Пропавшие с улиц. Трагедия российской беспризорщины

Российские чиновники рапортуют: cегодня на улицах Москвы маленьких бродяг практически нет. Официально в первом полугодии 2011 года в столице обнаружили лишь 14 беспризорников. Но значит ли это, что дети перестали бежать из дома и проблема безнадзорности в стране решена? Куда пропали те, кто уже успел обжить вокзалы и подворотни? Опять же, официально: судьба выпускников детдомов незавидна. 40% из них садятся на иглу и спиваются, 40% попадают в тюрьму, а 10% погибают. Приспосабливаются и начинают вести социальную жизнь не больше 10%. О том, почему так происходит.

– Из 150 наших «подопечных», которые тут жили еще лет пять назад, в нормальную жизнь выкарабкались только пять. Большинство угодили в тюрьму, остальные сели на иглу и погибли.

До этого разговора я встречалась с волонтером движения «Курский вокзал. Бездомные дети» Татьяной Свешниковой три года назад. Мы лазили по железнодорожным путям у платформы «Серп и Молот». Она уверенно заглядывала в темные проемы у основания платформы, называла эти проемы «по именам» – Кузина дырка, Лялина дырка, Илюхина дырка. Десятки историй – и столько же трагедий. 15-летнего Кузю за упаковку ампул убили взрослые бомжи. Обколовшийся Леха попал под электричку. 14-летний Серега не смог найти денег на очередную дозу и с отчаяния, прямо у аптеки вырвал у прохожего мобильник. За это получил 5 лет тюрьмы…

Теперь у Татьяны есть только один несовершеннолетний подопечный. В окрестностях Курского вокзала он живет не всегда, только когда дома допекут пьющие родители или нагрянет участковый – с очередным потоком угроз посадить его за воровство. С чего вдруг маленькие бродяги так резко пропали с улиц? Татьяна объясняет это просто:

– Скорее всего, их стали быстрее отправлять в детские дома, а там – тщательнее следить за тем, чтобы они не сбегали.

Психкомната для «трудных»

Паша попал в детский дом в 11 лет, после того как его зверски избил не выходящий из запоя отчим. Алкоголичку-мать, смотревшую на жестокость супруга, как на невинную шалость, лишили родительских прав. Жизнь на новом месте не задалась.

– Чувствовал себя уродом, воспитатели гнобили, – скупо, без подробностей, цедит он.

Три года Паша жил между вокзалом и опостылевшим приютом: зимовал под крышей, весной сбегал на улицу. Не кололся, зато пил водку и нюхал клей. После того как правоохранители в очередной раз схватили его за шиворот и отправили «домой», директор учреждения решился на странную меру – вызвал «скорую» и попросил отвезти воспитанника в районную психбольницу. Что с ним там делали, Паша вспоминать не любит.

– Сидел все время связанным, кололи какую-то хрень, и от нее вообще все фиолетово было.

Детский дом Паша люто ненавидит, но бежать из него теперь боится. Директор пообещал – еще одна такая выходка, и из «дурки» его больше не выпустят. Чтобы Паша не забывал о том, насколько там страшно, специальную «психкомнату» для трудных воспитанников руководство детдома оборудовало в собственных стенах. Провинившихся сирот там запирают на несколько дней. Особо нервным надевают смирительную рубашку и привязывают к кроватям.

– Хочешь не хочешь, а угрожать подобными мерами «тяжелым» детям приходится. Это единственное, чего они боятся, – призналась мне директор одного подмосковного интерната. – Искать их по подворотням и вокзалам Москвы наши работники замучились.

А Паша еще не знает главного: зачастую даже такая несладкая жизнь в стенах детского дома – лишь временная «отсрочка приговора». Пусть в 90-е годы сбежавших детдомовцев никто не искал, а сегодня их слишком часто отучают от побегов карательной психиатрией, работающие с сиротами специалисты уверяют: после 18 лет львиная доля из них все равно оказывается на улице.

– За воспитанниками коррекционных интернатов (туда попадают дети с психическими отклонениями. – Прим. ред.) после выпуска следят, остальным намного сложнее. После определенного возраста они уже никому не нужны, – говорит Татьяна Свешникова. – А устроиться в жизни и удержаться на плаву собственными силами им удается очень редко.

Убийственная наивность

Виталию 27, а выглядит он на все 40: сутулый, седой, поперек лица – страшный зигзагообразный шрам. В детдоме он жил с 8 лет. Дрался, периодически сбегал на вокзал. Вместе со старшими, уличными товарищами лелеял «голубую мечту» – отправиться в круиз по теплым странам.

