Штатный киллер главных гангстеров Нью-Йорка по прозвищу «канарейка»

Кид Твистер в «Корпорации убийств» был штатным киллером на ставке – главным гангстерам Нью-Йорка нужно было расправляться с конкурентами регулярно. Работа была стабильная, длилась годами. Когда Твистера арестовали в 43-й раз, ему было что рассказать полиции. В итоге в историю он вошел под прозвищем «канарейка» – сдал всех своих и вылетел в окно.

Нью-Йорк начала прошлого века был центром притяжения тысяч разнородных еврейских эмигрантов. Они разочаровались в прежней жизни, устали от погромов и преследований и свято верили, что успех живет за океаном. Не пугали даже несколько недель тяжелейшего пути – сначала на трясущемся поезде, а затем в тесной и душной каюте парохода. Сойдя на землю, кто-то шел просить поддержки у уже обосновавшихся родственников, кто-то открывал свой бизнес, кто-то устраивался на заводы на скромную зарплату, а кто-то прозябал на мелких работах и еле-еле выживал.

Абрахам (Эйб) Релес, в еврейской версии Элькана бен Шимон, появился на свет 10 мая 1906 года в семье еврейских эмигрантов из Австрии, которые как раз балансировали между категориями «временно неимущих» и «бесповоротно нищих». Релесы жили в Браунсвилле, той несчастной части Бруклина, где обитали бедные евреи-рабочие. В криминальном смысле здесь все было крайне неспокойно. «Если вам 25 – значит, вы или мертвы, или в тюрьме, или уже не в банде», – говорят про эту часть города даже сейчас.

Отец Абрахама торговал одеждой, но с началом Великой депрессии работу потерял, лишь чудом устроившись после уличным продавцом кнышей. О полном образовании для сына речи не шло – восьми классов парню, который и так и не отличался тягой к наукам, вполне хватило. Ни к чему другому, кроме краж и прочих мелких преступлений, у Эйба наклонностей не было.

В Браунсвилле такой он был не один – в друзьях детства у Эйба были Мартин «Багси» Голдштейн и Гарри «Питсбург» Фил Страус. Со временем они подчинили себе весь район. В 1921 году Эйб впервые сел за решетку. За кражу жевательной резинки его определили в подростковую колонию на четыре месяца. На свободу парень вышел уже с твердым убеждением – только теневой мир, криминал, адреналин и легкие деньги. Но вряд ли тогда подросток мог представить, что его призванием станут не кражи, а хладнокровные убийства.

В самом начале Великой депрессии парни работали на побегушках у трех братьев Шапиро, которые держали несколько увеселительных заведений в Бруклине. Из-за них Эйб на два года угодил в колонию для несовершеннолетних, но бывшие работодатели даже не пошевелились, чтобы вытащить парня или поддержать его в тюрьме. После освобождения амбициозный Эйб вместе с Багси и под покровительством Меира Лански занялись бизнесом на игровых автоматах в бедных районах Нью-Йорка. И здесь снова столкнулись с братьями Шапиро. Тогда к сфере интересов молодых и горячих парней добавились подпольные казино, коллекторство, шантаж и «крышевание» профсоюзов – всем этим к тому времени и занимались Шапиро.

Но на этой дороге было узко, и лишние люди были никак не нужны. Тогда Шапиро решили разобраться с молодежью по-быстрому – устроили перестрелку, но прикончить конкурентов не смогли. Когда раненый Эйб узнал, что один из братьев Шапиро, Меир, вдобавок похитил его девушку, вывез ее на пустырь, избил и изнасиловал, к старым счетам добавились жгучие новые. В итоге новой банде удалось прикончить всех братьев по очереди: Меира и Ирвинга выстрелами в 1931 году, а вот младшего, Вилли, с чувством и расстановкой в 1934 году (его Эйб с подельниками сначала долго избивали, а затем закопали живьем в песке).

В 20-х годах организованная преступность в Нью-Йорке расширялась невероятными темпами – итальянцы, ирландцы, евреи, бесконечные переделы влияния, новые договоренности и очередные внезапные смерти. Самым эффективным инструментом для расправы с конкурентами тогда оставались не суды и тонкий шантаж, а выстрел в лицо или удар чем-то тупым по затылку. На этих заданиях как раз специализировалась небольшая «мокрая фирма» Меира Лански, которая со временем переросла в более чем серьезное предприятие, «Корпорацию убийств», но уже с другими главами, исполнителями и масштабами. Эта организация по приказу мафиозного совета, «Синдиката», занималась чисткой криминальных рядов, чтобы снизить градус напряженности в теневом бизнесе по всей стране. Название «отдела ликвидаций» возникло не сразу, да и пришло не от самих сотрудников – его в 1930-х годах сформулировал репортер газеты New York World Telegram. Вообще, о преступлениях на улицах Нью-Йорка писали не так уж мало, но о реальных исполнителях никто ничего не знал – слишком хорошо охраняли этот мир от любопытных.

Троих друзей из Браунсвилля пригласили в штат «Корпорации» в начале 30-х. Теперь они должны были убивать по приказу, без самодеятельности, а в качестве благодарности получали ставку и отдельные гонорары – от одной до пяти тысяч долларов за каждое дело. Ребята действовали профессионально, и особенно отличился Эйб, которого все вокруг уже звали «Кид Твист(ер)». Версии происхождения этого имени разные. Одни говорят, что Эйб взял себе это прозвище еще в ранней молодости в честь одного из первых знаменитых нью-йоркских гангстеров Макса «Кида Твиста» Цвербаха, которого убили в 1904 году. Другие – что так назывались конфетки, которые Эйб очень любил. Ну, а третьи уверены, что свое прозвище он получил за манеру убивать, от слова twist, сворачивать.

