«Закопал нож под пальмой в Катманду». В Одессе суд оправдал мужчину и женщину, которых 10 лет судили за убийство и разбой

15 июня Киевский районный суд Одессы оправдал местных жителей Осанну Литвину и Александра Кравчука, обвиняемых в убийстве Ларисы Ефимчук в конце 2010 года и разбойном нападении.

В издании «Ґрати» изучили решение суда, поговорили с участниками процесса и рассказывают почему эта кровавая история тянулась так долго, как одесситы в итоге оказались на свободе и что стороны думают о приговоре.

Убийство

Семьи Осанны Литвиной и Ларисы Ефимчук были знакомы с 1979 года и жили по-соседству на улице Еврейской в Одессе. Литвина была предпринимательницей на промышленном рынке «7 километр», Ефимчук — стоматологом. Ее муж Григорий Сташко — ювелиром.

29 декабря 2010 года дочь Ефимчук Инна Сташко приехала домой. Дверь квартиры оказалась не заперта. В коридоре она увидела тапочки и следы грязи. Девушка включила свет и увидела засохшую смазанную полосу крови. Зашла в зал и увидела на полу свою мать, лежащую лицом вниз. С правой стороны от нее растеклась большая лужа крови. Сташко подошла к матери и перевернула ее на спину. Дочь пыталась привести мать, одежда которой была пропитана кровью, в сознание, но та была мертва. Сташко выбежала в коридор и вызвала скорую помощь. Вещи в квартире были разбросаны, очевидно, здесь что-то искали. Позже стало понятно, что пропали ювелирные украшения, которые хранились дома.

Подозрение сразу пало на соседку: несколько раз до этого она общалась по телефону со Сташко и спрашивала, когда придет мама или папа, объясняя, что у нее к ним есть какие-то дела. В разговорах она узнала код от парадной. Накануне убийства на домашний номер Ефимчук несколько раз звонили и молчали в трубку. Как позже выяснилось, звонили с нового номера Литвиной.

По версии следствия, Литвина не раз бывала у Ефимчук и знала, что дома хранятся драгоценности. В начале декабря 2010 года она решила ограбить и убить соседку. Она купила новую сим-карту, выведала код от парадной, узнала распорядок дня членов семьи, и привлекла к делу знакомого, который пытался устроиться к ней в магазин грузчиком — Александра Кравчука. Вместе они разработали детальный план преступления. Кравчук должен был купить на «Привозе» кухонный нож и матерчатые перчатки и убить Ефимчук. А Литвина — организовать проникновение в квартиру, найти и забрать драгоценности.

По версии следствия, 29 декабря Литвина и Кравчук, пришли к дому Ефимчук, зная, что она там одна. Подойдя к квартире, Кравчук надел перчатки, а Литвина позвонила в дверь. Ефимчук открыла, услышав голос своей давней знакомой. Войдя внутрь Кравчук начал наносить удары ножом Ефимчук в грудь, пока она не скончалась. Потом он перетащил ее тело из коридора в одну из комнат. После этого Литвина и Кравчук забрали ювелирные украшения на сумму 53 тысячи гривен.

2 января 2011 года задержали Литвину, а 8 февраля — Кравчука. Их арестовали и отправили в СИЗО по подозрению в убийстве  пункты 6, 12 части 2 статьи 115 Уголовного Кодекса Украиныи разбойном нападении  часть 4 статьи 187 УК.

По словам адвоката Кравчука Петра Гребенюка, в материалах дела нет сведений о том, чтобы правоохранители проверяли другие версии преступления.

«Скорее всего, другие версии и не отрабатывались», — предположил он.

Суд. Александр Кравчук

В апреле 2011 года обвинительный акт направили в Приморский райсуд Одессы. Однако в августе 2014 года дело отправили на дорасследование. Прокуратура обжаловала это, и в ноябре того же года апелляционный суд вернул дело в Приморский суд на новое рассмотрение. Но там не смогли собрать коллегию — многие судьи принимали участие в досудебном расследовании. В январе 2015 года председатель апелляционного суда передал дело в Киевский райсуд. В июне 2016 года дело начали рассматривать заново из-за того, что одна из судей ушла в отставку, и сформировали новую коллегию.

