Под надзором “кукушки”: как женщины Сальвадора растят детей бандитов
Дамари услышала стук в дверь – и после этого стала матерью. Она сидела на своем старом диване, ужинала и смотрела телевизор, когда за дверью раздался шум. 23-летняя девушка отложила свою тарелку с фасолью и пошла встречать пришедшего. С этого момента ее жизнь изменилась навсегда.
Перед дверью стоял бандит с ребенком на руках, завернутым в линялую зеленую пеленку.
Бандит – юноша лет 16-ти со скуластым смуглым лицом – достал мобильный телефон. “Тебе звонят”, – сказал он и протянул его Дамари.
Она услышала знакомый голос. Он принадлежал бандиту из ее района, который уже около года сидел в тюрьме. “Тебе дадут девочку. Ты уже знаешь, чья эта дочь. Позаботься о ней, потому что если с тобой что-то случится, мы об этом узнаем. Мы будем следить за тобой”, – запомнила она его слова.
Всего несколько слов, и разговор закончился. В тот вечер бандит был без оружия. Он передал девушке ребенка, который был таким крохотным, что, по ее подсчетам, ему было не более пяти дней от роду. Дамари отдала телефон и вернулась в дом, не в силах задавать вопросы. Когда она закрыла дверь, у нее появился ребенок из ниоткуда.
С младенцем на руках она дошла до старого кресла, в котором так часто спала со своей собственной трехлетней дочерью. Она села и принялась рыдать.
Ее мать, которая еще несколько минут назад укладывала внучку спать, подошла и села рядом с ней.
Дамари рассказала ей, что произошло. Пара слов. Больше вопросов, чем ответов. Какое-то время они обсуждали, как им растить двух детей, когда ни у одной из них нет нормальной работы.
В конце концов мать смирилась и закрыла тему, попросив Дамари, чтобы она воспринимала свою новую дочь как благословение. Затем наступила тишина, и они отправились спать.
Шли дни, и новой дочери Дамари исполнился месяц, два месяца, три месяца, затем год и два года. Постепенно она превратилась в девочку, которая сейчас стоит передо мной. Эта девочка играет на цементной площадке в бедном районе Сан-Сальвадора: она смеется, плачет, поет и зовет маму. Эта девочка выросла под угрозой.
У малютки до сих пор нет документов, потому что Дамари их так и не выдали. Никто не сказал ей, когда она родилась и где она живет. Дамари пришлось придумать ей имя и дату рождения, чтобы растить ее как свою настоящую дочь, хотя она понятия не имеет, как будет водить ее в школу или в больницу, ведь она не знает, как объяснить властям, кто эта девочка.
Для Дамари нет разницы между ее двумя дочерьми. Она одинаково ухаживает за обеими: водит их на прогулку, покупает ношеную одежду, причесывает их, поет им песни и убаюкивает их. В ее профиле в WhatsApp – фотографии обеих девочек. У одной смуглая кожа, у другой – светлая. Они разные, но у них одна мать.
После той ночи в марте 2015 года жизнь Дамари уже никогда не будет прежней. Пока у нее была всего одна дочь, она думала, что сможет учиться в институте и одновременно растить ребенка. Но теперь, с двумя детьми, это невозможно.
Ежедневные расходы в 70 центов на проезд и в 2 доллара на завтрак и обед – это все, что она может позволить потратить на себя. Итак, девушка бросила учебу и посвятила себя заботе о своей дочери и о дочери банды.
Однажды вечером в июне 2017 года, когда я разговаривал с Дамари в беседке напротив площадки в ее районе, у нее зазвонил телефон. Девушка быстрым нервным движением взяла мобильник, отошла на несколько шагов и стала что-то говорить. Через две минуты она вернулась с вымученной улыбкой, извинилась и села рядом.
– Это из тюрьмы? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает она и смотрит по сторонам. – Я думала, что они увидели нас, но они просто спрашивали, как дела у девочки.
Дамари часто звонят по телефону. За ней следит “кукушка”.
Птенцы без гнезда
Кукушка – пухленькая серая птичка, которая питается насекомыми, прежде всего червями.