Впрочем, как раз шеи Кид Твистер не сворачивал – он предпочитал убивать своих жертв ножом для колки льда, нанося удар через правое ухо. Со временем он настолько мастерски стал это делать, что казалось, будто на самом деле «клиент» умер не от смертельного острия, а от кровоизлияния в мозг. Коренастый, ростом всего-то 157 см, с короткими и крепкими руками, Эйб превратился в машину для убийств. Он выполнял ответственные поручения одного из глав нью-йоркской мафии, еврея Луиса «Лепке» Бухальтера, который наравне с Альбертом «Безумным шляпником» Анастазией управлял «Корпорацией».

По отрывистым воспоминаниям современников, Кид Твистер отличался непредсказуемой жестокостью и взрывным характером – однажды он вспылил и в два счета убил парковщика только потому, что тот не вовремя подал его авто. Но сам убийца утверждал, что «пришивал» людей за дело. Сам Релес позже сообщит прокурору Бертону Теркусу, который его допрашивал, что в этом деле главное начать, а потом просто привыкаешь и все. Каким он был с друзьями и родными, сказать сложно. Компания у него была специфическая, среди таких людей нужно было держать марку, а о его собственной семье известно только то, что она у него все-таки была – одну из жертв прикончили прямо в доме у тещи Кида, после почти семейного обеда.

Количество убийств, которые были совершены «Корпорацией убийств», сложно установить. По самым скромным подсчетам, их было не меньше тысячи – эти люди действовали быстро, без особых раздумий и сентиментальностей. К 1940 году 34-летний Релес 42 раза попадал под арест – из них шесть раз по подозрению в убийстве. Отсидел в тюрьме тоже шесть раз.

У «Синдиката» были прекрасные адвокаты, они быстро и красиво «отмазывали» исполнителей, но иногда их мастерства не хватало – особенно когда улики были неопровержимыми, а подсудимые уже основательно утомили боссов, не желавших больше раскошеливаться на взятки. Когда 2 февраля 1940 года Релес снова попался, то получил обвинение сразу в нескольких убийствах. Он быстро смекнул, что на этот раз даже самые хорошие адвокаты не смогут ему ничем помочь, и скорее всего, на этот раз ему грозит электрический стул. Выход, тем не менее, был – рассказать полиции о «Корпорации убийств» и сдать всех ее участников, включая верхушку.

Риск был громадным, но он на него пошел. Одного за другим Эйб Релес раскрыл всех своих сообщников, включая друзей детства Голдштейна и Cтрауса. Его показания помогли ФБР раскрыть более 80 убийств в одном только Бруклине. Конечно, откровенничал он не просто так. Взамен он потребовал освободить его от всех обвинений, приставить охрану и дать полгода – за это время он должен был уехать из Штатов навсегда. Шесть дней подряд он давал показания на 200 убийств, все это записывалось на пленку, его честность уместилась в 25 томах.

Релес, который с виду был простоват и даже глуповат, отличался фотографической памятью и выкладывал мельчайшие детали преступлений, в том числе и десятилетней давности, с такой уверенностью, будто они были совершены вчера. Эта «канарейка», как его прозвали в полиции, спела про всех, но из всей верхушки больше всего досталось Луису «Лепке» Бухальтеру. К тому моменту Бухальтер уже получил срок за торговлю наркотиками и грязные дела с профсоюзами, но на основе новых фактов он был приговорен к смертной казни на электрическом стуле в легендарной тюрьме «Синг-Синг». Это случилось 4 марта 1944 года, аналогичная смерть тремя годами ранее настигла и закадычных друзей Релеса, Багcи и Питсбурга.

Тайная организация трещала по швам. За Релеса – лучше мертвого, чем живого – давали огромные деньги, но он днем и ночью находился под обещанным пристальным вниманием полицейских в гостинице Half Moon Hotel на Кони-Айленде. 12 ноября 1941-го должно было состояться слушание по делу одного из ключевых мафиози, Альберта Анастазии, которое основывалось исключительно на свидетельствах Релеса и должно было «закрыть» босса навсегда. А рано утром Кида Твистера нашли мертвым. Официальная версия смерти – «упал и разбился при попытке к бегству». Якобы Эйб пытался спуститься из окна номера на шестом этаже по связанным простыням, но один из узлов развязался, и он рухнул на землю в пиджаке и наспех застегнутой рубашке.

Свидетели тех событий утверждали, что Кид Твистер совсем не спешил выбраться из-под опеки копов, тем более перед таким опасным слушанием. Неофициальная, но куда более вероятная версия – Твистера на самом деле просто выбросили из окна: тело лежало в шести метрах от стены отеля. После этой загадочной смерти разошлись слухи, что знаменитый мафиози итальянского клана Фрэнк Костелло потратил на взятки полицейским Нью-Йорка 50 тысяч долларов, только чтобы прикончить слишком уж откровенного Кида Твистера.

В фильме «Корпорация “Убийство”» 1960 года, снятом по книге прокурора Теркуса, где безжалостного Релеса сыграл молодой Питер Фальк, сцену смерти решили аккуратно обойти. Фигура неизвестного у кровати Эйба, удивленный взгляд в глазах только что проснувшейся жертвы – и вот уже тело 35-летнего бывшего штатного киллера лежит распластанным под окнами. «Канарейка умела петь, но не умела летать», – только это и говорили об Эйбе Релесе после его смерти.

Автор: Ганна Руденко,  www.jewish.ru