ЛА 155/6 – алматинская колония для малолеток

В колонии для несовершеннолетних – в единственном в Казахстане учреждении для преступников в возрасте от 14 до 18 лет.

Канат Бейсекеев и Райхан Рахим из издания Vox Populi побывали в колонии для несовершеннолетних – в единственном в Казахстане учреждении для преступников в возрасте от 14 до 18 лет.

1. С каждым годом в Казахстане растет количество преступлений, совершаемых подростками. Только за семь месяцев 2012 года по данным комитета по правовой статистике Генеральной прокуратуры, в стране было зарегистрировано почти 4000 правонарушений – в основном, краж, грабежей, разбоев и хулиганств – тогда как за 12 месяцев 2011 года  их было совершено около 5 тысяч.

Даже если математика никогда не была твоим любимым предметом, и в основном тебя тянуло к естественным наукам (бодибилдинг, шейпинг, курсы будущих матерей и т.д.), решить простую задачку труда не составит, в крайнем случае, легко угадаешь правильный ответ. Представь, что у тебя есть большой мешок долларов. Еще такой же мешок долларов нужно вернуть кредиторам. Сколько у тебя останется денег после выплаты долга? Правильно — один большой мешок долларов и… цветной ксерокс.

Приплыли. Как спасти наши деньги от экономического и политического кризиса

2. В 2011 году воспитательная колония ЛА 155/6 г. Алматы по решению Комитета уголовно-исполнительной системы МВД РК стала единственным в стране учреждением для преступников мужского пола в возрасте от 14 до 18 лет.

3. ЛА 155/6 из-за небольшого количества осужденных в простонародье называют «единичкой». Здесь находятся 120 человек, совершивших преступления по тяжким и особо тяжким статьям.

4. Колония, вопреки стереотипам, производит хорошее впечатление: ухоженная территория, многолетние роскошные ели, крепкие и просторные здания  – все это больше похоже на пионерлагерь советского периода, и никак не ассоциируется с пенитенциарным учреждением, предназначенным для принудительного воспитания малолетних уголовников.

5. В лагерную школу зачисляют по необходимости, смотря в каком классе находится осужденный. Занятия идут с 9 утра до 2 часов дня, пять дней в неделю. Обучение ведется по программе вечерней школы, то есть преподаются только основные предметы.

6. Педагогический коллектив в  школе состоит из учителей с многолетним стажем, которые любят свою работу.

–  Здесь я работаю уже восемнадцатый год, – рассказывает завуч Нина Васильевна Алмазова (так и хочется написать – "повествует", настолько у нее хорошая дикция). – Раньше, в 90-е, у нас были вспомогательные классы, в которых учили только читать, писать и считать, но с 2007 года ситуация резко изменилась, грамотных детей стало больше, приходят ребята с компьютерными знаниями, с хорошими отметками в табелях. Определенно, преступники стали образованней. Но мы и сами стараемся заинтересовывать учеников, практически с каждым индивидуально работаем: учет психологических особенностей в образовании и воспитании – это основное направление в нашей школе.

7. – Бывает, приходят новенькие со слабыми знаниями, расстраиваются, когда получают "двойки" и "тройки". Они же хотят сразу получать хорошие оценки! Но мы с ними работаем, больше занимаемся, подход ищем, ведь такой ученик может, как всякий неуравновешенный ребенок в трудной ситуации, уйти и хлопнуть дверью. Но зато как мы радуемся, когда нам ученики признаются: мол, я никогда раньше учебник по своей воле не открывал, и домашнего задания не делал, но теперь мне стало интересно учиться.

8. – Все наши ребята такие талантливые, если бы вы видели, как они танцуют, как они играют на гитаре! Вот скоро у нас кукольный театр откроется…

–   Разве можно заставить их петь и танцевать? – удивляюсь я.

– Да они сами вызываются! У них творческие навыки сильно развиты, надо только уметь раскрыть способности каждого. Они хоть и преступники, но все же, больше дети, вышедшие зачастую из маргинальных семей. Негативная среда их сделала такими, но колония на то и воспитательная, чтобы перевоспитать их. Увести из криминального мира – это наша главная задача.