Однако главная особенность этой птицы – отнюдь не в ее диете, а в том, как растут ее птенцы. По своей природе кукушки не умеют строить гнезда, но при этом они активно размножаются. Поэтому самки подбрасывают свои яйца в чужие гнезда и вынуждают других птиц высиживать и кормить их птенцов.
Некоторые ученые пытались объяснить, каким образом кукушки выбирают своих “жертв”. Одни говорят, что кукушки-матери ищут слабости в других видах птиц вокруг себя. Другие утверждают, что такая способность передается генетически. Однако факт состоит в том, что однажды кукушка наведывается в гнездо другой птицы и оставляет там свое яйцо.
Но почему же птицы, выбранные кукушками, принимают чужие яйца, несмотря на то, что те явно отличаются от их собственных? Орнитологи отмечают, что за неимением собственного гнезда у кукушки остается только один способ вырастить своего птенца в чужом гнезде – угрозы. Эксперты называют это “феноменом мафии”.
Если кукушкино яйцо отвергается, то кукушка-мать в отместку разрушает гнездо птицы или убивает ее птенцов.
Таким образом, кукушка незримо кружится вокруг гнезда чужой птицы, где растет ее птенец, которому предстоит повторить путь, заложенный в генах.
Под властью банд
Банды контролируют районы до такой степени, что руководят и частной жизнью их жителей. Это происходит, когда они выбирают “нянек” для своих детей.
В начале 2016 года я пришел в район, название которого не могу назвать, поскольку это может угрожать жизни женщин, упомянутых в этой истории. Я пришел туда после того, как познакомился с 18 членами одной семьи, которые ушли из нее, чтобы спастись от угроз со стороны банды Barrio 18 (“Район 18”).
OLIVER DE ROSЧтобы добраться до этого района, не нужно отъезжать далеко от столицы. Он не отделен от торговых центров и супермаркетов. Меньше, чем в километре отсюда – полицейский пост, а чуть подальше – отделение полиции.
Полицейские каждый день патрулируют эту территорию вместе с военными. Они останавливают молодых людей на улицах и обыскивают их. А по ночам они проводят облавы, стучат в двери, обыскивают дома. Звучат выстрелы. Кажется, будто власти присутствуют здесь и держат все под контролем.
Но на самом деле это не так.
В реальности этот район с его многоквартирными домами и десятью переулками контролируется бандой. Бандиты из группировки “Революционеры Barrio 18” решают, кто уходит и кто остается, кто платит дань и кто – нет, кто умрет и кто останется в живых.
Банда определяет базовые аспекты жизни: как должны одеваться молодые люди, где могут учиться дети, какую музыку можно слушать громко, до какого часа можно распивать спиртное и так далее. Чужаку позволено появляться лишь в сопровождении кого-то из жителей, у которого тут есть авторитет.
Все эти нормы нигде не записаны, однако о них все знают на собственнм опыте. И также все знают, каким будет наказание за их несоблюдение. Тот, кто отказывается платить дань, умирает. Такое уже случалось. Тот, кто помогает полиции, умирает. Такое тоже случалось. Тот, кто передает информацию соперничающей банде, умирает. И такое случалось.
Контроль со стороны банд в этом районе ведется тайно, и его осуществляют люди, которые, как кукушки, не выглядят угрожающе. Обычно это тощие подростки, вроде того, что передал младенца Дамари. Или вроде того, что появляется у входа с мобильником в руках. Или вроде того, что следит за территорией у площадки.
Все это – часть повседневной жизни. Все об этом знают и следуют этим правилам. В том числе и “няньки”, которых здесь также называют “кенгуру”.
“Зверь где-то близко”
Как и Дамари, Мария стала матерью в одночасье. Однако у нее появился не младенец, а восьмилетний мальчик.
Мария – верующая женщина, и каждую субботу она водит детей в церковь, чтобы они могли развлечься, поучиться и заодно получить немного конфет. Среди них был и Андрес.
Однажды вечером, когда она привела мальчика к его дому, ей никто не открыл. Они возвращались несколько раз – тот же результат.
