«Банда Бонно»: первая в мире банда на колесах
Бандой Бонно и по сей день пугают во Франции непослушных детей. И не только потому, что Жюль Бонно со товарищи стали первыми европейскими гангстерами, ничем не уступающими в жестокости американским коллегам. Но и потому, что они открыли новую эру в мировом преступном ремесле – автомобильную эпоху. Тогда, когда машина, уже сделавшись исключительной роскошью, еще не стала массовым средством передвижения, «шайка на колесах» – так их прозвала парижская пресса начала века – наводила страх на обывателей не только точностью стрельбы, но и скоростью езды на лимузинах.
В дверь постучали. Все сидевшие в тесной комнате, главным украшением которой была раскаленная чугунная печка, вздрогнули: уж не полиция ли? Виктор кивнул, и Риретт отперла замок – на пороге стоял высокий худой человек. «Можно войти? – Он переступил порог и сощурил маленькие серые глаза от яркого света, пробивавшегося из-за заслонки печки: – Меня зовут Жюль Бонно. Я приехал из Лиона, где меня знает каждый полицейский. Мы устроили забастовку на заводе и сожгли все документы в дирекции… Мне надо скрыться. Кроме вас, я никого в Париже не знаю».
Что и говорить, редакция боевого листка под названием «Анархия» была местом весьма своеобразным. В 1911 году здесь, у русского политэмигранта Виктора Сержа (настоящая фамилия – Кибальчич) и у его подруги Риретт Мэтржан собирались на огонек самые странные люди. Среди авторов «Анархии» были Раймон Кайемен по кличке Ученый, не устававший требовать «экспроприации экспроприаторов», и здоровяк Каруи, тратящий редкие заработки на покупку птиц, которых он потом выпускал из клетки. А еще – наивный поэт Вале, прозванный за огненную шевелюру Рыжиком, и красавец Гарнье с глазами, как дуло пистолета. И еще – чахоточный, вечно мерзнущий Суди по прозвищу Невезуха и бесцветный Дьедонне, единственным достоинством которого были лихие усы в форме велосипедного руля… Всех их объединяло одно – острое ощущение собственной неприкаянности в мире набиравшего обороты капитализма. И тут в их пролетарской компании появился Бонно!
Жюль Бонно родился в 1876 году в горной провинции Ду, прозванной за холодный климат северным полюсом Франции. Его отец был потомственным рабочим, и сам Жюль пошел поначалу на завод, где быстро примкнул к анархистам. Впрочем, это его увлечение длилось недолго: Бонно женился, завел дом, стал отцом. Но жена, захватив с собой ребенка, сбежала вместе с приказчиком, который, оказывается, давно был ее любовником. Поначалу Жюль хотел повеситься, но, поразмышляв, понял: виновато во всем общество, которому он теперь будет мстить. Жестоко!
У Бонно, по мнению парижских анархистов, было много неоспоримых достоинств. Во-первых, он хорошо стрелял с обеих рук. Во-вторых, он умел то, что по тем временам было доступно во Франции только единицам: водил машину! На заводе «Берлие», где он когда-то работал, патрон – большой оригинал, почему-то симпатизировавший Жюлю, – обучил Бонно управлять «безлошадной каретой», как в начале века нередко называли автомобиль. Ну а в-третьих, Жюль Бонно был недурно начитан: труды Кропоткина, Прудона и Бакунина перемешались у него в голове с декларациями знаменитого бомбиста Равашоля. «Нам нечего терять, а обрести мы можем все, – наставлял завсегдатаев редакции «Анархии» лионский гость. – Отбирать же надо только силой, причем – неожиданно! Не бойтесь нажимать на курок первыми! Стреляем, а потом разбираемся».
Окончательно Бонно убедил своих новых друзей последовать за ним, когда пообещал, что отныне они будут ездить только на автомобиле. Каком? Конечно же экспроприированном!
21 декабря 1911 года утро в Париже выдалось хмурым. Месье Каби, посыльный банка «Сосьете женераль», развозил деньги по его филиалам. Инкассаторских бронированных машин тогда и в помине не было, банкноты в кассы доставляли специальные курьеры, одетые в ярко-голубую форму с бронзовыми пуговицами. Оружия, а тем паче охраны, им не полагалось: налеты на инкассаторов бандиты во Франции той поры еще не совершали… На улице Орденер в пятнадцати метрах от отделения «Сосьете женераль» к банковскому посыльному, сошедшему с подножки трамвая, приблизился человек и выстрелил в упор. Потом преспокойно снял с плеча Каби сумку с государственным гербом и… Не тут-то было!
