В Государственной думе РФ подготовлен законопроект, запрещающий публичное приравнивание действий СССР к действиям нацистской Германии. Его подготовила глава думского комитета по культуре Елена Ямпольская.
“Мы довольно часто слышим и от наших различных альтернативно одаренных экспертов, а особенно от западных экспертов, что это было одно и то же, два тоталитарных режима воевали между собой”, – сказала Ямпольская. Идею приравнивать нацистскую Германию и СССР назвал “безосновательной и беспардонной ложью” и Владимир Путин.
Предложения Ямпольской нашли понимание у многих политиков. “Отождествлять Советский Союз, лучшее государство в истории человечества, которое ни на кого не нападало, с нацистской Германией, пытавшейся поработить мир, – это идиотизм и русофобия. Я считаю, за такое надо наказывать как за оскорбление, если человек добром не понимает”, – заявил коммунист Николай Барсуков.
Мы предлагаем вниманию читателей архивные документы, иллюстрирующие биографии госслужащих сталинских времен, и предлагаем оценить, имеется ли сходство с действиями германских нацистов, которых на Нюрнбергском трибунале обвинили в том, что они “бросали в тюрьмы людей без судебного процесса, подвергали их преследованиям, унижениям, порабощению, пыткам, убивали их”.
Балерина Майя Плисецкая о коммунизме
Коммунизм хуже фашизма. Я жалею эту несчастную страну, в которой никогда хорошо не жилось. Даже животных переделать нельзя, а коммунисты все время старались сделать животных из людей. В результате превратили людей в рабов. Чтобы рабы ощущали свое рабство вроде как норму, Сталин и убил 60 миллионов. Это ведь не преувеличение, что не было семьи в стране, которой прямо или косвенно не коснулся топор сталинского террора. Цементом системы был страх. Он и вошел в генетический код следующего поколения, как главное составное.
https://youtu.be/6smWpZ1uJ1g
Наступал каблуком сапога на горло
Крестьянин Степан Иванович Карагодин был арестован 1 декабря 1937 года сотрудниками Томского ГО НКВД, осужден Особым совещанием как “организатор шпионско-диверсионной группы и резидент японской военной разведки” и приговорен к расстрелу. Его правнук Денис Карагодин решил установить имена всех, кто повинен в фальсификации обвинения против Степана Карагодина и других арестованных по “Харбинскому делу“, и проследить преступную цепочку – от кремлевских инициаторов Большого террора до простых исполнителей в Томске, вплоть до водителей “черных воронков” и машинисток, перепечатывавших бумаги НКВД.
В собранных на сайте Дениса Карагодина материалах имеются жуткие свидетельства издевательств над заключенными в тюрьмах НКВД, собирает он и материалы для биографий чекистов-палачей. “В основном, это выпускники Новосибирской межкраевой школы НКВД, которые в 1937–1938 годах были направлены на усиление региональных горотделов НКВД для проведения массовых операций. Из моего списка многие потом (судя по наградным листам) работали палачами в Красной армии во время Второй мировой – в военных трибуналах, разоблачали и приводили в исполнение”, – рассказывает Денис Карагодин.
Одним из убийц своего прадеда Карагодин называет Константина Пастаногова, начальника 4-го отдела УГБ УНКВД по Новосибирской области.
Константин Пастаногов, 1937
Историк Василий Ханевич описывает его методы так: “Пастаногов был человеком передовых научных взглядов и в своей работе использовал современные методы пыток. В частности, привязывал арестованных к стулу, прикручивал к их рукам и ногам провода полевого телефона и крутил ручку генератора… Впрочем, не упускал случая поиздеваться над людьми и без всяких современных ухищрений, наступая каблуком сапога на горло или мошонку пытаемых”. После “конвейерных” допросов и пыток в тюремной больнице в 1938 году умерли 28 арестованных и четверо покончили с собой во время следствия. Прокурор Новосибирской области Игнатий Барков, которого допрашивал Пастаногов, выбросился из окна 4-го этажа и погиб.