За все время, что дело находилось в Киевском райсуде, судьи участвовали в люстрации и квалификационной оценке, прокуроры — в двух реформах органов прокуратуры. Прокуроры неоднократно менялись, и им требовалось время для изучения дела.

В октябре 2016 года из-за слишкого долгого срока содержания под стражей суд отпустил Литвину и Кравчука под подписку о невыезде.

Потерпевшими по делу были признаны муж и дочь убитой — Григорий и Инна Сташко.

Обвинение строилось на признательных показаниях Кравчука, показаниях членов семьи покойной и свидетелей — некоторых впоследствии, спустя годы, найти уже не удалось. А также на доказательствах: на ботинках Литвиной обнаружились следы крови, а следы подошв этих ботинок — в квартире убитой; следствие определило с помощью мобильных операторов местоположении телефонов Кравчука и Литвиной — они были вместе, в том числе ее телефона с новой сим-картой.

Кравчук в суде виновным себя не признал и отказался от явки с повинной, которую он подписал во время следствия. По словам Кравчука, он сразу заявил милиционерам, что не причастен к убийству — он буддист и религиозные убеждения запрещают ему убивать живое существо. Но они пытали его, держали два дня в отделении без еды и отдыха, поэтому он оговорил себя, повторяя версию правоохранителей. В том числе, он подписал признания, согласно которым, после убийства Литвина отдала ему все драгоценности и пошла домой. Он несколько дней носил в кармане нож, а потом вывез его, драгоценности и окровавленную одежду, в которой был в день убийства, и спрятал все под камнями у пальмы в Непале.

По словам Кравчука, адвокат, которого ему предоставили, свои обязанности исполнял формально и подписывал протоколы следственных действий, на которые приезжал под конец, без замечаний.

Отказываясь от признаний, Кравчук заявил, что не имеет никакого отношения к убийству Ефимчук и в тот день не был в ее квартире.

По его словам, 29 декабря 2010 года он находился в Одессе в книжном магазине «Терра Инкогнита», готовясь к паломничеству в Непал. Магазин находился на улице Жуковского, недалеко от место преступления — так он объяснил местоположение своего телефона. Кравчук заявил, что следователь не проверял его алиби или следы преступления на его одежде. В январе 2011 года он уехал в Тирасполь, оттуда через Кишинев улетел в Катманду с пересадкой в Москве. Там он около месяца посещал священные буддийские места. Когда он вернулся в Украину, его задержали, провели обыск в его доме и доме его матери, но ничего не нашли.

Кравчук отказался от первого адвоката, а новый — Петр Гребенюк, подавал многочисленные жалобы на действия следователя и прокурора о нарушении права на защиту и применении незаконных методов сбора доказательств. В прокуратуре отказывались возбуждать уголовные дела по этим жалобам, что Гребенюк безуспешно пытался оспорить в суде. Он также обратился с жалобой в Европейский суд по правам человека, но ЕСПЧ не стал коммуницировать его заявление.

Суд. Осанна Литвина

Осанна Литвина в суде также не признала вину. Она заявила, что дело против нее сфабриковано, доказательства искажены и искусственно подобраны под нужный следствию результат, потому что правоохранители силой заставили ее и Кравчука оговорить себя. Литвина рассказала в суде, что в день убийства она занималась семейными делами, утром была на «Привозе», в полдень — в ЖЭКе, а по пути домой зашла в магазин и встретилась с подругой. По ее словам, эти показания правоохранители не проверяли.

Литвина подтвердила, что звонила Ефимчук домой, но из-за технических проблем и неумения обращения с мобильным, звонки срывались, она перезванивала, но ее не слышали.

Она утверждала, что сапоги со следами крови, которые у нее были изъяты, она купила лишь на следующий день после убийства на рынке «7 километр» и первый раз надела, когда утром после обыска ее повезли в полицию, а кровь на них появилась уже после изъятия. То есть фактически, обвинила следствие в фальсификации доказательств. Муж Литвиной в суде подтвердил, что жена купила сапоги только 30 декабря — он по визитке разыскал продавщицу торговой точки на «7 километре». Эту информацию через адвоката он передал следователю, но тот не стал допрашивать продавщицу. Позже ее все же допросили в Приморском суде. Женщина подтвердила, что продала Литвиной «Угги» черного цвета с сверкающими вставками. Та запомнилась ей тем, что ждала, пока продавщица вернется с обеда. Товароведческая экспертиза показала, что обувь выглядит новой, на ней нет царапин или потертостей, ворс не смят, подкладка чистая. На подошвах есть немного грязи, как от непродолжительного ношения или примерки.