9. И все-таки отличия от обычной школы есть.  Вот, например, тетради они подписывают не как ученики, а как осужденные: имя, фамилия, статья, срок, отряд. Это – уже привычка. Клеймо осужденного въедается в их сознание…

10. Местное управление образования полностью обеспечивает школу новыми учебниками, разнообразными методическими пособиями. Департамент, к которому относится учреждение, исправно закупает необходимые учебные принадлежности.

11. – Другие средние школы только мечтают о таком внимании,-  отмечают педагоги. – Но у наших воспитанников отношение к вещам потребительское: не мое – не жалко! Выдашь ученику новенькие учебники, хрустящие, со свежим запахом,  а он их тотчас изорвет, надпишет, разрисует. Мы же учим их беречь чужой труд, уважать тех, кто будет пользоваться этими учебниками в последующем. Сейчас "старожилы" стали учить вновь прибывших осторожнее обращаться с учебниками. Все-таки поведенческие навыки можно изменить…

12. Алматинская колония, конечно, лучшая по условиям пребывания и обучения, по поддержке и вниманию со стороны властей, спонсоров, правозащитников. Здесь все хорошо, правильно и гуманно, но есть и минусы. Основной: в нарушение законодательства большинство заключенных ЛА 155/6 отбывают срок не по месту жительства.

13. Социальные и семейные связи очень важны для них. Поддержка родителей, друзей и родственников сильно влияет на психологическое состояние, поскольку пребывание в колонии усугубляет и без того повышенную эмоциональную ранимость подростков. У них сильная биологическая привязанность к своим родителям, какими бы они ни были, хотя справедливости ради надо заметить, что многие – из приличных, интеллигентных семей среднего достатка. Родители сюда приезжают часто, насколько это возможно, многие приходят тайно – стыдятся.

14. –  Я вот пытался сделать интервью с родителями для телевидения, так ведь никто не согласился, и их понять можно, – неторопливо рассказывает заместитель начальника по воспитательной работе Ертай Сатарович Шукенов.

15.

16. Мама приехала из Талды-Коргана на долгосрочное свидание с сыном.

17. Хорошая успеваемость в школе, примерное поведение, активное участие во всех мероприятиях колонии – это шаги по пути исправления: первая ступень – «встал на путь исправления», есть еще – «твердо встал на путь исправления», «доказал исправление»… Тот, кто успешно прошел все ступени, может рассчитывать на УДО – условно-досрочное освобождение.

18. – Наша молодежь отличается сплоченностью и командным духом. Например, к нам приезжала юношеская сборная по футболу, мы проводили дружеский матч, так наши их, неоднократных победителей, разбили в пух и прах! Вы представляете? Они же опытные, натренированные, и все равно наша команда оказалась сильнее, – радуется  Ертай Сатарович. – Они так и сказали, нашим мальчикам: как срок отсидите, приходите к нам, футболистами сделаем.

19. ЛА 155/6 – прежде всего воспитательная колония, а не исправительное учреждение, и здесь не приветствуется жизнь по понятиям, как во "взрослых" зонах. Но все же, тюремная субкультура иногда проявляется в случайно оброненных словах воспитанников: «Вот мы недавно отмечали день рождения вора, душевно посидели…».

20. Разделение зон на "красные", в которых строго соблюдаются правила режима, и "черные", в которых на соблюдение режима смотрят сквозь пальцы, до сих пор присутствует в тюремной жизни. Теперь эти слова заменены на корректные «режимные» и «нережимные» объекты. Женские и детские колонии, как правило, режимные, поэтому здесь, в ЛА 155/6, правила соблюдаются строго и неукоснительно. К примеру, запрещено курить, никто и не курит. Запрещено организовывать группировки по принципу землячества, никто и не пытается.

21. – Когда начали прибывать первые осужденные по этапу из Караганды, Усть-Каменогорска, Шымкента, Атырау, то наша задача была предотвратить организацию различных группировок по принципу землячества, – рассказывает заместитель начальника по режимно-оперативной работе Бауыржан Каласов. – С момента карантина мы начали с ребятами проводить разъяснительные беседы, ведь если появились бы группировки, то стабилизировать обстановку в колонии было бы труднее. Несмотря на их юный возраст, это все-таки спецконтингент.

22. На территории зоны нас сопровождают 12 человек охраны. Оперативники предупреждают: вы далеко не отходите. И на всякий случай рассказывают нам страшную историю: несколько лет тому назад воспитанниками был взят в заложники и убит сотрудник колонии.