Курьер очнулся (видимо, пуля попала в пуговицу) и схватил преступника за ноги. Тот, однако, не растерялся и деловито выпустил вторую пулю точно в спину Каби, купавшегося в луже крови. После чего пальнул пару раз над головами собравшихся зевак, сел в непонятно откуда появившийся никелированный автомобиль и умчался. Вместе с ним улетучились и ценные бумаги на 20 000 франков – сумма по тем временам немалая!
Впрочем, полицейских удивила не столько похищенная сумма, сколько то, что бандиты уехали на автомобиле. Дело в том, что в оснащении парижских сыщиков тогда не было… ни одной машины! Только кони и велосипеды. Силы далеко не равные: грабители оказывались практически недосягаемыми!
Помощь, однако, пришла жандармам совершенно неожиданно: посыльный Каби не умер. Тяжело раненный, он смог опознать стрелявшего в него. Им был Октав Гарнье, проходящий в картотеке парижской префектуры по графе «Опасные террористы». Теперь оставалось самое трудное: найти Гарнье и его команду и арестовать их. В новогоднюю ночь полиция совершила налет на редакцию «Анархии» и задержала Виктора Сержа и его подругу. Но те, несмотря на усиленные допросы, отрицали свою причастность к ограблению. Тогда полицейские посадили за решетку тугодума Дьедонне, тоже никогда не входившего в ближайшее окружение Бонно.
И тут банда на колесах опять заявила о себе! 10 января 1912 года было совершено нападение на оружейный магазин на бульваре Османн. А через месяц с небольшим у вокзала Сен-Лазар (одно из самых людных мест Парижа) в час пик разыгралась настоящая драма. В шесть часов вечера мощный автомобиль на сумасшедшей скорости несся по улице Амстердам, у самого вокзала он сбил женщину, но не сбавил хода, несмотря на свистки многочисленных городовых. И тут трамвайная конка преградила дорогу лихачу. Один из полицейских успел вскочить на подножку машины и тут же получил три заряда из револьвера. Машина же объехала трамвай по тротуару и рванулась в сторону площади Конкорд… Свидетели вновь опознали в стрелявшем Гарнье.
С помощью многочисленных свидетелей жандармам удалось установить личности всех, кто находился в автомобиле. И прежде всего – Бонно, сидевшего за рулем. На месте пассажира был Раймон-Ученый. Слабый ориентир для сыщиков, но все-таки ориентир!
25 марта 1912 года в восемь утра новенький «Дион-Бутон» вальяжно ехал по аллее Сенарского парка в окрестностях Парижа. На одной из опушек стояли три прилично одетых человека, махавшие платками. Любопытный водитель остановился и сразу же попал под град пуль! Убийцы деловито выгрузили из салона труп, протерли забрызганные кровью кожаные сиденья носовыми платками и в компании еще трех товарищей, вышедших из кустов, стремительно сорвались с места. Они спешили на дело.
В Шантийи – старинном столичном пригороде – роскошный «Дион-Бутон» остановился у банка «Сосьете женераль». Держа руки в карманах, четыре человека вошли в банк. Не говоря ни слова, они выхватили револьверы и дали залп по кассирам, один из которых был убит на месте, а двое других – тяжело ранены. Побросав в сумки все, что хранилось в сейфах, грабители вышли на улицу, где на шум уже собралась толпа любопытных. И тогда тщедушный человечек, остававшийся в автомобиле (это был Суди-Невезуха), выхватил охотничий карабин и принялся стрелять в скопище зевак!
Несколько человек рухнули на землю, остальные, топча раненых, бросились в ужасе в разные стороны… Бандиты же уехали на авто, который был найден в тот же день на берегу Сены.
Открыв утренние газеты, французы осознали, что могут сказать: прощай, эпоха грабителей-ремесленников! Наступила эра вооруженных до зубов налетчиков на автомобилях. Президент государственного совета потребовал к себе на ковер Гишара, главного «шпика» Франции: «Даю вам ровно месяц на арест негодяев! Если этого не произойдет – ответите лично!»
И началась национальная охота на банду Бонно, упорно представляемую полицией журналистам как банда Дьедонне! Первым арестовали Суди – и впрямь Невезуха! Затем в ловушку попали Каруи и Раймон-Ученый, которых выдали жандармам добровольные осведомители. Любопытная деталь: в преследовании Бонно и его товарищей участвовали не только службы охраны порядка, но и – без преувеличения! – все французы. Участие, надо заметить, вовсе не филантропическое: «Сосьете женераль» после нападения на банк в Шантийи объявил премию в 50 000 франков любому, кто поможет обезвредить банду Бонно. И тем не менее сам Жюль Бонно, а также Гарнье и Рыжик-Вале продолжали оставаться на свободе.