Суд в итоге признал недопустимым доказательством вывод специалиста о крови на сапогах и оставленных ими следах в квартире убитой. Сапоги изъяли 2 января, 3-го их осмотрел следователь и не отметил в протоколе, что на подошве есть следы крови. А специалисту как-то удалось посмотреть фото и сапоги 2 января — удивлялись судьи. Суд также отметил, что 29 декабря в Одессе, по данным гидрометеорологического центра, был туман и влажность — 90%, что не позволило бы крови сохраниться на подошве при носке.

Судмедэксперты изучили кровь, найденную на месте преступления — на полу, на ноже и ручке шкафа. Ожидаемо оказалось, что скорее всего это кровь Ефимчук. Для сравнения брали кровь Литвиной, но кровь Кравчука эксперты не проверяли. Как пояснил «Ґратам» адвокат Гребенюк, когда Кравчука задержали, все образцы крови из квартиры уже были израсходованы. Одежду с пятнами крови у Кравчука не нашли.

Литвина заявила, что с момента ее задержания на нее оказывали «безумное» психологическое и физическое давление. Правоохранители, по ее словам, вымогали у нее деньги, чтобы суд не отправлял ее под арест. Она отказалась и тогда они стали угрожать ей и применять физическое насилие, чтобы принудить ее к признанию. Судебно-медицинская экспертиза 18 января зафиксировала две ссадины на правой кисти Литвиной — она приводила это, как доказательство насилия. Также Литвина заявила что ее семью обокрали во время обыска, не найдя при этом доказательств вины.

Литвина несколько раз обжаловала действия сотрудников Приморского райотдела милиции — Кравченко, Белюги, Кочурова, Хоменка, Сергея Маковецкого, Александра Зубрицкого, следовательницы Ирины Бачу, Басенка, прокуроров Пимонова и Крикливого, экспертов Шаталовой и Кривды. Но прокуратура отказалась возбуждать уголовные дела по этим жалобам. Литвина обжаловала отказы в суде, дело возбудили, но к моменту вынесения приговора расследование еще продолжалось. Правоохранители, допрошенные в суде отрицали ее обвинения.

Решение суда

За 10 лет судебного рассмотрения сторона защиты подала более 75 ходатайств. Суд, исследовав все доказательства, пришел к выводу, что вина Литвиной и Кравчука не доказана.

«Самое интересное для всех — то, что совершенно непричастных лиц привлекли к уголовной ответственности. Все доводы защиты не воспринимали очень долго», — прокомментировал адвокат Кравчука Петр Гребенюк «Ґратам».

Суд решил, что прокуратура не обеспечила Александру Кравчуку право на защиту, потому что не проверила факты, изложенные в его жалобах — алиби, которое он приводил, отсутствие следов преступления, и не предоставила по ним ответов. Суд также указал в решении, что проверяли эти жалобы прокуроры того же района, в котором заканчивалось досудебное расследование и утверждался обвинительный акт, что повлияло на независимость, полноту и беспристрастность проверки.

Суд также отметил, что в соответствии со статьей 65 УПК Украины (в редакции 1960 года) явка с повинной не является доказательством.

Суд отметил, что уже после передачи обвинительного акта в суд, к Кравчуку в СИЗО приходил оперуполномоченный Сергей Маковецкий, который организационно сопровождал это дело. В суде Маковецкий не смог объяснить, зачем он приходил, и кто дал ему разрешение на это. Кравчук заявил, что Маковецкий и ранее и во время этой встречи угрожал ему расправой, если он в суде изменит показания и откажется от признания.

Следовательница Ирина Бачу в суде сказала, что не помнит всех обстоятельств давнего расследования. По ее словам, в материалах дела есть все необходимые процессуальные документы и собранные следствием доказательства, которых, по ее мнению, достаточно для решения. Суд на это ответил, что в материалах нет поручений или указаний о посещении Кравчука в СИЗО без разрешения судьи.

