья, где не только едят и пьют, а просто решают тут же, над тарелками, все дела – обсуждают, едят, спорят (С. Аллилуева).
Каждый рассказывал о новостях своего сектора, о сегодняшних встречах, о своих планах на будущее (М. Джилас).
Обеды у Сталина (вернее, ужины, т.к. они начинались в 10-11 часов вечера и продолжались до 2–4 часов ночи, а иногда и до утра) были по существу теми же рабочими заседаниями, только в неофициальной обстановке (А. Шахурин).
Всегда наиболее острые вопросы подымались уже в позднем часу, когда за столом было потрачено много времени, а значит, много съедено и выпито (Н. Хрущев).
Отказываться от приглашений на такие обеды/ужины не следовало. Шахурин вспоминал, что однажды в начале 1940 г. он сказал: Товарищ Сталин, у меня масса срочных дел. Нужно вызвать нескольких директоров в наркомат. Большое спасибо за приглашение, но разрешите мне не воспользоваться им. Сталин смолчал, но позже Шахурину указали на его промах.
Кухня сталинских застолий была разнообразной. Жуков вспомнил лаконичное меню: украинский борщ, гречневая каша с отварным мясом, компот и фрукты. Нередко подавали медвежью колбасу и нельму: Ели по-сибирски, мороженую, сырую, с чесноком, с водкой, ничего, хорошо получалось (В. Молотов).
Иногда Сталин становился гурманом: ежемесячно откармливали кукурузной мукой, смешанной с песком, до дюжины индеек, потом их резали и вынимали белую распухшую печень (до 500 г), которую подавали вождю. Для сталинского шашлыка годились лишь двухнедельные ягнята, и на их внутренностях предварительно “гадали” кремлевские врачи, подобно античным жрецам.
Обслуживание на этих обедах было предельно демократичным: Девушка приносила все блюда в закрытой посуде, чтобы они не остывали. Сталин поднимался, сам брал блюдо, стоя отрезал куски куриного мяса, затем садился и продолжал шутить. “Начнем есть, – обратился он ко мне. – Чего ждешь, – сказал он, – не думаешь ли, что придут официанты обслужить нас? Вот у тебя тарелки, возьми, сними с них крышки и начинай есть, а то останешься ни с чем” (Э. Ходжа). Очевидно, что здесь имел место и страх съесть из отравленной тарелки.
Развлечения пирующих не отличались замысловатостью. Сталин, следственно, и его гости частенько смотрели кино; предпочтение отдавалось проверенным фильмам – комедиям Чаплина и Александрова, а “Большой вальс” показывали раз пятнадцать. Среди игр популярны были городки и бильярд. В городки силы были неравны, потому что партнером Сталина был отлично игравший руководитель физподготовки охраны В. Померанский. За бильярдным столом случалось всякое: Сталин со Ждановым играли против Байдукова и Корейкиса. Первые две партии (в американку) выиграли первые и все время “подначивали”. Затем три партии выиграл Байдуков. Положил он кий и говорит: “Вам еще учиться у нас надо”. Сталин засмеялся (Л. Бронтман).
Любила “сталинская гвардия” хоровое пение и танцы. Летчик А. Беляков перечисляет любимые пластинки вождя – песни “Стонет сизый голубочек”, “Ты канава”, “Ты взойди, солнце красное”, “Ревело море, дождь шумел”, бурлацкая песня “Истоптали мы земной бархат вдоль по бережку реки”. О словах последней Сталин сказал, что в них звучат и ужас, и угроза. С. Штеменко вспоминал новогодний вечер 1945 г., когда Буденный растягивал мехи баяна, отплясывал “Барыню”, но танцев не получилось, потому что дама была одна.
Впрочем, это обстоятельство не являлось препятствием, К. Киселев рассказывал, что Сталин понуждал их танцевать, словно шерочка с машерочкой (13 сентября 1939 г.). Я. Берман вспоминал, что однажды в 1948 г. вальсировал с Молотовым на даче в Волынском: Это был удобный случай поговорить друг с другом о вещах, которые обсуждать вслух не полагалось.