Возможность представилась после того, как ему исполнилось 18. Деньги на путешествие взял в банке под залог оставшейся от матери квартиры. В теплых странах (названия их он даже не помнит) гуляли три месяца, ни в чем себе не отказывали. Виталий платил за всех. После возвращения в родной город устроиться на работу и отдать кредит он не смог. Квартиру забрал банк, а Виталий перебрался в Москву. Живет на Курском вокзале, пьет, колется буторфанолом и ни о чем не жалеет.

– Зато мир посмотрел, – говорит.

У его подруги, 25-летней Виктории другая история. Из детдома она вышла с твердым намерением наладить нормальную жизнь, создать семью. Влюбилась в выходца из Узбекистана. После свадьбы он стал настойчиво уговаривать прописать его в Викину квартиру – без этого, мол, найти работу в столице нереально. И Вика согласилась. Через месяц на ее квадратные метры перебралась вся родня новоиспеченного супруга.

Против родителей, сестры и брата Вика не возражала. Но вместе с ними приехала молодая узбечка с тремя детьми. Как оказалось, бывшая жена Рустама. Уверенно поселилась третьей в комнате Вики и ее мужа. Через несколько дней, во время скандала на кухне открыла страшную тайну: с Рустамом они развелись фиктивно, чтобы он смог уехать в столицу и найти там такую, как Вика, дуру. В истерике гостеприимная хозяйка ушла на улицу, зажила на вокзале. Познакомилась с Виталием, а он открыл ей новые «горизонты».

– Пес с ними, пусть делают, что хотят. А мне и тут неплохо, – пьяно хохочет она, обнажая сгнившие зубы.

Изъян задумки

Даже по официальной статистике, которая в нашей стране славится излишним оптимизмом, судьба выпускников детдомов незавидна. 40% из них садятся на иглу и спиваются, 40% попадают в тюрьму, а 10% погибают. Приспосабливаются и начинают вести социальную жизнь не больше 10%.

– Прежде чем попасть на улицу, а оттуда в детский дом, ребята переживают страшные трагедии в собственных семьях: их не кормят неделями, над ними издеваются, насилуют. Чтобы снять последствия этого стресса, с ними должны годами работать высокопрофессиональные психологи, а этого не происходит. В подобных учреждениях этих специалистов вообще катастрофически не хватает, – рассказывает психолог центра социальной адаптации «Опора» Инна Кирилина.

– Другая причина – традиционные детские дома за редким исключением по своей сути бездушная государственная машина, они просто не могут подготовить ребенка к нормальной жизни. Мало того что у растущего там воспитанника нет перед глазами модели нормальной семьи, так и живут они по четкому распорядку дня, за них принимаются все решения, малейшее отклонение от требований – скандал. В результате выпускники оказываются на улице, полностью не подготовленными к жизни.

Я знаю одного подростка, который очень удивлялся, что обычный горячий чай нужно заваривать, он не продается готовым. Другой – чуть не поменял квартиру на музыкальный центр. При этом, по действующему законодательству, до 23 лет за выпускниками детдомов присматривают соцслужбы, а после этого им часто даже не к кому обратиться за советом.

И их обманывают, ломают, над ними издеваются. Я знаю одну девочку, для которой трижды пришлось отбивать квартиру: три раза подряд ей попадались мужчины, которые пытались воспользоваться ее доверчивостью и выписать ее из жилплощади. Хорошо, что рядом оказалась одна порядочная и деятельная сотрудница правоохранительных органов, которая помогала вернуть квартиру через суд. Но куда чаще в подобные моменты этим ребятам попадается «доброжелатель», предлагающий утопить горе в бутылке водки или сделать спасительный укол.

По мнению экспертов, главный упор тут стоило бы делать не на попытку замуровать детей в стенах детдомов, а на социальную работу с неблагополучными семьями. Выявлять их нужно заблаговременно, а не ждать, когда в них уже произойдет трагедия – ребенок сбежит, совершит преступление или, наоборот, преступление совершат родители.

– А такая работа не велась и не ведется, – признает член Общественной палаты, руководитель общественной организации «Право ребенка» Борис Альтшулер. – Зато в нашей стране действует странный принцип финансирования детдомов: если 20–30% койко-мест в них пустует, им снижают количество бюджетных ассигнований. Как результат, мы сталкиваемся с чудовищными примерами: чтобы не лишиться денег, руководство детдома «мигает» органам соцопеки, чтобы те пополнили число их воспитанников, и детей начинают огульно забирать из семей – даже из тех, в которых взрослых вполне можно было бы уговорить одуматься и взяться за ум. Только представьте: в 2010 году из семей забрали 106 тысяч детей, то есть каждый день только из-за этого возникало по 300 сирот. Это страшные цифры. Действующая система социальной опеки по-прежнему питается детской бедой.