Приговоренных к расстрелу выгонят голыми на мороз, а сами, чтобы не мерзнуть, из форточки из револьверов по ним как по живым мишеням стреляют
В архивах НКВД сохранилась справка на Пастаногова, подготовленная в 1939 году, во время бериевских чисток НКВД. В ней рассказывается о том, как этот чекист фабриковал дело о якобы существовавшем в Нарыме отделении эмигрантского Российского общевоинского союза (РОВС). Ради фальсификации дела было собрано и закопано в лесу конфискованное охотничье оружие. Потом один из арестованных по делу РОВС якобы указал на этот схрон. Были приглашены представители Окружкома и Окрисполкома, в присутствии которых вскрыли яму с оружием. Последовали массовые аресты за участие в несуществующей повстанческой организации. За успешное и самоотверженное выполнение задания правительства Пастаногов в июле 1937 года был награждён орденом “Знак Почёта”.
В 1938 году в Германии начались еврейские погромы, а в Новосибирске арестовывали евреев по абсурдному обвинению в принадлежности к православно-монархической организации. Сфабриковать дело не удавалось даже методами, которые практиковал Пастаногов, и обвинение ему пришлось переформулировать на обычную контрреволюционную деятельность.
В 1939 году Пастаногов был арестован, в декабре 1941-го после его письма в адрес Берии постановлением Президиума ВС СССР освобождён со снятием судимости, отправлен в резерв НКВД, потом в сформированный на Западной Украине партизанский отряд из чекистов-штрафников под командованием сотрудника НКВД Дмитрия Медведева, подчинявшегося печально знаменитому Павлу Судоплатову. В 1943 году после ранения в руку Пастаногов был награжден орденом Красной Звезды, в 1945–1946 годах занимался делами военнопленных в ГУЛАГе, работал в СМЕРШе, допускал “неправильное ведение следствия”, за что “неоднократно переводился на работу в другие области”. Среди его наград – медали “Партизану Отечественной войны” и “За победу над Германией”.
Фашистский заговор детей
В справке на Пастаногова отмечено, что он имеет выговор, объявленный Новосибирским обкомом ВКП(б) “в связи с Ленинским делом – арест несовершеннолетних”. Речь идет о сфабрикованном по распоряжению Пастаногова в апреле 1938 года деле о фашистском заговоре детей. Он дал распоряжение начальнику Ленинск-Кузнецкого горотдела НКВД Лунькову арестовать 60 несовершеннолетних, оформив на них дела как на участников “контрреволюционной фашистской организации”.
Луньков доложил Пастаногову, что вскрыта контрреволюционная организация, планировавшая агитировать “за срыв занятий в школах и оставление учебы”, терроризировать “передовиков учебы” и осуществлять моральное разложение молодёжи “путем втягивания в пьянки, половое сожительство и совершения хищений”, а также внедрять в её ряды фашистские лозунги, популяризировать “методы троцкизма” и клеветать на вождей. Тут же завели дело, собрав обличительного материала на 160 школьников.
Для начала арестовали 15, в том числе 10–12-летних детей. Почти восемь месяцев детей держали в переполненных камерах со взрослыми уголовниками и политическими заключенными, выбивая из них показания. Скоро все сознались, что состояли в контрреволюционной диверсионно-террористической организации и по заданию врагов народа срывали портреты вождей, писали “на стенах и заборах антисоветские выражения”, распространяли среди пионеров и комсомольцев контрреволюционные анекдоты и частушки. Прокуратура дело спустила на тормозах, отдав под суд только четверых арестованных, а Пастаногов “за проявленную политическую близорукость” отделался десятью сутками ареста.
А вот его коллеге, младшему лейтенанту госбезопасности Ивану Бабакову, не так повезло. Юрист Александр Бусаров, работающий при поддержке центра “Досье” над историко-юридическим комментарием к материалам проекта “Немезида”, предоставил Радио Свобода определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 9 октября 2018 года, рассматривавшей вопрос о реабилитации Бабакова.
В этом документе говорится о том, как 24 декабря 1937 года Бабаков в нетрезвом состоянии допрашивал до глубокой ночи десятилетнюю девочку Настю Дмитриеву, отец которой был арестован как враг народа. “Угрожая несовершеннолетней Дмитриевой расстрелом, заставил написать заявление о том, что ее отец является троцкистом и имел личную связь с Тухачевским. Этот допрос окончился трагедией. Настя сбежала и отморозила себе руки”. Сохранилось письмо свидетеля допроса, директора треста “Приморзолото” Стрельникова начальнику УНКВД по Дальневосточному краю Люшкову.
Из письма Стрельникова о допросе Насти Дмитриевой
После того, как органы НКВД посадили ее отца, мачеха ее из дома выгнала и десятилетняя Настя скиталась по знакомым и родственникам.