Другие правоохранители тоже говорили, что не помнят всех обстоятельств расследования. Ряд сотрудников, на которых указывали Кравчук и Литвина, опросить суду и вовсе не удалось — их не доставили в суд.

Первый допрос Кравчука в качестве подозреваемого проводился с 21:55 8 января до 1:50 9 января. Несмотря на письменное согласие Кравчука на допрос в ночное время, суд отметил, что он длился непрерывно четыре часа, хотя для этого не было оснований — с момента преступления прошел целый месяц. Суд и в этом увидел нарушение права на защиту.

Также суд отметил, что обыск в квартире у Кравчука начали проводить утром 8 января, после этого его задержали и до позднего вечера он находился в отделении милиции — протокол о задержании составили только в 21:20. И только после ему разъяснили его права, в том числе право иметь защитника. Знакомство с адвокаткой, которая была приятельницей следователя, происходило в присутствии сотрудников милиции — у Кравчука не было возможности пообщаться с адвокатом конфиденциально. Суд согласился с утверждением Кравчука, что адвокатка фактически не оказала ему никакой помощи и никак не отреагировала на ночной допрос. Поэтому протоколы допросов Кравчука, протокол следственного эксперимента с его участием, протокол очной ставки между ним и Литвиной — суд признал недопустимыми доказательствами.

В отношении Литвиной суд тоже пришел к выводу, что правоохранители нарушили закон во время расследования. Суд признал недопустимыми доказательствами протокол обнаружения и изъятия ее сапог, потому что их изъял оперуполномоченный Маковецкий, хотя по закону это должна была делать женщина. Литвиной даже не вручили копию этого протокола. Суд также отметил, что в протоколе нет информации о наличии или отсутствии пятен крови, и о том, каким образом, в какой пакет были помещены ботинки и как этот пакет был опечатан. Дата на нем была исправлена. Маковецкий не смог ничего из этого объяснить и сказал, что не помнит, были ли на ботинках изначально пятна, как он их опечатал и опечатывал ли вообще, и кому передавал. Следовательница Бачу тоже ничего об этом вспомнить не смогла.

Адвокатка потерпевших Елена Епифанцева заявила, что правоохранители не могли сами нанести на подошву ботинок кровь Ефимчук, потому что она со временем засохла. В ответ суд указал на большое количество экспертиз, для которых отбирали кровь Ефимчук, то есть она была в наличии следствия.

Срезы ногтей Маковецкий также изъял без письменного поручения и без постановления следователя, хотя это также должна была делать женщина. Протокол изъятия судьи также сочли недопустимым доказательством.

Как и протокол допроса свидетеля Автандила Кардава  — суд усомнился в его подлинности. Свидетель был понятым при составлении обоих протоколов, однако показания дал через два месяца после следственных действий. Суд указал, что эти показания противоречат информации о ботинках, которая не была указана в протоколе — материал сапог, их цвет, наличие на них сверкающих вставок, опечатывания в полиэтиленовом пакете. Суд также отметил, что стиль показаний не соответствует написанию от руки — в нем были ошибки, как будто автор плохо знает или не знает русский язык вообще. Свидетель — иностранец, в деле есть копия его иностранного паспорта без перевода.

Аналогичное решение суд принял и по поводу протокола допроса еще одного понятого — записанного в материалах дела то как Харабагадзе, то как Харабадзе.

«Понятые были вымышленными. Не граждане Украины. Их пытались найти в процессе рассмотрения дела и в Приморском, и в Киевском суде, их было невозможно найти», — предположил адвокат Литвиной — Валентин Атаманчук. По его словам, их адреса, указанные в протоколах, были тоже вымышленными — таких людей по ним не проживало. Прокуратура также не смогла найти доказательств того, что эти люди когда-то пересекали границу Украины.

Коллегия судей признала недопустимым доказательством и протокол осмотра квартиры, в которой нашли труп Ефимчук, потому что, по словам мужа покойной — Григория Сташко, полицейских и свидетелей, дом осматривало более десятка правоохранителей, в том числе и сотрудники прокуратуры, которые разошлись по квартире и искали следы преступления. Но данных об этом в протоколе нет.