В ту субботу она привела его к себе домой, достала ему матрас и простыни и попросила своих детей поспать на другом матрасе. Так они провели ночь.
В воскресенье зазвонил телефон. Это была “кукушка”.
– Мужской голос сказал мне, чтобы я позаботилась о ребенке и что если с ним что-то случится, то мне это аукнется. Понимаете меня? Они сказали, что знают мою семью, поэтому мне было не так просто скрыться от их угроз.
– Тот, кто позвонил, представился? – спрашиваю я.
– Они не обязательно должны представляться. Мы сразу определяем, откуда нам звонят. Ведь достаточно просто услышать их голос, который устрашает, угрожает. Они сказали мне, что если что-то случится с ребенком, то они узнают об этом. “Они”, “мы”… Сказали, что знают, как нанести мне вред. Это был единственный подобный звонок. Потом они еще звонили, но я слышала только чье-то звучное дыхание в трубке. Я думала, что они хотят услышать ребенка, но на самом деле они хотели, чтобы я слышала эти вздохи, чтобы дать мне понять, что зверь где-то близко.
– И с тех пор они больше не звонили, чтобы узнать, как поживает ребенок?
– Один раз, да. Это была женщина. Она попросила дать трубку Андресу. Сказала мне: “Привет, шлюха”. Даже назвала мое имя. Но звонок был через WhatsApp, он прервался, и больше они не звонили. Думаю, что это была мать [мальчика]. Говорят, что оба его родителя сидят в тюрьме. Мама в [колонии] Илопанго, а папа – в Кетцальтепеке.
– Как шел процесс привыкания к чужому ребенку?
– Это был… немного более сложный путь.
– Что ты собираешься делать с ребенком в будущем?
– Моя мама сказала мне, что она молится, сказала, чтобы я приняла эту ситуацию и воспринимала ее не как бремя, а как благословение; говорила, что хочет, но не может мне помочь, но сделает все, что может. Я рассказала об этом только моему брату и моей маме. Я люблю этого ребенка, но на самом деле я больше всего хочу, чтобы его забрали настоящие родители. Потому что это все тяжело.
Без помощи властей
На сегодняшний день нет никаких свидетельств, которые бы показывали, распространена ли практика подкидывания детей обычным женщинам среди всех банд Сальвадора или так поступают только “Barrio 18”.
Однако, как удалось выяснить изданию Factum (где была опубликована эта статья), такой феномен существует еще как минимум в двух районах: одном в Сан-Сальвадоре и одном – в городе Санта-Ана. В районе, о котором говорится в данном материале, было зафиксировано как минимум 12 подобных случаев, мы поговорили с шестью “няньками”.
Сидя в своем кабинете, Грисельда Гонсалес, замдиректора Национального совета по вопросам детства и отрочества (CONNA) – высшей инстанции страны по защите прав детей – признается, что не получала ни одного заявления о подобных случаях. Властям незнакома эта ситуация.
На гипотетический вопрос о том, какие меры могли бы быть приняты в такой ситуации, Гонсалес отвечает, что первым делом власти бы отобрали ребенка у “няньки”, поскольку у нее нет документов, позволяющих ей воспитывать его.
Возможно, чиновники CONNA не знают о том, что в таком случае, скорее всего, выбранную бандитами “няньку” ждет смерть.
Единственные, кто стремится решить эту проблему и помочь “нянькам” в Сальвадоре, – это некоммерческие организации, которые работают на международном уровне. Однако в реальности эта защита направлена на женщин, которые растят детей вместо матерей, находящихся в тюрьме и родивших там. Эти женщины не получают угроз со стороны банд.
Помощь доходила до “нянек” частично по ошибке, частично потому, что об их положении хорошо знает их окружение. Это и стало тем толчком, который помог им стать частью этого проекта.
Тони, без пяти минут бандит
История Тони, сына бандита, который сейчас находится под опекой “няньки”, – это история мальчика, который уже начинает вести себя так, как велит ему его окружение.