11 или 13 декабря Настя ходила в Поселковый совет жаловаться на свою мачеху. В Поссовете Настя для себя ничего реального не получила. Она по совету одного из районных работников (Тарусова) пошла просить помощи у т. Бабакова.
Вместо того, чтобы выслушать пионерку и оказать ей соответствующую помощь, Бабаков решил задать Насте вопрос: “Что ты знаешь про своего папу, и кто он есть?” По словам пионерки начался строгий допрос, окрики и угроза расстрела, с показом обнаженного огнестрельного оружия и т.п.
После всех угроз и дерзких требований, пионерка Настя попросилась пойти в уборную, для естественных надобностей. Зайдя в уборную, находившуюся от фельдъегерской комнаты на улице, на расстоянии 7–10 шагов, пионерка Настя решилась на “побег”. По сугробам снега выше ее роста, при 40-градусном морозе, без рукавиц, – решила ползти куда глядят глаза – дабы “спастись от расстрела”.
Этот “побег” и явился результатом того, что пионерка Настя отморозила обе руки.
Бабаков, прождав несколько минут, посылает за ней Михалева (нач. ВВСО). Михалев в уборной девочки не обнаружил, а увидел ее в метрах ста, в снегу, – дабы ее остановить решил кричать вслед: “Стой, а то застрелю”.
Приведя Настю к себе на квартиру, я тут же вызвал врача для оказания медицинской помощи. После оказания помощи, врач предложил девочку положить в больницу для стационарного лечения. 25 декабря с.г. я, пионерку Настю отправил в больницу, где ее положили на стационарное лечение.
Считаю, что поступок т. Бабакова по отношению к пионерке Насте, которая, не исключена возможность, останется калекой, не только что не партийный, но даже бесчеловечный.
Я хотел бы убедительно просить Вас, ответить мне или разъяснить, что правильно или нет такой поступок с пионеркой Настей Дмитриевой, которой всего от роду 9–10 лет?
В до сих пор засекреченном деле Бабакова говорится, что девочку поместили в больницу с обморожением. “У нее наблюдались признаки испуга. По ночам она внезапно просыпалась и просила прощения у какого-то дяди”.
“Допрос Насти Дмитриевой Бабаков затеял спустя неделю после ареста своего непосредственного руководителя, начальника УНКВД по Нижне-Амурской области Леонида Федоровича Липовского (арестован 15 декабря 1937 года). Предполагаю, что Бабаков почувствовал, что скоро может сам стать “расходным материалом”, и таким образом решил выслужиться. Но ошибся, и череда роковых для него случайностей в связи с допросом Насти Дмитриевой окончила его карьеру. Вскоре он был арестован сам. Следующий начальник УНКВД Нижне-Амурской области, Яков Львович Фельдман (впоследствии также осужденный за нарушение законности к расстрелу), взялся за чистку аппарата от прежних кадров, и Бабаков, до этого спокойно “лепивший” дела, оказался на скамье подсудимых. История с Настей Дмитриевой оказалась очень кстати”, – поясняет Александр Бусаров.
Среди других свершений Бабакова, упомянутых в определении Верховного суда, арест беременной телефонистки Власовой, виновной лишь в том, что не смогла соединить чекиста с интересующими его абонентами.
Исследователь Константин Богуславский нашел в архивах материалы на еще одного изувера из НКВД, Лаврентия Якушева, который заставлял молодых женщин, приговоренных к расстрелу, раздеваться и играл с ними “в доктора”. Сексуально непривлекательных старух его подручные убивали просто так.
В точности, как Константин Пастаногов, Якушев, попавший под бериевскую чистку, и осужденный к 20 годам заключения, в октябре 1941 года, досрочно освобождается и направляется на фронт, в мотострелковую бригаду НКВД. Становится заместителем начальника разведывательного отдела и заместителем начальника оперативной группы НКВД партизанских отрядов Калининского фронта, затем Витебской области. С 1948 года в чине полковника возглавляет управление делами Министерства Вооруженных Сил СССР, на пенсии выпускает две книжки для детей про подвиги разведчиков.
Его сначала поджарили, а затем подморозили
На сайте Дениса Карагодина опубликованы воспоминания Антона Карташева, который в 1937–1938 годах был помощником оперуполномоченного Томского горотдела НКВД, а в 1950-х годах работал в Томской коллегии адвокатов. Вот несколько цитат из этого бесхитростного документа.