Вообще, на зоне в полной безопасности могут себя чувствовать только врачи. Людей в белых халатах заключенные не трогают, это табу. Еще один яркий эпизод из местной жизни: несколько человек, случайно задев врача и испугавшись гнева своих сокамерников, преднамеренно заразили себя СПИДом.

23. – Здесь бывают драки, конфликты?

– Мы стараемся не допускать этого, предотвращать еще в самом начале. С ними есть определенные трудности, потому что у них неустойчивое эмоциональное состояние, временами переходящее в суицидальное, но когда устанавливаешь с ними контакт, они начинают доверять и рассказывают все сами.

24. Максимальный срок лишения свободы для несовершеннолетних преступников – десять лет. Но бывают и исключения. Как, например, у этого парня – ему дали двенадцать, если бы закон предусматривал двадцать лет, то дали бы и двадцать.

– За что?

– Убийство в особо жестокой форме. Обманом заманил десятилетнего школьника к себе, там насиловал две недели, потом узнал, что его ищут. Вывез на такси за город и убил. Труп закопал на помойке. У него в семье все отсидели на зоне, отец вообще как сел в тюрьму после рождения сына, так и не выходил до сих пор, мать тоже срок "отмотала" в женской колонии. Подростки всегда отличаются изощренной жестокостью. Вот у нас многие сидят за «износы», причем нередко по мужской части, а есть еще двойные изнасилования. Вот еще один случай: решили двое мальчишек прогулять школу, шли по улице, нашли бомжа, изнасиловали его, не удовлетворившись этим, засунули ему бутылку в задний проход и забили палками до смерти.

– Какое к ним отношение на зоне?

– Во-первых, оперативно-режимная обстановка в колонии строгая, мы не позволяем устраивать самосуд, здесь нет «опущенных». А во-вторых, половина осужденных в колонии сидит по таким же статьям. Но гражданским они не признаются, по какой статье сидят. Статья за изнасилование – считается «западло».

25. Вопреки бытующему мнению, питание в колонии не казенное. Кормят несовершеннолетних заключенных хорошо, они не шикуют, конечно, но унылого однообразия в меню нет. Воспитанники дружно подтверждают это, и в этом единодушии чувствуется сытое удовлетворение.

26. – Манты вкусные?
– Вкусные, но домашние вкуснее.

27.

28. – Может вы специально в день нашего прихода манты приготовили? – настойчиво выясняю  я.
Ертай Сатарович терпеливо объясняет: нет, не специально, его воспитанники, как все современные дети, хотят разнообразно и вкусно питаться, у них имеются свои капризы и предпочтения. И вспоминает дальше:
– Где-то я прочитал, что на питание детей из пенитенциарных учреждений выделяется средств в десять раз больше, чем на детей из детских домов. Наши повара следят и учитывают, что нашим воспитанникам нравится, а что нет, ведь даже если не так приготовишь, они же есть не будут. К тому же, в праздничные дни бывают чаепития, спонсоры порой накрывают такие столы, на которых только птичьего молока нет.

29. Есть на территории колонии особый мир – профессиональные курсы, которые проводят сотрудники некоммерческой организации МАСП (Международная ассоциация социальных проектов). Это одна из немногих организаций в стране, работающая с детьми и подростками, оказавшимися в трудной жизненной ситуации, и осужденные несовершеннолетние – ее особые  "клиенты".

30. – Цель нашей организации – сориентировать подростков в позитивную сторону, отвлечь от антисоциального поведения, обучить полезным и профессиональным навыкам, – рассказывает Сильвия Галбиати, директор МАСП. – В прошлом году мы отремонтировали помещение в колонии, закупили необходимое оборудование, нашли профессионала и начали работать с мальчиками. В основном обучаем на курсах кондитеров и пекарей, также есть курс базовой информатики, после прохождения этих курсов, а обучение длится примерно три месяца, выдаются сертификаты,  которые могут быть востребованы на воле.

31. Знания на этих курсах даются хорошие, теория подкрепляется профессиональной практикой, но главная проблема остается: кто на свой страх и риск возьмет на работу парня с уголовным прошлым?