Сосед Ефимчук — Роман Маркин, которого правоохранители пригласили на обыск в качестве понятого, рассказал во время следствия, что некоторое время сидел в углу и наблюдал только за людьми, которые были в том же помещении, что и он. Что происходило в остальной квартире, он не видел. Затем ему это надоело, он пошел к себе в квартиру этажом выше и уснул. В полночь его разбудили, чтобы он подписал протокол обыска. За время судебного рассмотрения Маркин умер, поэтому в суде изучали только его письменные показания и аудиозапись допроса в Приморском райсуде.

Вспоминая день убийства, Маркин рассказал в суде, что они с женой собрались на рынок. Когда он открыл дверь парадной, с улицы кто-то тоже попытался ее открыть. Там стояла незнакомая женщина, которая, увидев его испугалась и отскочила назад. Опознать эту женщину он не смог. Маркин отметил, что до этого несколько раз видел Литвину, и точно столкнулся не с ней, хотя следователь в протоколе указала иначе. Свидетель сказал, что не перечитывал документ и просто подписал, понадеявшись на добропорядочность следователя.

Еще один свидетель — сосед Виталий Марачковский рассказал, что брился в ванной, когда услышал сильный шум у соседей. Несколько раз Ефимчук крикнула «не трогай меня, убери свои руки». Потом он услышал сильный визг, дверь в ванную хлопнула и наступила тишина. Он и его родные не придали этому значения. Затем из квартиры стал доноситься звук падающих на пол предметов, причем из разных комнат. Затем свидетель пошел на работу. В парадной была тишина. Посторонних он не видел. Он вернулся домой в шесть вечера — его тут же пригласили быть понятым, а его отец, Василий, который в соответствии с документами был еще одним понятым, спал. В десять вечера Марачковского вызвали на допрос. Когда он вернулся, отец продолжал спать, то есть вовсе не участвовал в обыске.

Суд отметил, что отпечатки следов женских ботинок не изымались, фото их не сделали. При этом в сопроводительном письме эксперту значится, что ему направляли фото следов вместе с ботинками для сравнительного анализа. В материалах дела содержится только копия фотографии, а оригинал и негативы в суд ни прокуратура, ни полиция не предоставили, несмотря на требования.

Суд признал недопустимым доказательством протокол допроса свидетельницы Романовой — скорее всего это псевдоним, поскольку была засекречена и находилась под защитой государства. Ее специально подсадили в камеру к Литвиной, когда она находилась в изоляторе, и которой та якобы призналась в совершении преступления. Прокурор не смог доставить ее на заседание. Суд зачитал протокол ее показаний и прослушал аудио допроса в Приморском райсуде — там ее допрашивали не в зале суда, а из отдельного помещения. При этом прокурор так и не смог подтвердить ее личность. На вопросы Литвиной о ее внешности, прическе, длине и цвете волос, расположения вещей в камере и даже номере камеры, Романова отвечала противоречиво или вообще избегала ответа. В какой-то момент она сказала, что не узнает голос Литвиной, потому что слышит его впервые. Романова рассказала, что больше шести лет дружит с оперуполномоченным Маковецким из-за своего криминального прошлого. По ее словам, Литвина созналась ей в преступлении 8 января, но саму Романову еще 4 января выпустили из изолятора, и суд отметил это противоречие.

Из-за того, что эти протоколы признали недопустимым доказательствами, все дальнейшие экспертизы, которые проводились на их основании, суд также не принял исходя из «Доктрины ядовитого дерева  Концепция, согласно которой, если источник доказательств («дерево») является ненадлежащим («отравленным»), все доказательства, полученные с его помощью («плоды»), также признаются ненадлежащими и не могут служить доказательствами. Эта концепция раскрывается в практике ЕСПЧ в контексте соблюдения права на справедливый суд, гарантированного статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод».

Отпечатки пальцев с места убийства не совпали с отпечатками Кравчука и Литвиной. Пропавшие драгоценности так и не нашли. На месте преступления были найдены два отпечатка, но они принадлежали кому-то другому, а кому — так и осталось невыясненным. Адвокат Валентин Атаманчук предположил, что это могли быть отпечатки настоящих убийц.