Из воспоминаний чекиста Антона Карташева, записанных в Томске в 1989 году
Служба моя проходила в двух зданиях по улице Ленина 44, 42, но, большей частью, в малом здании.
Там, в верхних этажах находились служебные помещения и кабинеты следователей, а содержалась “контра” обычно внизу в подвальных камерах для арестованных, но были и отъявленные уголовники, “жулики”, да в эти подвалы они не часто попадали. Кабинет начальника Томского горотдела НКВД, его до 1936 года занимал капитан ГБ Подольский, чекист честный и человек порядочный, а затем, когда Подольского перевело Краевое Управление НКВД в Новосибирск, на его место прислали из Кузбасса капитана ГБ Овчинникова Ивана Васильевича. Вот это был рвач.
Веселый всегда, наглый! Служака без принципов. Бабу мимо себя не пропустит. С нас три шкуры драл, разносы устраивал, только держись: “Количество дел увеличить, сроки сократить!”. В день в 1937 году через руки одного следователя проходило порядка 20-25 дел, а он орал все мало. “Увеличить!”. Я его не уважал, но побаивался, да и все побаивались. Помню, всегда начищен, наглажен, “Шипром” за версту несло от него. Арестантов, наиболее запирающихся, или от кого надо было получить наиболее важное показание, доставляли к нему в кабинет там они у Овчинникова язык-то быстро развязывали. На следственные выдумки был неистощим, и нас тому же учил. Одного “ничего не знающего” голой задницей на раскаленный котел кочегарки посадил “яйца поджарить”, быстро заговорил, некоторых, когда пол над котельной железный сделали из листового металла, в эту подсобку запирали, так пол от котла раскалится, а они там в голом виде пляшут, как на еврейской свадьбе.
Всё расскажешь, когда паленым мясом запахнет, да ещё и своим. Всё, что знал и чего не знал, что не ведал. Это вверху, на этажах, а внизу, под зданием подвал, а в нем камеры. Сколько сидело? Да, по-разному. Иной раз и пустые были. А были периоды, когда в камере, рассчитанной на 10-12 человек, находилось 70-140. Бывало и подолгу. Были и следственные камеры.
Там же при спуске с первого этажа в подвал, справа, точно не помню, комната для расстрельной команды была. Комната отдыха.
У одного собака с ним постоянно была, овчарка очень злая, на людей кидалась. Тех, кого расстреливать собирались, готова была порвать. В этой комнате запах всегда стоял, как говорил Райкин, специфический: псиной, дерьмом человеческим, винным перегаром. Команде разрешалось выпить на работе, даже как бы обязаны были. Это в паек входило, в усиленный.
Прокурор города Томска Лаптев, ну такой дотошный был, всё ему на так, всё не эдак, дела на доследование любил возвращать, придирался. Вот и допридирался. Когда в 1937 году сам попал к нам в качестве арестанта, то быстро заговорил, такая контрреволюция скрывалась в нем. Его сначала поджарили, а затем подморозили, тоже специальная холодная камера была. Лоск с него и жир быстро сошли.
В 1943 году меня направили для прохождения службы в г. Колпашево, Томской области, да тогда еще Новосибирской, на должность начальника горотдела НКВД. Там мне сотрудники рассказывали, что в 1937-1938 годах зимой, на улице морозы были больше 40 градусов, так вот приговоренных к расстрелу выгонят голыми на мороз, а сами, чтобы не мерзнуть, из форточки из револьверов по ним, как по живым мишеням стреляют.
В статье, посвященной законопроекту Елены Ямпольской о запрете сопоставления гитлеровского и сталинского режимов, говорится о том, что люди, готовые нарушать этот закон, существуют и внутри страны, – например, руководитель отделения партии ПАРНАС в Кирове Вадим Ананьин, который “зациклился на отождествлении коммунистов и нацистов”. Заглянем в его фейсбук и найдем цитату из интервью Майи Плисецкой “Для меня коммунизм хуже фашизма”, а затем комментарий к законопроекту Ямпольской:
“Если этот безумный закон примут, мы сделаем все, чтобы первыми его нарушить, сказав правду о том, что нацизм и большевизм – одинаково преступные хищные человеконенавистнические идеологии, которые должны быть осуждены всеми порядочными людьми”.
Автор: Дмитрий Волчек; Радио Свобода