Активистка Arctic Sunrise – о российской тюрьме и загрязнении Арктики

«В камере я много танцевала». Финская активистка Гринписа Сини Саарела рассказала The Village о том, как провела два месяца в российской тюрьме и почему добыча нефти в Арктике может повлиять на жизнь каждого человека.

18 сентября 2013 года активисты Гринписа провели акцию на нефтедобывающей платформе «Приразломная» в Печорском море. Экологи и волонтёры протестовали против добычи нефти в этом районе, которая может привести к экологической катастрофе. Участников акции задержала береговая охрана, спустя неделю экипаж арестовали, в ноябре задержанных освободили под залог. The Village поговорил с активисткой Гринписа Сини Саарела, которой удалось подняться на платформу, о том, почему бурение в Арктике должно волновать каждого и как она провела два месяца в российской тюрьме.

— Как вы попали в Гринпис?

— Я познакомилась с ребятами из Гринписа в 2004 году на одной из акций финского антиядерного движения. Их идеи мне близки, и когда они предложили стать частью их команды, то я согласилась.

До прихода в Гринпис я работала на организации, которые больше занимались политикой, чем гражданскими делами. Но я всегда чувствовала себя как-то фрустрированно, вокруг был вялотекущий политический процесс, а мне нужна активность — вот почему Гринпис идеально подходит для меня. За год мы проводим больше восьмидесяти акций, хотя не все так широко освещаются в прессе.

ЕСЛИ НЕФТЯНЫЕ КОМПАНИИ НАЧНУТ РАБОТАТЬ В АРКТИКЕ, В ИТОГЕ ТАМ ПРОИЗОЙДЁТ БОЛЬШОЙ РАЗЛИВ НЕФТИ

— Сколько времени вы потратили на подготовку акции на «Приразломной»?

— Сложно сказать. Кампания по Арктике, которой мы занимаемся, касается не только акций на «Приразломной». На подготовку уходит довольно много времени: вы не можете просто придумать что-то и через пять дней уже выйти в открытое море.

— Какую опасность несёт бурение в Арктике?

— Бурение негативно влияет на окружающую среду: есть опасность разлива нефти. Для Арктики, которая почти год покрыта льдами, это настоящая катастрофа. Добыча и использование нефти влияет на изменения климата, и Арктика от этого больше всего пострадает. Температура растёт, ледовое покрытие уменьшается, а уровень воды в море поднимается. Артика «охлаждает» климат нашей планеты. Сжигание нефти провоцирует изменение климата и таяние арктических льдов, а без них солнечная радиация отражается всё хуже, и Земля нагревается всё быстрее.

Если нефтяные компании начнут работать в Арктике, в итоге там произойдёт большой разлив нефти. Вопрос только в том, когда это случится. Летом утечку можно контролировать, но осенью или зимой разлив нефти будет продолжаться месяцами: море покрыто льдами, остановить процесс невозможно. Кроме того, там нет инфраструктуры для операций по очистке. И в мире не существует технологии уборки нефти из-подо льда. «Приразломная» находится в трёх днях хода от Мурманска, в случае разлива пострадают жители прибрежных районов. Если честно, мне страшно об этом думать.

— Что вы знали о российском гражданском протесте — в том числе и экологическом — перед поездкой на «Приразломную»?

— Я знала, что в России есть активные граждане и что у них куда больше проблем, чем, например, в Финляндии. Что здесь многие озабочены состоянием окружающей среды. Вообще, странно вспоминать о том, что я думала два месяца назад.

НАХОДИТЬСЯ В ТЮРЬМЕ, МЯГКО ГОВОРЯ, НЕПРИЯТНО И НЕУЮТНО, НО ВЫЖИТЬ ТАМ МОЖНО

За последние десять лет нас стало поддерживать куда больше людей: многие считают, что у нас сейчас нет времени на эти бесконечные и безрезультатные переговоры с компаниями, загрязняющими окружающую среду. Конечно, я говорю в первую очередь о Финляндии, потому что там живу. В моей стране очень мало охраняемых лесов, вырубка идёт постоянно и повсеместно. У нас идёт добыча полезных ископаемых на северо-востоке, и окружающая среда от этого, конечно, страдает.

— Когда вы ехали на «Приразломную», могли себе представить, что так всё закончится?

— Нет. Я считаю, что не сделала ничего противозаконного. Это был мирный протест — мы были в международных водах. Наши акции всегда безопасные и ненасильственные. Я понимала, что может быть какой-то риск, что нас в чём-то обвинят, но чтобы такое? За всю историю Гринписа его активистов арестовывали всего несколько раз.

— Российские тюрьмы — одно из тех мест, где и врагу не пожелаешь побывать. А какие у вас от них остались впечатления?

— Раньше я никогда не была в тюрьме, мне сложно сравнивать. Это не было так ужасно, как я предполагала, когда меня арестовали на два месяца. Конечно, находиться в тюрьме неприятно и неуютно, но выжить там можно.

Со мной хорошо обращались. С другой стороны, безусловно, это был стресс. И было сложно найти общий язык, никто не знает английского, ни сокамерницы, ни охрана. Ты должен проводить 24 часа на маленькой площади с незнакомцами — ты теряешь не только свободу, но и личное пространство.

— Чем вы занимались в тюрьме?

— Много писала и читала. Правда, вначале у нас не было англоязычных книг, только русские, а я языка не знаю. Ещё много слушала музыку и танцевала.

— Танцевали?!

— Да. Это может показаться странным и смешным, но именно так мне было легче сохранять самообладание. Музыка мне помогала улыбаться весь день и чувствовать себя хорошо. Я старалась находить во всём что-то положительное.

— Когда вы вернётесь домой, вы продолжите работать с Гринписом?

— Конечно. Изменение климата — это по-прежнему большая проблема. И если я не буду заниматься этим, то положение Арктики будет всё больше ухудшаться — это касается не только российской части Северного Ледовитого океана, но и прибрежных вод Аляски, Канады. И вообще, мне сложно представить жизнь без Гринписа, без активизма.

Фотографии: Иржи Ржезач, Игорь Подгорный, Ирина Иванова, Денис Синяков, Дмитрий Шаромов,

Владимир Барышев / Гринпис

Автор: Николай Овчинников, The Village