«Следствие не обратило на это внимание и не пыталось искать их. Может эти пальцы принадлежат уже установленным преступникам, которые есть в базе данных» — рассуждал Атаманчук.

Адвокатка потерпевших Елена Епифанцева предположила, что это отпечатки гостей или клиентов Сташко. По ее словам, Кравчук сам заявил, что они были в перчатках, поэтому их отпечатков там остаться и не должно было.

Муж покойной — Григорий Сташко в суде рассказал, что посторонних лиц его жена в квартиру не приводила и не пускала. Конфликтов, по его словам, между ними не было, угроз ни от кого не поступало. В день убийства от уехал на работу, а жена осталась дома одна. В 16 часов ему позвонила дочь и сказала о случившемся. Сташко перечислил все ценности, которые пропали из дома. Он заявил, что знает Литвину как «Рузанну» — знакомую своей жены. Они были соседями, конфликтов между ними не было, но и близко не общались. При этом Литвина не раз бывала у них дома и обращалась к нему за ремонтом ювелирных украшений, а к самой Ефимчук за лечением зубов. Дочь рассказала ему, что Литвина спрашивала о расписании работы его и жены, но при встрече в середине декабря Литвина не сказала, зачем она их искала. Инна Сташко рассказала в суде, как нашла мать, и подтвердила список пропавших вещей.

Они оба заявили, что во время следственного эксперимента Кравчук сам обратил внимание на отсутствие приставного стола в коридоре, который был там в день убийства, и на наличие в квартире скрытой кладовой под полом кухни. По их мнению, это говорит о том, что он был в квартире раньше, например — во время совершения преступления. Но суд не обратил внимания и исключил протокол из материалов дела, потому что эксперимент проходил с нарушениями — с участием самих Сташко.

Суд критически отнесся к показаниям мужа и дочери, назвав их заинтересованными лицами.

Потерпевшие запросили 53179 гривен материального ущерба и 2 миллиона — морального. Обвиняемые гражданский иск, как и вину вообще, не признали и продолжали утверждать, что к преступлению не имеют никакого отношения.

На улице Еврейской находится здание управления Нацполиции с камерами наблюдения, которые охватывают весь квартал, в том числе и дом, где произошло убийство. Но в ответ на поручение следователя оперативным сотрудникам собрать видео с близлежащих камер, было заявлено, что таких в округе нет.

Судя по данным биллинга, Кравчук и Литвина действительно были рядом с местом убийства, но время соединения с базовыми станциями работы телефонов не совпадает со временем преступления.

В итоге, признав недопустимыми большинство доказательств, суд решил, что прокурор так и не смог доказать участие Кравчука и Литвиной в убийстве и 15 июня их оправдал. Оба адвоката защиты заявили, что будут требовать компенсации за незаконное преследование после того, как приговор вступит в силу. Пока что этого не произошло — и прокуратура, и потерпевшие подали апелляцию на приговор.

Инна Сташко заявила «Ґратам», что все равно верит в вину Литвиной и Кравчука.

«Спросите у убийц как они чувствуют себя после всего. Как живут без раскаяния в содеянном», — написала она корреспондентке «Ґрат» и отказалась от дальнейших комментариев.

С Осанной Литвиной «Ґратам» связаться не удалось. Александр Кравчук заявил, что прокомментирует дело только после общения со своим адвокатом, которое «наверное, будет нескоро».

Адвокатка потерпевших Епифанцева заявила, что считает приговор неправомерным. По ее словам, дело действительно «расследовали не очень», но и тех доказательств, что удалось собрать — вполне достаточно.

«Судья посчитал все огрехи процесса в пользу подсудимых. По УПК 60-го года дело хотя бы могли отправить на доследование, чтобы эти огрехи следствие убирало. А сейчас у нас как в Америке. Ты не доказал — дают оправдательный приговор, и здравствуйте. То, что человека нет, то, что его убили эти люди, но следствие не доказало — это никого не волнует. Я десять лет занималась этим делом и у меня нет сомнений в том, что убийство совершили они», — сказала она после решения суда.

Автор: Анна Фарифонова; Ґрати