…Существенных сдвигов в этом направлении в ближайшем будущем эксперты не ждут. А значит, и нынешняя борьба с беспризорностью напоминает лихорадочное строительство «потемкинских деревень». Образцово-показательный порядок на улицах и полный хаос внутри системы профилактики сиротства. Страдает же от этого самое дорогое, что есть у любой нации, – ее дети.

ДОСЬЕ

2011 год. В Санкт-Петербурге уволена директор одного из детских домов, воспитанники которого неоднократно жаловались на жестокое обращение с ними одного из воспитателей. По словам детей, педагог нередко прибегала к физическим наказаниям, била их шваброй и всем, что попадется под руку. Ненормативная лексика была нормой ее общения не только с воспитанниками, но и с коллегами. При этом долгое время столь эксцентричная дама сохраняла за собой рабочее место – из-за того, что водила дружбу с директором детдома.

2010 год. Двенадцать воспитанников вскрыли себе вены в школе-интернате в Ижевске. Перед этим ребята громили мебель, били стекла. По данным следствия, таким образом они пытались добиться увольнения директора интерната. Зачинщиком бунта был школьный лидер. Это он заставил остальных детей нанести себе раны. И сам показал им пример. Пострадавшим было от 10 до 17 лет.

2010 год. В Красноярском крае уволили двух воспитателей детдома за то, что те знали о насилии над 7-летним подопечным, но не потрудились предпринять никаких мер. Ребенок с переломом ключицы попал в больницу (он спускался со второго на первый этаж детдома по перилам, соскользнул с них и упал). Лечащему врачу ребенок признался, что до падения с лестницы четыре воспитанника детдома его избили и изнасиловали.

2008 год. В одном из детдомов Ростовской области заместитель директора и отдельные воспитатели периодически позволяли себе издевательства над подопечными. Как удалось выяснить следствию, один из подростков не захотел сменить свитер – в ответ воспитательница не только ударила школьника, но и лишила его завтрака. В рационе питания детей практически отсутствовали фрукты. А после ужина двери столовой наглухо запирались, из-за чего воспитанники не могли подойти к питьевой воде.

2006 год. В Свердловской области был осужден воспитатель детского интерната. Следствию удалось доказать, что мужчина несколько лет морально и физически издевался над своими подопечными. Детям систематически заматывали руки скотчем и затыкали рот, их держали в подвале, обливали холодной водой, а особо провинившихся били черенком лопаты на заднем дворе. Тех, кто болел энурезом, он в качестве наказания за порчу постельного белья клал спать на голый пол. После вмешательства в дело правоохранительных органов истязатель попал в колонию, а его жена, директор того же учреждения – в психиатрическую больницу.

А КАК У НИХ?

В Германии практически все детские дома «семейного типа»: дети там живут, как в обычной семье, с любящей мамой, ходят в обычные школы, посещают кружки, секции. С неблагополучными семьями там исправно работают социальные психологи. По их мнению, отобрать ребенка у родителей – самый последний шаг. Если в семье есть проблемы, то у родителей на время могут забрать детей. Но в это время социальные педагоги пытаются разрешить сложившуюся ситуацию: беседуют с родителями, помогают найти работу, отправляют на лечение. Самая главная задача для них – сохранение семьи.

Во Франции детских домов нет вовсе. В подавляющем большинстве случаев дети-сироты берутся под опеку их родственниками. Что касается государственных структур, существуют временные детские приемники, куда помещают «проблемных» детей. Но это приемники для детей, у которых есть родители. Родители и дети остаются в контакте, и все делается для того, чтобы подготовить возвращение этих детей домой. Малышей же, чьи родители умерли или от них окончательно отказались, сначала определяют в семьи, специализирующиеся на временном приеме, или в ясли. К приемным родителям такие малыши попадают уже через несколько месяцев.

В Швеции детских домов не существует уже полвека. Изъятие детей из кровных семей – крайняя мера, и сначала ребенка пытаются устроить в семьи кровных родственников, и только в том случае, если это не удается, его принимает другая семья. Одна из самых распространенных и самых регламентированных законом форм устройства ребенка в семью – патронат. Создан банк потенциальных патронатных родителей, которые проходят(??) контроль. Семьи-претенденты проходят (??)подготовку и потом регулярно доучиваются. Когда в семью передается ребенок, одному из родителей компенсируется зарплата, чтобы он мог безболезненно оставить работу и все силы и время посвятить новому члену семьи. Приемные родители обязаны сотрудничать с социальной службой, следящей за состоянием дел в семье.

В США, так же как и в других развитых странах, детских домов для постоянного проживания детей нет. Имеются временные приюты, где дети находятся до момента помещения в приемную семью (при этом зачастую речь идет не об усыновлении, а о содержании ребенка в семье, которой выплачивается компенсация).

Источник: Газета "Трибуна" № 35  

Автор: Ольга ШУЛЬГА