32. Атмосфера на курсах отличается теплотой, а общение между участниками – особенным дружелюбием.
– Они, на самом деле, отличные ребята! Вначале, на теоретических уроках, сидят вялые и молчаливые, приходят, как будто по принуждению, но потом, когда начинается практика, их словно подменяют. Я сама вижу: после окончания курса – это совершенно другие люди, – утверждает Масаты Касымжанова, инженер-технолог хлебобулочных изделий с 22-летним стажем работы на предприятии «Аксай-нан».

33. Чтобы попасть на кулинарные занятия, воспитанники ждут своей очереди месяцами, и с легкой завистью слушают радостные рассказы тех, кто уже учится на этих курсах. Но класс не резиновый, одновременно сюда принимают только 6-8 учеников.

34.

35. – Что тебе больше всего нравится на курсах?
– Учиться нравится, удивительно, когда вдруг ты понимаешь, что можно испечь вкусные булочки или что-то посложнее – торт, например. Потом мы здесь, как семья: Масаты – это мама, Света – старшая сестра, а все остальные – братишки.
И немного подумав, прибавляет:
– К тому же это все влияет на УДО.

36. Положительные успехи у этого проекта уже есть, мальчики действительно поддаются «социализации». Учитывая положительный опыт, решено расширять деятельность, и Светлана Тен, куратор курсов, также обладающая большим опытом работы с такой категорией молодежи, cейчас следит за ремонтом в компьютерном классе, в котором откроются курсы информатики. Планируется также открыть параллельные курсы поваров.

37.

38. На кулинарных курсах мальчишки отличаются редкой ответственностью и самостоятельностью, они приходят, как к себе домой, сами убирают, сами моют посуду и полы: «Мы договорились между собой, что будем по очереди следить за чистотой». 

39.

40. Поедание приготовленных вкусностей – обязательная часть процедуры, с горячим чаем и под звуки гитары. В такие минуты подросткам кажется, что у них все по-домашнему. Для них это очень важно: они скучают по дому, по своим семьям, мамам и папам, бабушкам и даже троюродным дядям.

41. Асхат, 19 лет.  Неумышленное убийство, срок – 5 лет.

«Это была обычная школьная драка, вы не подумайте, я был в трезвом состоянии. Парень, с которым я дрался, предъявил мне, что я обматерил его маму, но такого не было, он просто ослышался. Слово за слово, и мы вышли во двор. Я ударил его кулаком в голову, он сразу упал, и его отвезли в больницу. Говорят, удар был настолько сильный, что травма была несовместима с жизнью, у меня тяжелая рука, я просто не рассчитал силу.  Этот удар изменил всю мою жизнь. Здесь, в лагере, жизнь воспринимаешь иначе, на все смотришь с другой стороны и понимаешь, что по-настоящему важно, а что – просто мелочь.
Жалею, что потерял это время, то, что должен был получить в 15 лет от жизни, я потерял на зоне. Хотя мне живется здесь нормально, это уже как своя среда обитания, вначале выживаешь, потом осваиваешься. На зоне все есть, кроме воли. Но когда много сидишь, то уже и о воле не думаешь, привыкаешь ко всему. На воле есть небо, но и здесь оно есть, на воле есть люди, но и здесь тоже есть люди. Единственное, чем отличается воля от зоны – то, что здесь надо двигаться по режиму, есть ограничения».

42. Миша, 18 лет. Изнасилование.

«Я не буду говорить, какая у меня статья, мне стыдно. Живу здесь хорошо, ни на что не жалуюсь, все есть. Больше ничего не скажу».

43. Бекзат, 17 лет. Грабеж с применением насилия, срок – 3,5 года.

 «Скоро этап во взрослую колонию, там отсижу оставшийся срок. Когда у меня отобрали телефон, я подумал, если у меня забирают, то почему мне нельзя так поступать? Начал отбирать сам, я не мстил, а просто так, для справедливости. В первый раз получилось легко, отобрал у маленького мальчика, он шел по улице, я подошел и спросил: есть телефон, дай посмотреть. Он отдал сразу, потом я убежал. Полгода занимался этим, несколько раз в неделю, телефоны продавал на базаре за полцены. Когда родители узнали, они, конечно, рассердились, и ругали, но было уже поздно. Меня сразу забрали в РОВД. Больше делать так не буду, я все понял».

44. 

Tweet