Известно, что излюбленным развлечением Сталина за столом было спаивание гостя или гостей: Вот напоим вас как следует и посмотрим, что вы за человек (О. Трояновский об отдыхе у Сталина на Холодной речке в 1947 г.). Почти всегда гости беспрекословно подчинялись, хотя случались исключения. В 1951 г. в Боржоми М. Ракоши назвал вещи своими именами: Слушайте, что вы этим делом занимаетесь? Это же пьянство (Н. Хрущев). Невежин называет сталинские застолья симпосионами, но следует подчеркнуть, что они представляли собой наихудшие примеры таковых, если обратиться к античному наследию:
Из-за стола поднимайся, пока допьяна не напился,
Чтоб не блевать за столом, словно поденщик иль раб.
Или сиди и не пей. А ты, передышки не зная,
Только твердишь: “Наливай!” Вот отчего ты и пьян.
То за любовь, то для спора, то в честь небожителей выпьешь,
То потому, что с вином чаша стоит под рукой.
(Феогнид)
Прежде, еще до безоговорочного утверждения Сталина в качестве первого лица, происходили и драматические происшествия. В мае 1928 года Сталин страшно поссорился за столом с Томским, который угрожал ему пулями. Пожалуй, нужно сожалеть о том, что руководитель ВЦСПС не застрелил зловещего советского лидера, так рьяно выступавшего – в пику Троцкому – за установление водочной монополии.
Что до самого Сталина, согласно мемуаристам, он любил делать в небольших бокалах смеси коньяка, красного вина, водки и лимонада; он признавал только полусладкое и сладкое шампанское и даже предлагал прекратить производство сухого и брюта.
Выглядел Сталин и на торжественных приемах, и на интимных застольях примерно так же, как и всегда: Он носил военную гимнастерку, застегнутую на все пуговицы, концы брюк были заправлены в сапоги. Со мной и, как я заметил, вообще с иностранцами он всегда говорил вежливо, спокойно, хотя иногда у меня возникало ощущение, что я пожимаю лайковую перчатку, под которой скрыта бронированная рука (М. Ракоши). Порой Сталин демонстрировал почти шутовское гостеприимство, например, когда они с Власиком и Поскребышевым своими руками подавали выпивку и закуски безвестному полковнику Кострякову, командиру воинской части под Гори.
Память мемуаристов не сохранила таких опасных или шокирующих шуток генсека, какие, например, приписывались императору Коммоду Антонину. Тот подмешивал в дорогие кушанья человеческий кал, а одному седеющему сенатору посадил на голову скворца. Птица, вообразив, что белые волосы – это червяки, стала их ловить и ударами клюва превратила голову в сплошную рану. Шепилов писал, что иногда Сталин демонстративно покидал столовую, выходил в вестибюль, и все знали, что он стоит за дверями и подслушивает.
Нередко он произносил неожиданные речи: мог поднять тост за плохих русских царей, сколотивших огромное и могучее государство (Г. Димитров), или ответить на пожелания ему вечного здоровья, сказанные Цзян Цин (женой Мао), резко и язвительно: Конечно, мне приятно слышать, однако на самом деле человек смертен, человек в конце концов умирает! Никто не может жить вечно! Я никогда не любил льстить кому бы то ни было, но вот другие все время мне льстят. Мне это надоело! (27 июля 1949)
Летчик А. Беляков рассказывал, что на ужине на сочинской даче (сентябрь 1936 г.) Сталин произнес тост в честь замухрышек, которых Ленин вывел в люди. Жестокий советский правитель был реалистом и прагматиком – нетрудно догадаться, что под неряшливыми, невзрачными людьми он подразумевал и себя с окружением. Сохранившиеся свидетельства частной истории застолий и обедов подтверждают сталинское определение.
Автор: Константин Львов; Радио Свобода