Но вот Жуэну, второму человеку в Сюрте, доложили, что Бонно скрывается в Иври, пригороде Парижа, на чердаке у старьевщика (опять донес осведомитель). Для честолюбивого Жуэна это был редкий шанс утереть нос своему начальнику Гишару, и он решил сам руководить операцией. Ночью наряд полицейских – четыре лучших инспектора – нагрянули в Иври. Облазили огромный, неуютный дом сверху донизу, однако ничего подозрительного не обнаружили. Когда под самой крышей Жуэн открыл маленькую дверь, то сперва опять же ничего тревожного не увидел. И тут грянул выстрел! Бонно, спрятавшийся за грудой ветоши, вел огонь без промаха. Первую пулю он всадил Жуэну прямо в лоб, второй тяжело ранил инспектора Кольмара, шедшего следом. Другим сыщикам, заблокированным в узком проходе телами товарищей, приходилось стрелять наугад. А Бонно в это время через дыру в стене выбрался на крышу, перелез на соседний дом, где приставил ко лбу горничной револьвер и прошипел: «Быстро доставай из шкафа постельное белье!» В одно мгновение анархист связал из простыней веревку и спустился по ней на улицу.
После того как был хладнокровно убит полицейский номер два, на охоту за Бонно была брошена и армия. На рассвете 29 апреля (вновь по наводке осведомителя!) полицейские и солдаты обложили гараж, в котором мог скрываться Жюль Бонно. Блюстители порядка, уже наученные горьким опытом, первыми открыли огонь и уложили на месте Дюбуа. Но, когда они проникли непосредственно в гараж, случилось непредвиденное: кто-то укрывшийся на втором этаже, снайперски стал вести огонь нападавшим в спину.
Потеряв несколько человек, военные отступили и опять пошли в атаку только после того, как на поле брани появился сам Лепин, префект Парижа. Он привел с собой отряд республиканских гвардейцев и специалистов-подрывников. Специальной депешей Гишар, шеф Сюрте, приказал обложить гараж динамитом и взорвать. Увы, сапер, поползший с зарядом к дому, был убит. Таким искусным стрелком мог быть только Жюль Бонно. И тут в оконном проеме появился он сам – со скорострельным револьвером в каждой руке! Бонно с удивительной точностью вел огонь одновременно с двух рук, появляясь то в одном окне, то в другом.
С третьей попытки удалось заложить динамит, и дом взлетел в воздух. Когда нападавшие ворвались в гараж, Бонно, испещренный пулями, умирал. Он успел написать кровью на стене: «Дьедонне не виновен»…
Жюль Бонно был мертв, однако жандармам еще оставалось уничтожить Гарнье и Вале. Им повезло – 13 мая 1912 года поступило сообщение, что в маленьком домике сняли комнату два человека, выходящие в город только ночью. Было установлено наблюдение, и в квартирантах вскоре опознали Гарнье и Вале. Префект Лепин бросил на приступ 50 инспекторов полиции, пулеметную роту и… несколько артиллерийских орудий! Целый день продолжалась осада, и только глубокой ночью, после того как подогнали мощные прожектора, ослепившие бандитов, удалось с ними покончить.
Суд над анархистами начался 3 февраля 1913 года. На скамье подсудимых вместе с оставшимися в живых членами банды Бонно оказались также Виктор Серж и Риретт Мэтржан по прозвищу Хохотушка. Парадокс, но факт: вконец запутавшиеся следователи именно ее объявили «главным идеологом» грабителей! Сие было настолько дико, что суд присяжных оправдал подругу Виктора Сержа. Сам же русский анархист был приговорен к пяти годам тюрьмы. Отбыв срок, Серж-Кибальчич вернулся в Россию, где вошел в историю как видный деятель революции и Коминтерна. Гораздо безжалостнее судьба обошлась с Каруи. Здоровяк-романтик не принимал непосредственного участия в «экспроприациях», но все равно ему дали пожизненное заключение. Каруи предпочел наложить на себя руки в тюремной камере.
Всех остальных, включая ни в чем не повинного Дьедонне, приговорили к казни на гильотине. (Позднее, под давлением прессы, особым решением президента Франции смертную казнь Дьедонне заменили пожизненной каторгой.) Исполнение приговора состоялось 21 апреля. Все было, как заведено: конвой республиканских гвардейцев, пара сотен зевак… Идя на плаху, Раймон-Ученый остановился перед замершими в ожидании сильных впечатлений обывателями и брезгливо бросил им: «Не правда ли, это удивительно приятно – наблюдать за агонией человека?»
Кирилл Привалов, Частная жизнь