Тони привык к особому отношению со стороны “домашних мальчиков” – так называют себя на сленге члены банды. Он ведет себя скромно и неразговорчив даже со своей матерью. У него высокомерный взгляд бандита, и он никогда не отвечает на вопросы тех, кого он не знает. Он совершенно неподкупен – даже с помощью еды – и умеет различать свои разные семьи. Он знает, кто имеет право ему запрещать, а кто – нет.
OLIVER DE ROSТони показывает свою экспрессивность, свое истинное лицо только перед членами банды. Он гуляет с ними, сидит на скамейке возле парка, смеется над их шутками. Ему хорошо. Бандиты из “Barrio 18” относятся к нему просто и хвалят его, когда он выклянчивает один доллар для банды у кого-нибудь из жителей района. Они относятся к нему как к одному из своих. Тони знает, что он сын бандита и ведет себя соответственно.
Тони молчун. Тони разговорчив с бандитами. Тони справляет нужду там, где ему хочется. Тони откликается на свое прозвище в банде. Тони дерется. Тони играет в районе. Тони плохо относится к своей ненастоящей матери. Тони – без пяти минут бандит.
Тони четыре года, он сын одного из членов “Barrio 18” и его любовницы. Оба они уже три года сидят в тюрьме, и с тех пор ребенка растит Марсела, которую они превратили в одну из “нянек” в том же районе Сан-Сальвадора.
Ее жизнь – это еще одна история матери, которая получила сына банды, и он уже начинает вести себя как бандит. “Нянька” Тони очень молода, и хотя она никогда не думала об этом, теперь ей приходится заботиться о мальчике как о собственном ребенке, но при этом по чужим правилам.
Например, есть вещи, которые эта женщина не вправе свободно решать. Если она переезжает, то обязана спросить разрешения у банды. Если она отвозит ребенка куда-то, то должна уведомить главаря банды, а если ребенок идет играть с бандитами, то она не должна никоим образом мешать ему.
Марсела устраивает Тони у себя на коленях и убаюкивает его. Она гладит его по голове и обмахивает его своими ладонями, чтобы уберечь от жары. Пока мы разговариваем, она с улыбкой признается, что одно из любимых занятий мальчика – слушать истории о своем отце, которые ему рассказывают бандиты.
Из всех, кто находится под опекой “нянек” в этом районе, Тони – яркий пример всех проблем, которые возникают у этих детей, брошенных родителями и растущих с чужими людьми.
Этот мальчик в четыре года не имеет никаких документов. У него нет ни свидетельства о рождении, ни других необходимых бумаг. Единственное, что его идентифицирует, – это его имя, которым его зовут его мать и “домашние мальчики” из района. Марсела не знает, что с этим делать, и думает, что эта проблема со временем решится.
– Как ты собираешься записывать его в школу? – спрашиваю я ее.
– Я хочу пойти в мэрию, постараться чего-нибудь добиться, – отвечает Марсела.
– И что ты скажешь по поводу ребенка?
– Они не требуют много объяснений.
– А в каком-нибудь госучреждении как ты себя назовешь?
– Мамой ребенка.
– А если нужно будет обратиться в больницу и придется доказывать, что ты его родственница, то что ты сделаешь?
– Я не знаю… На самом деле не знаю. Буду искать место, где мне помогут с документами на него. Но думаю, что если я это сделаю, то у меня могут его забрать.
Контроль банд над районами проявляется в разных формах. В банде приняты разные подходы к женщинам.
С 2000 года роль женщин в бандах снизилась, сейчас лишь в немногих бандитских группах они занимают важные позиции. Сегодня они в основном играют три роли: любовниц, напарниц и сексуальных рабынь.
Феномен “нянек” появился не так давно. Случаи Дамари, Марии и Марселы отличаются от упомянутых ролей. Это женщины, которых банды выбрали на роль матерей и для которых они изобрели новую форму рабства: растить детей бандитов под угрозой, вне зоны действия закона, выполнять роль своеобразных нянь. Это те самые гнезда, которые кукушка выбрала в качестве нового дома для своих птенцов.
*Брайан Авелар пишет для журнала Factum. Данное расследование было проведено совместно с компанией El Intercambio.
*В данном материале из соображений безопасности были изменены имена героев и местонахождение районов.
Автор:
Tweet
