Примерно через сутки после того как Антон Ищенко отпраздновал свой 23-й день рождения, русские солдаты увели его под прицелом из дома в селе Андреевка, что к западу от Киева. Родственники нашли тело Антона только через месяц, после отступления российских войск. Его так изуродовали, что опознать тело удалось только по одежде.
По мере того как российские военные отступают на восток, в селах, которые они покинули, находят все больше ужасных свидетельств оккупации, пишет Би-Би-Си.
В Андреевке, расположенной всего в 60 км от столицы, до войны проживало около тысячи человек. По меньшей мере 40 из них убиты.
“Он был таким хорошим мальчиком, умным, стихи наизусть читал”, – говорит бабушка Антона Татьяна. И тут губы ее начинают дрожать.
“Может быть, если бы он отправился воевать куда-то в другое место, он бы вернулся невредимым, – причитает она сквозь слезы. – Когда мой муж предложил русским: заберите меня вместо него, они навели на него автомат и сказали: иди домой, а не то заберем вас обоих”.
Андреевка стоит на дороге, ведущей от белорусской границы. Вокруг нее шли бои, и оккупация продолжалась целый месяц. Дома разрушены, везде обломки и искореженный металл.
На дороге, там, где были подбиты танки, остались воронки. Среди разбитых артиллерийских орудий лежат тушки убитых кур и кроликов. На обоих концах поселка – выгоревшие остовы бронемашин. Везде картина полного разрушения.
Когда российскую армию выбили из села, некоторые жители начали возвращаться домой или выбираться из укрытий. Стоя на главной улице между деревянных ящиков из-под реактивных снарядов для установки “Град”, Григорий Клименко пытается оценить масштабы разрушений.
Он оставался в поселке все время оккупации, чтобы присматривать за прикованной к постели 90-летней матерью.
“Они звери, – говорит он об отступивших российских войсках. – Люди так себя не ведут. Родители рассказывали мне о [Второй мировой] войне, но даже фашисты такого не творили”. По соседству Леонид Коваль с сыном приступили к ремонту своего поврежденного дома.
Им нужно перекрыть крышу и починить выбитые окна. В доме квартировались российские солдаты и разграбили его.
Внутри валяются ящики шкафов, выдернутые оккупантами, коробки с фотографиями вперемешку с одеждой. С диванов содраны подушки. Солдаты опустошили все, до чего смогли добраться.
Когда украинская армия начала наступление на Андреевку, российские солдаты перебрались из комнат дома в крошечный подвал, чтобы укрыться там.
Леонид отвел меня в этот холодный и темный подвал, где по-прежнему лежат матрасы и одеяла, которыми пользовались военные. Рядом – открытые пачки печенья и банки с вареньем.
“Не знаю, чего они искали, – печально говорит Леонид, рассматривая урон, нанесенный его дому. – Все порушили, даже слов не могу подобрать тому, что они наделали”.
Пострадавшие поселки и города под Киевом и Черниговом на севере Украины, откуда отступили российские войска, сегодня считаются местами возможных военных преступлений.
В Андреевке, как и в Буче, Ирпене и других населенных пунктах, есть все признаки умышленного причинения вреда гражданскому населению и других зверств, запрещенных правилами ведения войны.
Все это служит мрачным предзнаменованием того, чего можно ожидать на востоке страны, где Россия активизирует военные действия в преддверии нового наступления. Какие ужасы обнаружатся там, когда осядет пыль сражений?
На краю кладбища в Андреевке появилась свежая могила внука Татьяны Антона. Семье только сейчас удалось похоронить 23-летнего парня, который до войны учился на электрика.
“Мы хотели похоронить его со священником, в собственной, а не братской могиле, – говорит Татьяна. – У меня самой две дочери, а он был нашим мальчиком, нашим единственным мальчиком”.
Автор: Марк Лоуэн; Би-би-си